Артефакт было решено запрятать в недрах замка, наложив на неприметную кладовку заклятье, чтобы никто не обращал на неё внимание. Брать такую вещь с собой было бы опасно: и Лефир, и Элейна и без всяких усилителей в последнее время были эмоционально нестабтильны. Сказывались события, навалившиеся за последние дни и необходимость сотрудничать друг с другом. И пусть у них получилось найти общий язык довольно-таки быстро, всё это изрядно потрепало нервы обоим.

Элейна высказала желание побывать на могиле чародея, и Лефир не был против, хоть и не пошёл сопровождать её. Он там был бы не к месту, так как совершенно не скорбел по Фогуну и даже не собирался притворяться, что ему жаль чародея. Фогун действительно до сих пор казался Лефириусу злодеем, ведущим свои игры даже после смерти, и он по-прежнему не мог понять, почему Элейна не желает это признавать и обдумывать поведение своего друга всерьёз. На примере своего дворецкого он мог бы понять девушку, но только умом - сердцем он не собирался понимать это.

Принц бесцельно бродил вдоль стен мрачного замка и размышлял о том, что будет дальше. И что будет, если все друзья Элейны чем-то друг на друга похожи, и эльф, к которому они направлялись, тоже захочет его смерти? Это казалось довольно правдоподобным вариантом, раз тот белобрысый остроухий юноша примчался в Оуил пять лет назад по просьбе Фогуна. Чародей представлялся довольно двуличной фигурой: он был связан с Санаром, с чародеем, с эльфом и самой Элейной. Каким образом это вообще возможно, Лефир не понимал. Как и то, для чего кудесник пустил их по следу артефакта, если, найдя его, они ничего не поняли из того, что так хотели понять.

Думы Лефира были тяжкими, но, благо, недолгими. После того, как девушка простилась со своим другом теперь уже навсегда, они отправились дальше, совершенно растерянные, так как найти-то артефакт оказалось не очень трудно, только вот пользы от этого не было никакой. Из этого получалось, что и к Кудеснику они ходили практически зазря. Однако, «письмо ищущему» говорило о том, что Фогун ждал, что Лефириус придёт. Это тоже никак не помогало путникам, но они невозмутимо продолжили путь в Иллэдон, надеясь обрести союзника в лице эльфа.

На привале Элейна раздобыла несколько упитанных птиц, явно разленившихся от своей упитанности и не сумевших вовремя скрыться от девушки. В этих местах путники были такой редкостью, что эльфийке было совсем несложно подстрелить птиц. Учитывая эффект неожиданости, её бесшумные шаги и умение стрелить из лука - у добычи не было шансов.

Принц в который раз порадовался, что она с ним: сам бы он промучился полдня, да и то вряд ли бы сумел поймать что-то стоящее. Он успокаивал себя тем, что выжил бы, питаясь всяческими травами, благо была весна. Хотя и в травах он смыслил ужасно мало. Глядя правде в глаза, он мог признаться, что путь без Элейны ему было бы не пройти. С другой стороны, без неё бы он никуда и не пошёл, остался бы в Оуиле... и как знать, чем бы это обернулось для него... Он не хотел об этом думать. Пусть он зависим от этой девушки, но это не казалось унизительным: она, вроде как, была влюблена в него и никогда не попрекала его бесполезностью. К тому же она была эльфийкой: ничего удивительного, что живущий дольше умеет больше.

Он был голоден. Элейна давала выпить какой-то отвар, пока они были в замке. Вроде как чувство голода притупилось, но лишь на время. Они очень давно не ели. Лефир подумал, что за время, пока он был в башне. привык голодать, так что сейчас это чувство не особенно беспокоило его.

Элейна уготовила участь повара принцу, а сама решила прочесть послание чародея, пока он возится с добычей. Вообще, она ожидала, что он откажется, но, как оказалось, принц и вправду отрёкся от своего прошлого и от своего прежнего положения в обществе. Кроме того, Лефириус оказался вполне приспособлен к походной жизни. Он ни разу ничем не выказал своего недовольства по поводу отсутствия элементарных благ цивилизации, и девушка за это его мысленно хвалила.

