Надо что-то делать с личной жизнью, иначе оторвет башку.
Выпростал из нагрудного кармана трубку и набрал незнакомый номер. Кто их знает, может по работе был звонок, а он не ответил сразу.
– Алло! Стас Афанасов на проводе.
На том конце хрипло рассмеялись. Кашлянули два раза и опять смешок:
– Привет, Стас! Не узнал?
– Литвак? Ты, черт?
– Я! Жди в гости! Я бы мог сегодня…
– Приезжай! Чуть позже скину адрес. Приезжай! – еще раз произнес. – А сейчас прости, я отключаюсь…
Подъехав к станции, позвонил Антону:
– В коридоре пакеты, продукты разбери. И к нам гости будут, скоро я приеду. Если позвонят, то уточни кто там? Ждем мы Литвака Сергея. Понял?
– Понял, – буркнул сын.
– Ну вот и хорошо. Я очень скоро буду… Ты парень взрослый, привыкай, – сказал Стас и отключился первым.
Скинул точный адрес своему дружку. Дождался от него сообщения, что в течение часа друг прибудет. Глянул на часы. Почти одиннадцать уже.
Срок Литвак мотал другой. На зоне и сдружились. И вот, долгожданная свобода и для него наступила. Выпустили Литвака на полгода позже…
Только Стас был не уверен, что Литвак надолго. Срок уже второй и дальше как пойдет… На зоне Литвак был в авторитете, Стасу помогал вжиться в коллектив. Это было сложно, Стас ведь был домашним, и блатной уклад, блатной жаргон в него буквально вбивался кулаками. Стас терпел стоически, молчал, в ответку регулярно отдавал. Все было, не случилось самого плохого. Стаса в какой-то из дней взял под крыло Литвак.
Он ее увидел сразу. Она стремительно рванула к уже стоящему автобусу. Стас выкрутил руль и подъехал ближе. Сам не понимая, что творит, начал искать ее взглядом в плотном месиве из тел и курток, что просматривались в общей массе за окном.
– Сегодня никаких потерянных детей, – неприятно рассмеялся и тут ее увидел. Она села у окна и уже смотрела на него.
Усмехнулся криво.
– Ну что, подруга! Выясним, где ты живешь?
Автобус тронулся и покатил своим маршрутом. Стас пристроился в хвосте и на каждой следующей остановке притормаживал, хотя он помнил: Сокольническая двенадцать. Но сейчас ему казалось, что увидев его, девушка решит сменить маршрут.
Нет. Она доехала до площади. Вышла на своей остановке и к дому побрела. Ни разу не оглянулась. Подошла к подъезду и, набрав код домофона, скрылась за обшарпанной дверью.
Стас припарковался, вышел на мороз. Снова он без шапки, мерзнут уши. Задрал голову, считая этажи. Обычная панельная пятиэтажка.
Все может быть и ее квартира с другой стороны дома и окна выходят не сюда… Но буквально через две минуты вспыхнул свет на первом этаже. И за тонкой занавеской показалась она. Подошла к окну и задернула шторы.
Вновь в кармане ожил телефон.
– Алло!
– Где тебя приятель носит?
Литвак прибыл.
– Дом нашел?
– Даже сына нашел, хорош пацан и очень смелый, – Литвак рассмеялся и задал вопрос: – Ты где? Нам долго ждать?
– Нам? Ты не один?
– Не один, нас двое…
– Скоро буду. Может, что купить?
Опять все тот же смех:
– Ты уже купил и выпивку, и закуску. Ждем тебя.
Алена
Квартира встретила Алену тишиной. Сняла сапоги, прошла на кухню, включила свет и, подойдя к окну, задернула тяжелые шторы.
Отец Антона приехал к электричке. Она не думала, конечно, что из-за нее, просто так совпало, а может? Нет, это глупо так думать! Просто глупо!
Он ее узнал. Смотрел, как и она, в упор и очень строго. Взгляд такой… проникновенный, прям в душу. Душу Алены переворачивало всю, выбрасывало как рыбу на отмель под этим взглядом. Чего он так пялится на нее?!
Если бы не Антон, Алена бы и думать о его отце забыла.
Завтра она купит телефон и позвонит ребенку, как и обещала.
Поставила чайник, бросила в раковину пачку замороженной брюссельской капусты, ушла умываться.
