И они летели в эту чёрную непроглядную высь, где был слышен каждый шорох души, а потом она вдруг она закончилась и вспыхнула полоса нестерпимо-яркого света, которая была хуже тьмы, потому что невозможно было открыть глаза, чтобы не ослепнуть.

  И она не открывала, а только ощупывала вокруг себя звёзды, холодные как и прежде, отчего понимала, что и свет этот тоже холодный, и эта мысль успокаивала её. «И всё же, можно узнать город, постукивая палкой по камням», - шептались по сторонам.

  Пока Бруха внизу наслаждалась солнцем, дождём и всем-всем-всем, Голос наверху постепенно уходил в депрессию. Он давно уже задумывался о бренности бытия, но последнее время эта мысль всё чаще навещала его.

  Он думал о том, что его дряхлое тело, изъеденное жучками, пришло в негодность, и что уже нет смысла вызывать дятлов-хирургов, а пора звонить лесорубам. И у него нет внуков,(и детей!), потому что раскидистая крона закрывает свет, а мощные корни высасывают вокруг всю влагу, не позволяя прорастать желудям.

  И пейзаж вокруг него уже сто (да что там!) двести лет почти не меняется, а наблюдать одну и ту же картинку, пусть и самую прекрасную (хотя это не так, не так! — упрямо думал Голос) наскучило.

  И ещё это солнце, от которого не спасёшься даже шляпой, потому что, когда оно в зените, между головой и шляпным донышком сгущается душная атмосфера, и она давит и давит не переставая.

  И этот дождь, от которого шляпа намокает и стекает на уши, противно холодя их, а когда высыхает, то становится ещё хуже, потому что сдавливает уши так, что они перестают слышать.

  А облака? Через них плохо видно небо! А когда не видно неба, депрессия накрывает с головой. И уже ничего хочется видеть даже того, что ещё немного хочется.

  Недавний дождь тоже принёс ему массу разочарований, окончившись радугой, которая слепила ему прямо в немощные глаза всеми своими семью (семью!) цветами. И эта девчонка внизу, кричала отчего-то громче обычного и даже пела, шлёпая по лужам, и потому его уши, и так стиснутые шляпой, заболели ещё сильнее.

  Так думал Голос, ворочаясь в своём гнезде, пока дубовый сучок не впился ему в…., во что-то там, и ему не пришлось- таки открыть глаза.

  Он обвёл усталым взглядом поляну и неожиданно увидел какие-то прутья, торчащие из травы. Он вытянулся из гнезда, чтобы рассмотреть получше, но это совсем не помогло, и он решил дожидаться Бруху. Когда она, наконец, вышла на улицу, Голос, сделав несколько мимических упражнений и тихонько покашляв, приятным бодрым тоном произнёс:

  - Доброе утро, Бруха! Начинаем утре…,- тут он опомнился, кашлянул, и спросил:

  - А что это у нас там выросло за ночь?

  - Привет!- откликнулась ведьмица. - Где?

  - Да вон там! В траве! Видишь, какие-то прутья?

  Бруха посмотрела вокруг и действительно увидела — раз, два, три...двадцать и шесть - двадцать шесть прутиков, появившихся неизвестно откуда и зачем. Она попробовала вытащить один из них, но он крепко держался за землю и не хотел вытаскивался.

  - А что это? - в свою очередь спросила она Голос.

  - Я первый спросил, - сказал Голос.

  - Не знаю, - пожала плечами Бруха, - может быть дождь что-то с собой принёс. Вчера-то был волшебный дождь! Ты видел?

  - Видел, видел, - буркнул он, поводя своими несчастными ушами.

  - А давай Нома разбудим, он-то в дровах разбирается, - предложила Бруха.

  Напоминание о дровах немного покоробило Голос, но потом он подумал, что дрова для Брухи, это просто дрова, да и любопытство разбирало его.

  - Давай! - согласился он.

  Бруха подошла к пню и начала царапать кору, подражая Дару.

  - Якуня-ваня, - недовольно завертелся пень, - хто там? Опять коты повылазили или хто?

  Ном открыл глаза и увидел Бруху.

  - Пошто поспать старику не даешь? Чаво стряслось-то? - он сурово посмотрел на неё.

  - Прости, пожалуйста, нам срочно нужно, - она притворно потупилась, а потом не выдержала и засмеялась. - У нас тут что-то выросло! А мы не знаем что!

  Ном поиграл сучковатыми бровями и окончательно проснулся.

  - Ладно, пойдём, глянем. Покоя от вас нет, - ворчал он, подходя к прутикам. - Ого, да тут цельный лес взошёл!- всплеснул он руками.

  Ном сжал пальцами снизу один стебелёк, скользнув ими до верху, потом сорвал тонкий листочек, понюхал, попробовал на вкус и поднял указательный палец вверх: