Внезапно открыв глаза, Арес посмотрел на сидевшего прямо перед ним младшего волшебника. Ютиас внимательно, с каким-то беспокойством, изучал сына короля оборотня. И тут мальчишка осознал, что это был вовсе не младший волшебник.

Но наваждение, мираж, или иллюзия сразу пропали. Пропали вместе с беспокойством, сомнениями, страхами, переживаниями, выбросами адреналина и всеми остальными чувствами и эмоциями, которые возникали во время этой странной и дикой медитации… Или тренировки?

На смену всему, убрав всё произошедшее из ближайших, поверхностных воспоминаний, пришла обычная глубокая медитация.

Утренняя, а верней, предрассветная побудка, ведь солнце даже ещё не начало всходить над Туманными болотами, показала чистокровным оборотням, что их новые союзники и в самом деле не такие уж и простые путешественники, за каких себя скромно выдавали.

Ноуне и Норуну не удалось никого из союзного отряда застать спящими. Верней, застать врасплох.

А ведь брат с сестрой, приблизились настолько тихо, что даже спящие Лохматые Егеря, мимо которых они проходили, двигаясь через лагерь, не среагировали на их движение.

Встретившись взглядом с Краниосом, с которым они после третьего захода, не больше чем три часа назад закончили свои, так называемые — брачные игрища, а по-простому — дикий и страстный трах, Ноуна в какой раз удивилась выносливости и силе гиганта. Другой на его месте, после таких диких, безумных, забирающих все силы и энергию сексуальных битв, через которые пришлось ему пройти в течение ночи, спал бы сейчас без задних ног.

А этот, выглядел свежим и отдохнувшим! Так ещё и помимо этого, судя по загоревшемуся вожделением и желанием взгляду, был готовый, уже снова затащить свою любовницу в облюбованные ими кусты. Хотя, накрывавшая рукоять лежавшего рядом с Краниосом на земле боевого молота лапища, указывала на то, что у гиганта в голове были не только одни мысли о плотских утехах.

У Норуна и Ноуны даже не было никаких сомнений, что если бы сейчас к Краниосу приблизились не они, а кто-то чужой, то его встретил бы удар этого самого молота.

— Вас не учили, что не стоит, словно крадущиеся в ночи воры или наёмные убийцы, пытаться бесшумно приблизиться к незнакомцам. — По недовольному тону Гапериана, было ясно, что ночные звуки, издаваемые его другом и Ноуной во время их ночных случек, не дали ему хорошо выспаться. — Это вам ещё повезло, что Краниос уставший, после этих ваших игрищ. — Командир корпуса «Дракон» на последнем замечании, посмотрел на девушку. Явно, в качестве мелкой мести, желая вогнать её в краску и смутить. Но той, похоже, было не ведомо, что такое смущение и стыд. — А так бы уже огрел он вас по головонькам.

— И ничего я не уставший! — Возмутился гигант. — Я просто сразу признал наших новых друзей.

— Ну, да. — Усмехнулся Гапериан. — Ты ведь сначала бьёшь, а уж потом признаёшь. Так что расскажи кому-нибудь другому.

Ещё на подходе к новым союзникам, Норун отметил для себя, что, несмотря на кажущуюся несерьёзность Гапериана, по поводу и без повода, начинавшего словесные перепалки с Краниосом, он был невероятно опасным воином. Ведь средний сын барона Жоргана из седьмого выводка, не видел, как, да и когда, Гапериан обнажил свой меч. Тот самый меч, который, скорее всего, в отличие от боевого молота гиганта, первым бы достал до любого врага.

А своим концентрированием внимания на друге, Гапериан просто напросто отвлекал от себя внимание, как от потенциально опасного противника.

Да даже мальчишка, в руке которого был зажат лежавший рядом с ним посох-шест, несмотря даже на то, что он буквально только что, секунд как десять (ведь именно столько прошло, как Вервольфы приблизились к отряду союзников) вынырнул из мира снов, был готов сражаться. Что указывало на колоссальную подготовку, железную дисциплину и невероятное мастерство тех, кто мальчишку всему этому научил.

А учили его без всяких сомнения те, с кем он путешествовал. Так что выводы напрашивались сами собой.