Квартирка небольшая, две уютных комнатенки, сделан евроремонт, поменяны стеклопакеты, новая входная дверь, куплена недорогая мебель.
Алена приняла всё без лишних слов, молча. Месяц назад была в МФЦ, оформила постоянную регистрацию, получила на руки выписку и штамп в паспорте. Новая жизнь. Надо просто забыть как-то старую и перестать себя мучить воспоминаниями. Что случилось, то случилось, время вспять не повернуть. Но она все равно чувствовала себя ужасно виноватой.
Опять накатила боль. Алена сжала в кулак правую руку, зажмурила глаза, задрала повыше подбородок. Только бы не расплакаться сейчас. Не надо! Иначе прорыдает всю ночь, а завтра третью смену на работу. Третья смена подряд – это очень тяжело. Она ведь не железная, обычная девчонка…
Но как же тяжело!
Остаться одной в столь раннем возрасте, после стольких лет жизни и взросления в большой семье. Ей очень тяжко.
– Я никогда не смогу привыкнуть к этой тишине, – произнесла грустно, устало жмурясь, смаргивая все же выступившие слезы. – Мне просто необходима теплота, участие, забота и тепло большого дома.
Вздохнула. Все это глупости. Она привыкнет жить одна. Многие об этом лишь мечтают…
Район поселка был центральный, тихий, рядом парк большой, церковь старая и пруд. Тихо, как всегда бывает в снегопад, падал за окошком снег. Через новые стеклопакеты почти не пробивалось в кухню звуков. Декабрь был снежным, ветреным, холодным. С первых зимних дней густая тягучая и неприветливая темнота, обычная в такое время года. Если бы не снег, то было бы все куда мрачней.
Она сделала вид, что приняла без лишних слов решение матери и даже свою веру в Бога приняла такой, какая она есть – с установкой безусловной с покаянием в смертных и невольных человеческих грехах, с прощением в душе и верой в счастье.
У нее все хорошо. Работа нравится. И пускай нужно рано вставать и ехать в столицу каждый раз, и пускай платят мало, но зато она весь день в бегах по залу, на ногах, так что вечером усталость просто валит с ног и очень помогает не накручивать себя, а тупо спать в кровати. Часто спать вовсе без сновидений.
Но все равно, раз за разом, Алена просыпалась утром с тяжелой головой. Кошмары не отпускали, возвращались вновь и вновь, хоть часто ничего не снилось. С таблеток слезла, в общем-то, легко. Врач даже удивился, когда Алена отказалась от нового рецепта. Похвалил ее. Она же, стиснув зубы, сжав до боли пальцы в кулаках, впившись острыми ногтями в кожу, выла в подушку стиснув зубы. Без таблеток тяжко, но она уже решила дальше жить… А с таблетками прямая дорога в дурку. Она итак их почти год пила…
– Схожу еще раз в церковь, – решила стоя у плиты, смотрела на камфорку, что горела газом. Усмехнулась. Сколько раз она вот так смотрела на огонь, в душе решая сможет иль не сможет… Не смогла, наверное, все правильно и так страдать, как она, негоже. Все проходит, утихает в сердце боль. Надо думать только о хорошем, например, об Антоне.
Отвернулась. Встала у окна, не раздергивая шторы.
– Наверное, все дело в том, что я лукавлю, нет во мне истинной веры ни в отпущение грехов, ни во всепрощение грешников, ни в лучшую жизнь. Как там ее, загробную. Мне все равно кажется, что жить сейчас, сегодня много важнее, чем думать о новой жизни. Здесь и сейчас надо быть счастливой, здесь и сейчас надо желать себе благ и благополучия, веры и любви.
Темнело очень рано. Алена, работая, почти не видела солнца. И вот сейчас, стоя на своей маленькой кухне, она вспоминала, когда в последний раз на небе было это солнце. Те дни, что не работа она, погода была пасмурной.
Поужинав, перемыв посуду, прошла в коридор и проверила, как заперта входная дверь. Привычка – проверять замок на двери.
Помогла ли ей она? Нет, не помогла… Алена и за закрытой дверью в собственной квартире была все такой же беззащитной, как в родительском доме.
Но в который раз дернула за ручку.
Заперта на все замки. Их два… Она сменила оба.
«Я могу доверять только себе. Вот так! Иначе будет снова худо…»
Опять эти мысли в голове и никак не получается отвлечься…
