Тем временем в коридорах вокруг стало совсем светло. Илья и тот, кто называл себя Анатолием шли теперь по долгому лестничному пролету под открытым небом. Лестница под арочной крышей вздымалась над морем, небольшие фигурные колонны поддерживали свод, а лазурное небо, щедро рассыпая солнечный свет, заставляло искриться водную гладь, далеко-далеко внизу. В перспективе за сужающейся до угольного ушка аркадой угадывалась протяженная площадка, неведомо как парившая над океаном. В сознании от таких картин невольно рождались аналогии с царствием небесным, тем более после путешествия по затхлым и мрачным, факелами лишь освещенным казематам. Наконец-то стены перестали сковывать. Здесь их не было вообще, и лезвия океанских ветров, одурманивая голову запахом растворенной соли, дарили организму свежесть и бодрость, наполняя его до краев энергией радости: первобытной и дикой. Светлая синева сверху, и снизу та, что темнее, рождали трудноуловимый расплывчатый горизонт. Ничего более не было по левую руку идущих кроме моря и неба. Справа же, где-то сбоку и далеко внизу, виднелся скалистый клочок земли.

— Контраст какой! — после очередного глубокого вдоха, восхитился фрилансер.

— Только на нем все и познается.

— Давай просто немного здесь постоим!

Провожатый Ильи нахмурился, потирая подбородок.

— Вообще-то нас ждут…

— Да, ладно, минуты 3 ничего не изменят, скажешь я запнулся пока шел или еще что-нибудь.

— Хорошо, постоим.

— Так чем вы занимаетесь, кто вы вообще? Откуда у вас это серое чудо?

— Тут, товарищ хакер, я вам многого не подскажу. Не та карьерная ступень… — он вздохнул, достал из жилетного кармана портсигар, подцепил ногтем одну сигарету и протянул ее Илье, — Мачида сказал мне, ты не докурил. Позволь исправить этот недочет.

Бельштейн усмехнулся и угощение принял. Выдыхаемый пар, подхватываемый сильным ветром, мгновенно и бесследно растворялся.

— Мы организация, как ты уже понял. Название если и есть, то я его не знаю. Скорей всего его нет. Может и было когда-то давно, но, должно быть, отмерло само по себе. Чем мы занимаемся?.. Скажи, ты рад сотовым телефонам, прочим успехам коммуникаций, благодаря которым ты можешь делать свою работу? Рад? Хорошо. Тогда знай, что это мы. Да, не удивляйся! Именно мы внесли очень существенный вклад в факт их появления. Ядерная энергетика — тоже мы. Да, тут ты можешь поспорить, что добра едва ли больше, чем вреда, но все же это прогресс!

Прогресс — вот то, благодаря чему ты не сидишь сейчас в пещере, доедая своего сородича, которому генетически повезло чуть меньше тебя. Благодаря прогрессу ты можешь смотреть не на волосатую обезьяну женского пола, сшивающую две шкуры огромной костяной иглой, а на шикарную азиатку.

— Вы и про это?.. Хотя, чему я удивляюсь.

— Знаем. И это тоже, благодаря прогрессу. Без него, видишь ли, никуда, — Анатолий глубоко затянулся, — перечислять его достижения можно бесконечно. Но, все могло бы быть еще лучше, если бы нам не мешали. Например, Тесла мог бы дать миру гораздо больше, если бы его не убили, когда поняли, что несмотря на все попытки саботажа его работ, неспособны бороться со светочем его интеллекта. Сейчас мы бы уже, я уверен, встречали очередную экспедицию с Плутона, прибыв в аэропорт на машинах, которым не нужны бензин, колеса и дороги. Я могу долго фантазировать об этом.

— Что же мешало?

— Другой полюс, который, как ты знаешь, есть у всего в нашем мире. В том числе и у нашего общества. Наши записи появляются около 600 лет назад, с эпохи раннего возрождения, когда люди стали всерьез задумываться о прогрессе. И уже тогда были они. Те, кого ты встречал, кто, как ты наверно думаешь, спасали тебя от нас. Хотя… Признаться, это они и делали, и тут мне стоит перед тобой извиниться. Вначале планировалось тебя убрать, но это было бы крайне необдуманным и вредным решением… К счастью, жизнь расставила все на свои места, что в конечном итоге, позволило нам стоять тут и довольно мирно разговаривать! Да? Ахахахах!!

