– Еще есть вариант, набрать мобильный «папы». И спросить в лоб у него про сына. А то ведь так орал, и отчего же возбудился так… – бурчала себе под нос Алена.

Возбудился. Точно. Она заметила, что наросло там, в коридоре у него в трусах. Хмыкнула, прикрыла глаза. Вздохнула тяжело. Опасный тип и хорошо, что дело не дошло до приставаний. А она-то дура! Села в машину, он привез ее к себе. Зачем? Вопрос…

Со вздохом отметила, что он ей симпатичен, скорей всего ростом и тем, что выглядит здоровым. Не нравились ей тощие, худые мужики. У отца Антона тело как у атлета, правда курит и есть пивной живот, но кто сказал, что у него фигура не борца? Вот самбо или вольная борьба. Там вес и тело рыхлое, большое. У Станислава как его, Афанасова, как раз фигура борца. Глаза какого цвета, не разглядела. Волосы цвет тоже непонятен, короткий ежик, а еще с утра была темная щетина на лице.

Оделся быстро, не стал бриться. Если бы чуть задержался, она бы не успела на электричку. Пришлось бы объяснительную писать, ведь позвонить с разбитого телефона она не могла.

Вздохнула снова, усмехнулась криво, рассматривая собственное отражение в темном окне. Шапку не сняла, в электричке села аккурат у двери. Дуло. Сильно. На улице метель, опять мороз.

«Тебе, подруга, надо меньше думать о мужчинах. Они тираны, использованных сук выбрасывают. Ты же помнишь. Однажды выбросили так тебя. Ты пострадала и забыла, и вот снова…» Алене не хотелось вспоминать, ни тиранов, ни историю ее взросления, ничего…

Забыли, стерли память, выключили нервы.

Опять представился Антон. Как он смотрел, как к боку прижимался, словно щенок. Потерянный щенок.

– Нет! Надо вызнать как Антон. Я обещала ведь, а обещания, тем более ребенку, надо держать.

Он точно ждет. Такой унылый взгляд… А этот… «папа» не дал ему выйти в коридор. Они не попрощались.

Перебирая в памяти события, ища хоть что-то приятное, думала о доме, в котором пришлось ночевать.

Такое ощущение, что дом снимают. Грязно, неуютно. А дом большой. Второй этаж не меньше первого. Крыльцо кованое, наверное, есть гараж и сад…

На кухне мебель деревянная, струганный стол, немного грубоватый, но он гармонирует с интерьером, эти полки, люстра на потолке. Кухня лучше всего в памяти отложилась. А еще большие, в пол окна. Кресло у окна, за окном снега намело. Темно… Наверное глухой забор, соседский дом не видно.

Больше ничего не вспоминалось, только взгляд, коим ее окинул хозяин дома. Взгляд неприятный, злой.

Красивым дом не назовешь, прокурен, пол грязен. Она ходила босиком, днем поняла, что колготки измараны. Других то нет. Весь день Алена чувствовала неудобство. Опять подумала про дом, про то, как дом бы изменился, если бы Алена в нем жила…

– Бред, – пробормотала.

Дом для семьи. Тебе зачем такой?

Сама с собой ведя унылую беседу, ответила: «Собаку завела. Колли с рыжей шерстью или дога, а можно, сенбернара с огромной головой. Нет, лучше бернского зененхунда, симпатягу».

Размечталась, улыбаясь и прикрыв глаза.

– Вот устану впахивать, уволюсь. Найду работу рядом с домом и тогда… рыбок заведу.

Рассмеялась.

Электричка протяжно загудела, начала сильно тормозить. Из динамиков раздалось: «Михайловское».

Если мужчина стирает носки, значит они у него последние.

Стас

В воскресенье надо отдыхать.

В понедельник на работу идти, а еще за выходной надо переделать по дому массу всего нужного и архиважного, например, перестирать белье и что-то выгладить. Вымыть полы, расчистить снег перед гаражом. Три дня он не может загнать в гараж машину, все потому, что снег идет и идет, а он работает и работает…

И в субботу он работал, а вечером…

Все! Не будет вспоминать про вечер субботы. Как начинает, сразу встает образ безбашенной, без меры наглой и языкастой девки, что подобрала Антона у станции. Нет, не девки, а девчонки по имени Алена.