Норуна самого, как их всех отпрысков барона Жоргана, чуть ли не с самого рождения, натаскивали, муштровали и тренировали. И делали всё это на совесть. Буквально на износ. Без всякой жалости и поблажек.

А ведь по-другому, среди чистокровных оборотней и быть не могло. Ведь если ты не можешь стать самым сильным хищником этого мира, то зачем ты вообще нужен роду Вервольфов. Какую пользу ты можешь принести своему клану, если ты слаб и не можешь защитить, ни свой род, ни свои территории.

И именно поэтому, каждый отпрыск рода Вервольфов, с самого рождения, только начиная что-то соображать и понимать, не жалея ни сил, ни здоровья, пытался стать сильней, быстрей и ловчей. Пытался стать самым сильным, выносливым, быстрым и умелым воином и охотником. Тем, кем будут гордиться, и чьё имя будут восхвалять и воспевать везде и всегда.

И вот теперь, когда Норун по заслуженному праву, считал себя на вершине пищевой цепочки, ведь как ни как, а с недавних пор он входил в сотню лучших воинов рода Вервольфов, им с сестрой повстречались те, кто превосходил их во всём.

А это уже само по себе было, если не пугающим, то весьма и весьма странным.

Особенно учитывая то, что это были даже не воины другого рода чистокровных оборотней, или грозные и сильные серокожие орки. А это были… обычные люди!

Хотя… обычные ли?

— Завтракаем и в дорогу. — Увидев всё, что он хотел, и заодно, сообщив союзникам о дальнейших планах, Норун двинулся к отдыхавшим после ночного дежурства Лохматым Егерям.

— Милая, а ты куда? — Краниос разочаровано посмотрел вслед, двинувшейся за братом Ноуне. — А как же наша с тобой утренняя разминка?

Прекрасно понимая, о какой разминке, сейчас говорил его друг, Гапериан недовольно сверкнул глазами.

— Даже и не думай.

— Что не думай? — Гигант непонимающе посмотрел на командира корпуса «Дракон».

— Испортить мне аппетит.

— И с каких это пор мы вдруг стали такими нежными и впечатлительными! — Заявление друга только развеселило гиганта. — Раньше ведь тебе это никогда не мешало.

— Потому, что раньше, этим занимался он. А не наоборот. — Решил всё разъяснить Юпериус, и тем самым успокоить, как-то уж, чересчур начинавших вести себя агрессивно друзей.

А ведь те и в самом деле, начинали заводиться не на шутку. Да и не только одни они.

Вон Норун уже безжалостно, увесистыми и жёсткими пинками ног, поднимал спавших Лохматых Егерей. Тех самых Лохматых Егерей, которые не среагировали на недавнее их с сестрой прохождение мимо них.

И что самое удивительное, так это то, что вместо того чтобы приняв вину и наказание, проснувшись от такой жестокой побудки, покорно вскочить на лапы-ноги, Лохматые Егеря отвечали недовольным хищным рыком и скалили клыкастые пасти.

— Что-то не так? — Тихое и спокойное заявление младшего волшебника, сразу заставило успокоиться друзей.

— Ты это про что? — Юпериусу и самому не нравилось то, что начало происходить в лагере. Так что возможно Ютиас мог что-то объяснить.

Однако, вот Краниосу, похоже, ничего странным из происходящего не казалось.

— Может это у них так каждое утро начинается. — Чуть ли не уверенно, заявил он.

— Ну, да. И у вас с Гаперианом тоже. — Ютиас напомнил друзьям, об их чуть ли не агрессивном, по отношению друг до друга, поведению. — Мне кажется, что что-то на вас действует.

— Что значит на вас? — Краниос недовольно осмотрел, внешне, остававшихся, спокойными Ютиаса, Юпериуса и Ареса. — Если это что-то действует на всех, то почему вы такие спокойные?

— Возможно всё дело в самоконтроле. — Сделал предположение Ютиас. — А может и ещё в чём-то.

— То есть. Ты хочешь сказать, что у нас с Гаперианом на недостаточно высоком уровне самоконтроль! — С каким-то угрожающим рыком, гневно сверкнул глазами гигант. При этом он даже и не заметил, что его рука зачем-то сжала рукоять боевого молота.