- Куда ты? – почти вскрикнула Элейна, растерянно глядя на удаляющегося мужчину и не зная, что делать, если он не ответит.

Но принц ответил.

- Подальше отсюда, – небрежно бросил он, не оборачиваясь. - Может, вернусь в столицу… Там меня предадут, но я хоть буду к этому готов. Мало ли Фогун оставил тебе ещё послание, с просьбой немедленно пронзить меня ножом… Он же плохого не посоветует.

Она посмотрела на листок в своих руках и помахала им Лефиру с отчаянной просьбой:

- Скажи, что это неправда, и я поверю тебе, – попросила она, и он остановился, замерев.

Оправдываться он не хотел. Вовсе не из гордости и упрямства, а просто он до последнего верил, что она не такая, как все, что она не продаст его и не предаст, что она верит ему просто, без всяких слов и доказательств. И сейчас ему было больно от того, какие мысли закрались в её сознание. Она верила словам старого друга. Конечно, она верила ему больше, чем принцу, и , на самом деле, не было причин надеяться, что будет наоборот. Но ему бы этого так хотелось! Тем более, что автором записки был человек, истязавший его. При жизни Фогун доставил ему много физической боли, а после смерти умудрился приносить душевные страдания. Ещё и хоронить его пришлось!

- Это ты скажи мне, – он, наконец, избавился от вставшего в горле кома, и начал говорить, полуобернувшись на растерянную Элейну. – Скажи, что всё, что ты делала – было не ради того, чтобы понять своего чародея, как ты пыталась меня уверить, но твои глаза говорили, что это лишь отговорки,  не для того, чтобы оправдать Фогуна в своих глазах, а действительно ради меня. Скажи мне ещё, что ты правда любила меня прошлой ночью, и это не было реакцией на воспоминания о Фогуне, вызванное и усиленное этим проклятым артефактом, не было благодарностью и чувством полнейшего одиночества в этом мире после смерти чародея. Скажи, что это правда, и я поверю тебе, – передразнил он её. – Если это правда, то каково тебе слышать от меня мои версии, слышать, какие мысли и подозрения могли возникнуть у любящего тебя человека!

Он повернулся спиной, не дожидаясь ответа, и продолжил идти прочь. Элейне потребовалось несколько секунд, чтобы проанализировать услышанное, после чего она вскочила с места, легко догнала Лефира и обняла со спины, сцепляя руки на его животе, тем самым останавливая, и гладя щекой его спину. Он остановился, как только ощутил прикосновение, но стоял, ожидая её слов, не поворачиваясь и ничем не проявляя своего нежного отношения к ней. Девушка устало вздохнула:

- Твоя гордость и высокомерие уже столько раз портили тебе жизнь. Хорошо, что у меня их нет. То, что ты думаешь или хочешь сделать вид, что думаешь, то, в чём ты подозреваешь меня – неправда. Я хотела помочь тебе, потому что ты мне понравился, и ты был в беде, ты ведь знал это с самого начала. Фогун – совершенно отдельная история. Да, я очень хочу понять его, это важно для меня, но этим займусь позже, когда ты будешь в безопасности. И, поверь, без тебя бы мне это удалось с меньшими проблемами… Хотя это была хорошая причина, чтобы ты не узнал истинной… Настолько хорошая, что мне и самой было легко в неё верить... Не могла же я просто сразу смириться, что хочу быть рядом с тобой?

Он не ответил её и никак не выразил изменений в своём настроении. Элейна решила сказать то, что уж точно должно было развеять обиды принца:

- Я люблю тебя, слышишь?.. И я пойду с тобой до конца… Я же говорила, что скорее умру, чем снова предам того, с кем иду… Но причина не только в обещании, ты же знаешь… Ты не можешь не чувствовать этого! - последняя фраза прозвучала полной отчаянья, поскольку что ещё сказать, если он не поверит, она не представляла.

Кажется, это помогло, так как он осторожно и ласково расцепил её руки, сцепленные на его торсе, и повернулся к ней. Серо-голубые глаза ещё смотрели с обидой, но постепенно возвращали себе спокойное выражение.