Когда девушка разводила костёр, отражённый в её глазах огонь заставил принца вспомнить и о казни, и о покинувшем его или на время затаившемся кошмаре. Он был рад, что она не стала сидеть рядом с костром, а отошла в сторонку и села на трухлявый поросший травой пень. Видеть эту девушку рядом с пламенем было неприятно. Мужчина даже удивлялся тому, что огонь не вызывает у неё самой страха. Ему почему-то думалось, что после несостоявшейся казни у неё должно было выработаться стойкое неприятие пламени костра, но нет. Элейна была избирательна и мудра: она ненавидела не пламя, чуть не поглотившее её, а Оуил, в котором это пламя было разведено. Почему-то самому Лефиру так не удавалось.

Удобно расположившись, Элейна развернула сложенный пополам листик, который всё еще норовил свернуться обратно в трубочку и решила всё-таки пересесть поближе к Лефириусу, который уже закончил ощипывать, обжигать и приправлять приготовлеными Элейной травами тушки птиц, и теперь просто следил за тем, как они поджаривались, насаженые на заострённые прутья. Элейна, которая так и не решилась пока прочесть письмо, пересела ближе к принцу, на траву, устроилась позади него, привалившись к его спине, и принялась читать.

« Элейна, раз ты читаешь письмо, это означает две вещи: что я уже мёртв и что ты решила понять мои действия. Другого я, в общем-то, и не ждал от тебя. Я никогда не говорил тебе «спасибо», и, пользуясь этой последней возможностью, всё-таки пишу: спасибо. Следовало сказать это ещё при нашей первой встрече. Итак, ты нашла Ракушку Эмоций. Она появилась в нашем замке незадолго до принца. Я был её хранителем долгие годы, и, возможно, именно она дала нам с тобой возможность понять друг друга. Эта удивительная вещица была спрятана в надёжном месте, когда мы обосновались в замке, далеко от него, но пришло время воспользоваться ею, чтобы преумножить страх, боль и отчаянье Лефириуса. Я был уверен, что он сломается быстро, но раз это письмо у тебя в руках, значит, я не учёл, что гордость и стремление сохранить свои тайны тоже преумножатся. Не верь принцу, ведь наверняка он попытается втереться к тебе в доверие. Если вдруг за пределами действия Ракушки он покажется тебе достойным сострадания, не допускай ошибок и не заблуждайся насчёт него. Он не должен знать, где Ракушка, потому что она нужна ему. Этот тип опаснее, чем ты даже можешь себе представить. Будь начеку. И не дай ему добраться до Офиреля. Кто это, ты скоро узнаешь, если не узнала до сих пор. Знай, что все эльфы в курсе и помогут тебе».

Она нервно сглотнула, оборачиваясь и глядя на жарившего птиц Лефира. Потом снова перечитала письмо и снова посмотрела на принца, отползая от него в сторону и тем самым привлекая его внимание.

- Что-то не так? – спросил он, заметив, с каким подозрением она его разглядывает.

Она начала говорить тихо и медленно, словно озвучивала постепенно приходящие в голову мысли:

- Ты хотел, чтобы мы спрятали артефакт… Ты хотел, чтобы я прочла письмо, когда мы будем уже далеко… Ты мог прочесть его, пока я охотилась или ещё раньше, пока я ходила на могилу Фогуна …- она бормотала всё это и смотрела на Лефира тревожно, с потаённым страхом, словно он был ожившим монстром, так долго носящим маску добродушия и теперь неожиданно скинувшим её и показавшим свою истинную сущность.

Принц быстро сообразил, к чему она клонит, резко встал от костра, отложив недожаренных птиц, развернулся и пошёл прочь. Ни слова не сказал в своё оправдание и не задал ни единого вопроса. Просто посчитал, что лучше уйти. Усилитель Эмоций остался далеко позади и уже не действовал, но сильное желание поскорее убраться отсюда охватило Лефириуса в считанные секунды, заставляя покидать поляну, на которой стоял ароматный запах жареной дичи.

Она верила чародею. Следовало догадаться, что Форун напишет что-то, направленное против него, это не казалось удивительным, в отличии от того, что недавно переспавшая с ним эльфийка по-прежнему доверяла больше странному во всех отношениях чародею.