Может это для них утешение.

Алена

Пока снимала сапоги в прихожей, нелюдимый хозяин взял ее сумку, вытащил телефон. Сказал, что у него к ее модели есть зарядка. Но вообще-то мог зарядку предложить, а не отбирать мобильник. Промолчала. Не хотелось вообще рот открывать, хотелось уйти в ночь, но и это ей он не позволил. Зачем-то притащил в свой дом…

– На втором этаже есть гостевая комната. Та, что справа по коридору – твоя. В шкафу возьми полотенце и можешь воспользоваться душем.

Сказав это, он повернулся к ней спиной и ушел куда-то в темный угол неосвещенной светом большой комнаты на первом этаже.

Алена посмотрела на входную дверь.

Из темноты раздалось:

– Не вздумай! Я не побегу искать тебя в ночи. Утром отвезу на станцию, мне надо выспаться.

Алена поднялась по лестнице на второй этаж, на ощупь, так как не знала, где искать выключатель, нащупала дверь справа по коридору. Дверь открылась щелчком. Вошла. Темно, в окно бьет свет от уличного фонаря. Очень холодно. Нелюдимый хозяин дома не предложил даже чаю. Растирая озябшие плечи, подошла к батарее. Греет, а холодно, потому что открыта фрамуга на окне. Прикрыла створку. Найдя выключатель, зажгла свет.

Дверь в ванную оказалась прямо в комнате.

Приняла душ. Долго стояла под струями горячей воды, согреваясь.

Нехорошее беспокойство грызло душу. Надо было не лезть в душ, а, не раздеваясь, лечь спать.

Выключила воду, неспешно вытерлась полотенцем, которое нашлось в полупустом шкафу в комнате. Комплект неглаженого постельного белья, пара банных махровых полотенец. В комнате витал отчетливый остаточный запах табака. Так пахнет помещение, в котором часто курят. Да и весь дом был прокурен основательно.

Алена поморщилась думая об этом, в запотевшем зеркале разглядывая свое усталое лицо.

Оделась полностью, застелила постель, открыла дверь в коридор второго этажа, все время, прислушиваясь к тишине в доме.

Дом большой, но какой-то запустелый. И этот запах. Везде. На всем. Даже на постиранном, не глаженом белье. Этот запах неприятен. Алена никогда не курила и не пробовала даже.

Всё также прислушиваясь, отметила, что жильцы дома видимо легли спать, а вот ей спать не хотелось. Хотелось выпить чаю, проглотить что-то перед сном и лучше, чтобы это что-то было основательным. Алена ела на ночь. Ела перед сном, как это не выглядит ужасным, но заснуть на пустой желудок она была не в состоянии.

– Наверное, я еще не настолько вымотана жизнью, раз не могу уснуть голодной. Это плюс, – усмехнулась безрадостно.

Еще раз растерев влажную копну спутанных волос, вышла в коридор с намерением найти кухню и раз так, то сделать чай себе самой.

Может, и холодильник распотрошу, – подумала. – Не обеднеют…

В колготках босиком, тапок ей мужик не предложил, спустилась осторожно по лестнице на первый этаж. Держась за стену, вошла в ту комнату, в которую ушел хозяин дома. На стене не сразу, но нащупала выключатель. Ярко вспыхнул свет на потолке.

Да, это была кухня – огромная, разделенная на две зоны рабочим столом на западный манер. В той части, что называлась столовой, в кресле, спиной к окну, сидел хозяин дома и курил. Босиком, только в одних джинсах.

Алена оглядела его голый торс.

– Привет! – произнес, непонятно почему, кривя рот мужчина. – Что смотришь?

– Я пришла за чаем.

Мужчина сделал глубокую затяжку и окинул Алену взглядом с ног до головы.

–Так наливай!

Продолжил курить. Алена увидела возле его левого локтя журнальный столик. На нем стояла полная пепельница окурков.

– Может, вы встанете с кресла и как хозяин дома, раз не спите, нальете мне сами чаю?

Он промолчал. Смотрел на нее и молчал, и от этого немого взгляда Алене стало неуютно, сильней, чем в его машине. В разы сильней и неуютней так стоять столбом перед разглядывающим тебя мужчиной.

– Могу я узнать?

Его взгляд замер на лице, как ждал, что Алена еще скажет. Продолжила:

– Где спит Антон?

– В своей комнате.