Анатолий зашелся в страшном припадке своего хохота, как и много раз до этого. Чайки в небе в ответ подняли оглушительный гвалт, видимо приняв импозантно одетого мужчину за своего.

— Мы были обречены проиграть эту битву почти с самого начала, ведь за нашими противниками стояли силы, неподвластные человеку не то, что для борьбы, а хотя бы просто для понимания. Даже сейчас, обладая куда как более развитыми знаниями и наукой, мы можем довольствоваться, по сути, лишь догадками и предположениями. Но нам повезло. Наш португальский брат, ты его прекрасно знаешь, под предлогом поиска нового пути в Индию отправился в бушующие и холодные воды Атлантического океана в поисках последней надежды. Потопив половину флота, он все-таки смог поднять со дна его, нашего маленького Окти, того самого, что встретил тебя на алтаре.

— Неужели ему действительно столько лет? — не мог поверить своим ушам Илья.

— Может и больше. Лично я склонен думать именно так.

— Но кто он?

— Тут есть несколько версий. Озвучу самую, на мой взгляд, адекватную. Окти — это детеныш древнейшего вида разумных существ на планете. По своим силам и возможностям они сравнимы с богами. Предпочитают жить под водой, настолько глубоко, куда еще добрую сотню лет, а может и вообще никогда не доберется человек.

— Я видел его… — тихо проговорил Илья, — видел его во сне.

— Легко в это поверю. В конце концов, ты ведь его протеже. Он выбрал тебя орудием. Орудием для очередной форсированной приостановки и отката развития нашего вида. Почему очередной? Да потому что всегда, когда люди приближались к определенному уровню, те, с глубин, являли свою волю и стирали с лица Земли зазнавшихся наглецов, наших предков, их же собственными руками.

— Мне говорили, что это опасно для планеты, — вспоминая горячие фанатичные речи Уве, ответил Илья, — якобы только в этих случаях.

— Прогресс идет рука об руку с риском — это правда, но не думай, что мы такие дураки. Все, что реально грозит планете, нами жестко отслеживается и пресекается.

— Но ведь и вы можете ошибаться, неверно оценивать риски. Ты сам говорил про расщепление атома.

— Все могут ошибаться и риски неверно оценить. Поэтому они и риски, — отрубил Анатолий, докуривая сигарету и складывая раздавленный перед этим о каменную стену бычок в карман, — вот тебе кстати пример нашего отношения к экологии! Ладно, заболтались мы тут с тобой. Пошли, осталось немного.

Илья повторил сделанное Анатолием с сигаретой. Мужчины быстрым шагом прошли остальную часть колоннады и нырнули в проход на противоположном ее конце. Вопреки ожиданиям хакера, долгого пути по очередному лабиринту мрачных коридоров, на этот раз не случилось. Уже очень скоро проход кончился. Перед ними раздвинулись створки тяжелой металлической двери, и процессия из двух человек оказалась в широкой и просторной и да, все так же высеченной в скале зале. Ее своды уходили высоко, смыкаясь плавным куполом. Все пространство было заставлено длинными горизонтальным рядами столов с множеством мониторов и разной другой компьютерной аппаратурой на них. За столами сидели, а между ними ходили и стояли люди, разных рас и возрастов, мужчины и женщины. У каждого была своя функция, было видно, что работа спорится и кипит — идут приготовления к чему-то очень важному.

По бокам залы-пещеры были прорублены широкие окна. Они были застеклены современными стеклопакетами, с кое-где открытыми форточками, благодаря чему в зале было свежо и приятно. За окнами белыми гуашными мазками парили над океаном чайки, солнце золотило их перья, как всегда величественно и без всякой суеты совершая свой извечный небесный обход. В самом центре зала, у его дальней стены так, что видно было абсолютно всем, закрепленные в ячейках толстого металлического каркаса, висели огромные мониторы. Некоторые из них безжизненно чернели, ожидая своего часа, некоторые рябили шумом помех, на каких-то транслировалась океанская гладь с высоты птичьего полета, а на других, помимо глади, рассекая волны пенными бурунами, гордо шли вперед военные корабли.