Тело ныть начинает, член начинает дергаться в штанах. Самостоятельный однако, и ужасно! И не понять себя, родного.

Стояк конкретно на нее, на остальных его товарищ реагирует куда спокойней…

Да он и сам безмерно удивлен… такой реакции на образ. Хмыкнул. Звонить знакомой дамочке точно больше он не станет, не интересная она и его друг на нее ну очень вяло среагировал.

– Так мы с тобой, приятель, совсем завянем, – хмыкнул Стас, устроив поудобней член в штанах и потрепав его немного. – И перестань меня тревожить! Такое ощущение, что тебя тянет не на женский пол, а на конкретную бабенку.

Теперь-то уж он ее имя не забудет вовек!

Тут его телефон очнулся заковыристой трелью. Вытянул из кармана брюк мобильник. Не посмотрел на экран, уставился на огромную гору грязного белья в подвале дома. Хозяйственную часть, ну кроме кухонной плиты и уличной барбекюшницы, его родители разместили здесь – в подвале огромного дома, который его отец сам проектировал и можно сказать, сам и строил, следя за всеми работами от начала и до конца.

Стас глянул на высветившийся номер. Скривился. Номер незнакомый.

– Алло?

–Добрый день, это диспетчерская автопарка. Мы нашли телефон. Приезжайте!

– Как классно! – буркнул Стас, отдаляя трубку. – Интересно, во сколько оцените услугу, – пробормотал себе чуть слышно. Вернул мобильник к уху: – Диктуйте адрес и да, телефон потерял мой несовершеннолетний сын. Гаджет новый, я готов рассмотреть условия возврата.

В трубке хмыкнули и прозвучало:

– Приезжайте! Я дам вам координаты билетного кассира тридцатого маршрута. Это она мобильник нашла вчера вечером в конце смены. Можете ее отблагодарить.

– Записал, – через минуту буркнул он, делая росчерк на настенном календаре.

Вновь мрачно уставился на кучу грязного белья. Со вздохом принялся рассортировывать вещи по цвету. В прошлый раз он пропустил вот так новую красную футболку Антона, и вся масса засунутого в стирку белья окрасилась в розовый и еще какой-то малоприятный цвет. И новый цикл стирки не исправил ничего.

Злой на весь белый свет Стас выматерился тогда и только. Винить-то некого. Он живет один и точно больше не намерен впускать в свою жизнь кого-то женского полу.

Он справится, и если не хватит зарплаты, то он пойдет и снимет с карточки еще и купит им с Антоном все, что понадобится.

Он уже купил машину, так как без руля в деревне ну никак! И взял новую сразу, чтоб не мучиться с текущим ремонтом, оплачивая только техобслуживание. Купил машину у известного надежного дилера. Но с выбором модели не угадал – навороченный седан с низкой посадкой и длинной базой зимой буксовал в снежном месиве. Надо было брать полноприводной, но ведь так хотелось именно ее, беху серебристого, а вернее, жемчужного цвета с переливом.

Снова сердце всколыхнула злость. Он не умеет, не научился толком распоряжаться доставшимися ему от родителей деньгами. Он как юнец, только выпал из гнезда и уже наворотил, за одиннадцать лет, прошедших после школы, кучу дел, иначе и не скажешь! Машина, что?! Он жизнь себе сломал, он виноват во всем, и даже в смерти отца и матери, пускай и косвенно, но виноват. Его не было с ними рядом. Поздно… Осталось сохранить себя и сына.

Как освободился он сразу начал поиски ее, работы, чтобы было на что кормиться. Долго валандался. С судимостью, да еще по такой статье, его никуда не брали. Справка о трудовом стаже из зоны – вот и все достижения, так как до тюрьмы он успел только год отучиться в институте, а потом вылетел с первого курса и попал в армию. Ну а после армии Стас женился на Ирине…

Он обошел в районе все мастерские и заводы. Никуда не брали. Наконец, через три месяца мытарств его приняли в автомастерскую слесарем. За три месяца, пока был без работы, он озверел в конец, думал, что в дурку попадет, но как-то справился. Свихнуться окончательно на воле не давал Антон, а еще огромный дом, доставшийся ему в наследство.

Родители умерли на Кипре. Их лодка перевернулась, отец и мать могли бы спастись, если бы не скалы – их разбило, как и лодку, отнеся течением на скалистый уступ в непогоду. Жилеты не спасли…