Так, этот неприятный мрачный тип ей чаю не нальет. Он даже не встанет с кресла, не перестанет курить и пялиться на нее из этой позы: спина расслаблена, откинута на спинку кресла, ноги вытянуты и широко расставлены.

Отвернулась, оглядела убранство кухни. Нашла чайник и плиту, заметила гору грязной посуды в раковине.

Подошла в мрачной решимости напиться. Собралась уже подставить чайник под струю воды из крана, как хозяин дома подошел. Вырвал чайник из рук. Отошел к окну, нагнулся там. Налил в чайник воду из стоящей там бутыли.

Вернулся, включил чайник. Следом на огромный стол выставил кружку, пачку чая в пакетиках и картонную коробку рафинада. Все делал молча. Алена была этому даже рада. Ну не располагал он к общению. Никак.

Пока возился, она стояла в том же месте, у раковины полной использованной посуды. За спиной плита.

Чайник загудел закипая. Сейчас она нальет себе чаю и уйдет в комнату. Может, и уснет…

И тут в кухню зашел Антон.

– Я тоже хочу чаю…

Вместо тепла – зелень стекла, вместо огня – дым.

Из сетки календаря выхвачен день…

Группа Кино «Перемен»

Стас

Понял, что не хочет спать, как только отдал короткую команду Антону:

– Спать ложись.

Сын мигом убежал к себе, побросав на пол шапку, куртку…

Команду отдал, как собаке…

Стас сильно злился, но сегодня уже поздно отношения выяснять. Да и посторонний в доме. Посторонняя, если быть точным. Какое-то странное томление в душе эта посторонняя у Стаса вызывала.

Все теперь завтра: почему потерялся, как так вышло, что потерян телефон и как вышло, что эта посторонняя обратила на тебя, сына, внимание?

Побывав в душе, вернулся на пустую кухню. Уселся в кресло, закурил. Путных мыслей, да и вообще чего-то связанного, в голове не наблюдалось. Раздумывая, а не выпить ли еще, неспешно докурил, затушил окурок и сразу же прикурил новую сигарету. Выпуская дым в темноту, прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, вытянул расслабленно ноги.

Какая-то она борзая, про таких говорят еще: безбашенная девка. Это точно! Точно про нее… Смотрела как! Вот уверен, не пропала бы. И зачем он ее к себе привез? Надо было, как просила, высадить на дороге, может, даже припарковаться недалече и посмотреть, как она попробует голосовать – в короткой куртке, в сапогах на каблуках. Ага! В одиннадцать ночи.

Сапоги у нее добротные и ноги в сапогах, тоже ничего. Он разглядел в полумраке коридора.

Стас затянулся сигаретой. Перед глазами ярко встало, как девчонка разувалась в его прихожей, как нагнулась, повернувшись к нему спиной. Живо представил, какая ладная попа у нее под теплой юбкой. Тут же почувствовал, как в штанах зашевелился не в меру активный крепенький дружок. Уже надулся, теперь пытается поднять свою головку.

«Ты бы так шевелился в мотеле, братец! – про себя Стас рассуждал. – Эту малолетку мы трахать в собственном доме не станем, и не мечтай!»

Сколько ей лет? Борзыми у нас становятся рано, лет в четырнадцать-пятнадцать. Тогда же большинство и с девственностью расстается. Сколько этой лет, интересно?

Провел рукой по проявившемуся характерному бугру на джинсах. Со вздохом вздернул подбородок к потолку. Остается лишь помечтать, никак иначе…

«Узко тебе? На волю хочешь? Обойдешься! Сейчас докурим и спать пойдем…»

Раздумывал вяло о том, как он легко приходит в возбуждение от мыслей о девчонке. Потом, видимо, на какое-то короткое время отключился и заснул с непотушенной сигаретой в пальцах, что чревато…

Не услышал, как она вошла. Вспыхнул ярко свет, резануло больно по раздраженным никотином глазам. Стас поморщился. В дверном проеме замерла девчонка, босая, жаль одетая совсем. Только сапог и куртки зимней не хватает.

– Привет! Что смотришь? – усмехнулся, разглядывая ее.

– Я пришла за чаем.

Стас рассматривал ее. Вроде и не испугалась, но точно растерялась. Не ожидала встретить его тут? Да и он не ожидал ее увидеть. Думал, завалилась спать давно…