— Надеюсь не в свою. — Разошедшийся брак, даже и не думал успокаиваться и останавливаться.

— Ты что не видишь, что он сейчас не в своём уме от настойки Ютиаса. — Юпериус решил образумить, уже и в самом деле, собравшегося, идти расправляться с Мишкеном Гапериана. — Лучше ложись спать.

— Да заснёшь тут под все эти звуки. — Став всё-таки ложиться на расстеленное, на земле одеяло, Гапериан недовольно посмотрел в строну кустов, откуда, теперь снова доносились ужасные охи, ахи, стоны, сопение, рычание и вой.

— Да не ной ты уже Гапериан. — Странно, но голос брака донёсся теперь откуда-то со стороны… кустов, где находились Краниос и Ноуна. — Ты хоть только звуки слышишь, а мне ещё и смотреть на всё это приходится.

— Ах, ты, гадёныш мелкий! — Раздался гневный крик Краниоса. — Тебе конец!

— Ну, если такой конец, как у тебя!

— Милый я сейчас быстренько перекушу, и продолжим.

— Всё-всё-всё. Меня уже нет. — Быстро удалявшийся голос Мишкена, дал понять, что, всё-таки чувство самосохранения у него ещё остались. И не пожелав стать перекусом чистокровного оборотня в перерыве между его трахом, брак поспешил убраться подальше.

И снова началось. Охи, ахи, стоны, сопение, рычание и вой. Но никто из друзей уже не обращал на все эти звуки никакого внимания.

Гапериан, с довольной улыбкой, от того, что брак немного подпортил его другу плотские утехи, с лёгкой улыбкой на лице, заснул чутким сном. Тем самым сном, во время которого твой слух реагирует на каждый подозрительный звук. Сном профессионального военного, прошедшего через сотни, если не тысячи военных компаний.

Юпериус, последовав примеру своего ученика, сев в позу лотоса, погрузился в глубокую медитацию. Ту самую медитацию, когда разум и мысли, не просто отдыхали, а прояснялись и очищались от всего лишнего и ненужного. А физическое и энергетическое тело, меридианы, узлы и ядро, восстанавливались, укреплялись и накапливались. Накапливались и восстанавливались физические и энергетические силы.

По младшему волшебнику, лежавшему на спине с закрытыми глазами, при этом мирно и спокойно дышавшему, вообще было невозможно понять его состояния.

Спал он, медитировал, или находился в непонятном для простых смертных состоянии? В том самом состоянии, когда Волшебники созерцают настолько далёкие и глубокие мистерии и энергии, а возможно, даже и миры, что…

И только Мишкен, с безумно вытаращенными глазами, находясь в несвойственном для него состоянии, ведь сейчас он не знал ни страха, ни сомнения, словно хищник, выслеживающий на охоте добычу, медленно ходил вокруг лагеря. Ходил там, куда боялись, отдалившись сильно от лагеря, ступить, нёсшие ночное дежурство Лохматые Егеря. Бродил там, куда, не будь в него влито столько настойки младшего волшебник, трусливый и бережливый брак, никогда и, ни за что бы, не сунулся в одиночку, даже за невероятно большое вознаграждение.

Внезапно остановившись и замерев. Превратившись вслух и зрение. Мишкен, зловеще сощурив глазищи, хищно улыбнулся. И ещё бы было ему не обрадоваться, ведь, похоже, что он нашёл, куда выплеснуть бурлившую в нём энергию.

Тихо зарычав, не хуже какого-нибудь голодного хищника, брак смело двинулся прочь от лагеря вглубь болот. И судя из такого, уж никак, даже и близко, не свойственного пройдохе бесстрашного поведения, в настойке младшего волшебника явно было что-то намешано ещё, кроме ингредиентов, дававших энергию и выносливость.

Этим же временем, погружённый в глубокую медитацию Арес, тоже испытал, что-то для себя новое. Обычная, полная отрешённость от окружающего мира снаружи, от всех мыслей, раздумий и тревог в голове, в этот раз была ничтожно мала по времени. И это могло означать только то, что юному ученику не удалось погрузиться в глубокую медитацию.

Но странность всего происходящего заключалась в том, что Арес и не бодрствовал. Он был, всё-таки погружен в глубокую медитацию. В какую-то странную, новую и необычную медитацию.