- Пойдём доделаем мясо и поедим, – сказал он, нежно, но коротко целуя девушку в губы. – Я предложил спрятать артефакт, потому что он опасен. Не знаю, зачем мне мог быть нужен Усилитель Эмоций. Если бы знал, то попытался бы забрать... Я узнал о его существовании от Кудесника, равно как и ты.

Элейна жалобно посмотрела на него и виновато сказала:

- Прости меня… Я не должна была так о тебе думать… - ей было ужасно стыдно за себя и за свои необдуманные слова, которые были вызваны столь убедительным письмом от Фогуна и которые она сказала вслух, не дав себе возможности хорошо обдумать.

Лефириус простил. От сердца отлегло и на душе потеплело, едва девушка бросилась за ним. Пожалуй, этот артефакт изрядно потрепал нервы им обоим, и потому они даже теперь, вдали от него, были излишне импульсивны в своих действиях и словах. Легко простить было ещё и потому, что он отлично помнил, сколько раз сам подозревал девушку в коварных планах, и не мог не признать, что записки Фогуна имеют к нему куда большее отношение, чем он в силах хоть как-то объяснить.

***

Путь в Иллэдон был недолгим. Менее семи часов ушло на то, чтобы выйти из Древнего Леса, в недрах которого остался замок Фогуна. Далее путь лежал по простирающемуся на огромной территории молодому лесу, в котором лишь изредка попадались огромные деревья. Лефириус поражался тому, как всё запущено за пределами его государства. Не то все опасались Древнего Леса, не то страшились его обитателей, но факт оставался фактом – не было преследователей, не было поселений, не было вообще ни намёка на то, что территория обитаема людьми. Видимо, обитаема она и не была, или же была, но не людьми. Проверить свои домыслы у принца не было возможности – никто так и не встретился им за время пути, за исключением пронырливых зайцев, разбуженного лося и напуганных стаек птиц.

Что-то вроде холодного отчуждения всё же осталось между Лефиром и Элейной после привала. Каждый думал о своих ошибках и осуждал себя, но обоим казалось, что это собеседник всё ещё обижен и потому молчит. Лефириус не спрашивал, сколько им ещё идти, справедливо понимая, что ответ ничего не изменит. Он даже не был уверен в своём желании поскорее встретиться с эльфами и старался не думать о будущем, лишь надеясь, что им не откажут в помощи и не попытаются убить его. Отчего-то желание докопаться до истины затухало и появлялся страх: магия существовала, и, как знать, что связывает его с артефактом? Может, он и вправду сделал когда-то нечто ужасное, просто не знает или не помнит об этом? Что-то более ужасное, чем казнь безобидной ведьмы? Что-то, о чём знал Фогун и о чём он не имел ни малейшего, даже призрачного, представления.

Путникам пришлось заночевать под низкорослыми деревьями, когда стали сгущаться сумерки. Благо, дождя не было, и им удалось поспать. Правда, спать под светом Лартус оказалось невозможно. Её яркий свет проникал и сквозь хилую крону, и сквозь закрытые веки. От него даже не удавалось заслониться одеждой – лучи звезды всё равно мешали спать. Как назло, небо было чистым, без облаков. Пришлось отправляться в путь, тем более, мир казался загадочно-прекрасным, и настроение тоже становилось характерным: сердце жаждало чудо, и в возможность чуда верилось легко. Чудо, вообще-то, не помешало бы, поскольку обоим казалось, что у эльфов выяснится что-то неприятное. Элейна провела рукой по влажной от выпавшей росы траве и подняла её вверх. Принц, следивший за её действиями, уже прекрасно понимал, для чего она это делает, и потому тоже с интересом уставился на блестящие следы от росы на её коже. Девушка стояла на месте, словно не решаясь продолжать путь без доказательств, что она поступает правильно. Ветра, как назло, не было, и пришлось провести томительные секунды в ожидании, пока влажная полоса не окрасится в зелёный, какой-то даже изумрудный цвет. Элейна нахмурилась.

- Что это значит? – поинтересовался принц. – Ты не говорила, что бывает зелёная пыльца…

- Я и не знала, что она бывает…. – пробормотала девушка, задумчиво глядя на свою руку и на мерцающие зелёные следы на ней.