Мысленно находясь в своём теле, и одновременно, как будто наблюдая за собой со стороны, сын короля оборотня, начиная с самых азов, с первого дня обучения в монастыре Стихий, повторял все удары, блоки, атакующие и защитные комбинации. Повторял и применял их в поединках против обучавшихся вместе с ним в монастыре учеников.

Тренировка, или поединки, ведь непонятно было, что это было такое на самом деле, безостановочно сменялись одна за другой. Причём протекали эти поединки с разной скоростью и с разным количеством противников.

То, всё было медленно и тягуче, как будто приходилось двигаться в густой субстанции или сопротивляясь, буквально валившему с ног ураганному ветру. То, скорость настолько увеличивалась, что всё буквально мелькало перед глазами.

В одних поединках неимоверно быстро двигались противник, или противники, а сам Арес, двигаясь со своей обычной скоростью, был вынужден из шкуры вон лезть, чтобы успевать отбивать, уворачиваться и попадать наносимыми в ответ ударами.

В других поединках неимоверно быстро двигался уже и сам сын короля оборотня. Двигался, с такой же скоростью, как и его противник, или противники. Но от этого не становилось легче и проще. Ведь теперь приходилось рассчитывать траекторию своего удара так, чтобы он не пролетел мимо.

Гоняемый всеми этими поединками и отработками боевых комбинаций, мозг мальчишки работал со скоростью, на какую до этого не был способен. Являясь главным источником информации, мозг распределял все сигналы, импульсы, энергетические потоки, рефлекторные сокращения мышц, сухожилий и связок, по всему, внешне, спокойно сидевшему в позе лотоса телу.

В один из моментов, до Ареса, как-то, непонятным образом, дошло, что отрабатываемые теперь удары, блоки, комбинации и боевые связки в поединках против противников, им точно не изучались ещё в монастыре Стихий.

И только он это осознал, как понял что его тренировки, отработки и поединки происходят не в монастыре Стихий. Он теперь находился в школе «Первого Белого Дракона». В той самой школе, которая впоследствии стала усыпальницей Первого Белого Дракона.

И именно запечатлённые в рисунках на камнях, боевые комбинации, связки, блоки и удары Арес сейчас и отрабатывал. Причём теперь его противниками больше не были ученики монастыря Стихий.

Среди противников были Кербер и Ехида. Его кузен и кузина. Всё так же атаковавшие его отработанной, слаженной в своих действиях парой. Им на смену пришли Несокрушимые, с их королём во главе.

Работорговцы, из «Бригады Плача», заставили своими приспособлениями для поимки рабов, мальчишку попрыгать и поскакать по верхушкам камней не хуже ловкой и проворной обезьяны.

Удивительно, но когда что-то у Ареса не получалось, или его доставал вражеский удар, ему казалось, что он слышит, а может, ощущает, чьё-то недовольное тихое рычание.

А в один из моментов, одновременно сражавшемуся с десятком работорговцев и при этом наблюдавшим за этим со стороны Аресу, показалось, что рядом кто-то с ним находиться. Кто-то, кто тоже наблюдал за всем происходящим.

Поняв, что он был замечен, метавшимся в мире иллюзий мозгом сосуда, Акхалы поспешно скрылся на задворках сознания мальчишки. Главное он успел сделать. И, по его мнению, сделал это для первого раза весьма не плохо.

В преддверии того, что надвигалось, Акхалы был вынужден вмешаться и провести, свою личную тренировку с Аресом. Он должен был максимально подготовить мальчишку. Сделать так, чтобы тот смог выжить в грядущем кошмаре.

Уж столько времени и сил было потрачено Акхалы на этот сосуд. Так что захватчик, будущий Повелитель этого мира, не собирался позволять кому-то или чему-то лишать его столь прекрасного тела.

Конечно, Акхалы рисковал, проводя свою тренировку с разумом мальчишки. Ведь он за невероятно ничтожно малое количество времени, пытался впихнуть в мозг своего сосуда столько информации, что была большая вероятность того, что вместо того чтобы улучшить боевые качества Ареса, он просто превратит его в овощ. В того, у кого в голове будет сплошная путаница, и кто не сможет больше нормально и здраво рассуждать.