— Ну вот видишь, а ты напрягался что-то там… раздумывал… А все оказалось гораздо проще.

— Тем не менее это не помешало мне сильно удивиться, когда я увидел тебя утром.

— Был уже обед, соня! Тебе следует пораньше вставать, чтобы не заставлять своих поклонниц ждать так долго.

— Вот, как? Уже поклонниц?

— Ты вообще в курсе, что девушка определяет будет ли у нее что-то с парнем или нет в первые 3 минуты знакомства?

— Серьезно? — Илья шутливо наморщил брови, — не за 2 с половиной, не за 5, а именно за 3 и точка? Интересно как они это подсчитали? И кто?

— Я тебя уже говорила, что не нужно быть таким занудой?

— Ай! — вскрикнул хакер от того, что крепкие ноготки безжалостно зацепили его сосок, — понял. Я все понял! ПУТИИИИ!

— Не путю, — тихо ответила Юки, но все-таки ослабив хватку, поудобней уложила голову у хакера на груди.

Немного полежали молча. Илья нежно гладил черные локоны с синими кончиками, а Юки не спеша накручивала на пальчик кудряшки на груди фрилансера.

— А как же девочки? — Илья все-таки решился задать не дававший ему покоя вопрос.

— Девочки… — задумчиво протянула Юки, — а, что девочки?

— Не придуривайся! — хакер отыскал где-то в недрах простыни сочную попку и шлепнул по ней, — я думал ты лесби.

— Как видишь, нет. Но, честно говоря, не брезгую, — японка немного помолчала, а потом добавила, — при случае.

— Вот как? Ну а… Хельга не будет ревновать?

— Хельга? Ревновать? Ахахах! Я тебя умоляю. А даже если и так, ты слышал одну классную поговорку про шерифа и индейцев.

Илья усмехнулся.

— Слышал. Ты у нас, значит, такая безжалостная?

— Почему? — Юки подняла бровки и удивленно посмотрела на Илью, — я всего лишь исповедую древний принцип: относись к другим так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Случись у Хельги такое, я бы не ревновала. Да и с чего ради? Мы знакомы в лучшем случае чуть больше недели.

Тут уже была очередь Ильи немного помолчать. После чего он спросил:

— А с кем лучше?

— Лучше? — задумалась девушка, — эх ты, пережиток прошлого! Эти вещи работают совсем не так.

— А как тогда? — поинтересовался немного уязвленный хакер.

— У всех по-разному! — Юки легко хлопнула его по груди, — мне вот иногда просто хочется старый добрый член! А иногда понимающей меня, близкой нежности одной со мной природы.

Илья закинул одну руку за голову, выдохнул и спросил, задумчиво глядя в потолок:

— И как так вообще получается? Я имею в виду, это же отклонение, ты согласна? Мне вот всегда было интересно: тяга к своему полу — это врожденное или приобретённое?

— Ну… Ты, конечно, как что спросишь!

— Ну правда! Вот как было у тебя?

Юки закатила глаза и впила ноготки в волосатую грудь.

— Обычно в таких случаях говорят, что это долгая история.

— Не похоже, что ты куда-то спешишь. Куда вообще тут можно спешить?

— Хах, согласна.

— Так что, расскажешь?

— Расскажу, — было видно, что девушка и сама не прочь поделиться этим. Тем, что никто и никогда у нее не спрашивал. Ей явно польстил такой глубокий интерес со стороны, считай, совершенно незнакомого мужчины, да еще и иностранца, — тогда с тебя кофе! И покурить бы еще чего-нибудь.

— Чего-нибудь? — лукаво прищурился Илья.

— Простые сигареты! Простые! Пожалуйста! Не надо ничего ТАКОГО.

— Слава богу, а то у меня после последнего раза… М-да… Тут тоже долгая история…

— Ммм! Как интересно! — оживилась Юки. Она резко села на кровати, укуталась простыней и с блеском в глазах посмотрела на Илью.

— Так-так! — осадил девушку Бельштейн, — ты губу то не раскатывай! Не забывай, что ты первая. Да и нету у меня ничего ТАКОГО.

— Ой какие мы грозные! — в притворном ужасе пролепетала Юки, — теперь еще интересней, что же там у тебя случилось! Ты убил человека?!

После этих шутливых слов у Ильи что-то дернулось и шевельнулось в голове. Он попытался сконцентрироваться так быстро, как только смог, чтобы не дай бог, непроизвольным жестом или мимикой не выдать того, что Юки попала в точку.

— Какая ты у меня любопытная! — контратаковал Илья, хватая японку за шею и впиваясь в открывшийся от неожиданности рот.

Девушка, уверенная в том, что Илья больше не хочет историй, обняла его одной рукой и запустила другую в длинные кудрявые волосы. Какое-то время пара жарко целовалась. Потом Илья деликатно, но уверенно отстранился и игривым тоном пропел:

— Нет, нет! Ты пока собирайся с мыслями, а я за кофе!

— Ах ты, мерзавец! — кошкой зашипела на него японка, но в глазах легко читалось обожание.

Илья наскоро натянул штаны, что-то наверх — первое попавшееся под руку и вышел. Вскоре раздался стук в дверь номера. Юки поплотнее завернувшись в простыню, поспешила открыть. В коридоре стоял Бельштейн с красивым серебряным подносом. На нем дымился тонкой струйкой милый белый кофейничек, наполняя все окружающие пространство дурманящий крепким ароматом. Компанию кофейнику составляли 2 белые фарфоровые чашечки минималистичного северного дизайна, сахарница с неровными кусками тростникового желтоватого сахара, а также небольшая закуска — орешки с цукатами на тарелке.

При виде всего этого великолепия Юки даже захлопала в ладоши.

— Мой герой! Ну что же, так и быть, вы заслужили этот рассказ.

— Так приступай же скорее! — ответил Илья, проходя в номер и осторожно ставя поднос на стол.

— Нет, ну вы только посмотрите на него! Уже седые волосы пробиваются, а все спешит куда-то… Дай покайфовать!

Юки подняла кофейник, поднесла поближе к лицу и сощурилась от удовольствия, вдыхая аромат. Потом она принялась разливать горячий и тягучий кофе по кружкам. Илья обнял ее сзади, провел рукой вверх и погладил по груди.

— Что ты делаешь? Я же сейчас все пролью!

Илья отпустил стройный стан, дождался, когда она поставит кофейник обратно на поднос, после чего смачно шлепнул по попе так, что ее обладательница тоненько вскрикнула. Хакер взял свою кружку, прошел и сел на кресло возле окна.

— Ну, начинай, я слушаю!

Юки присела на стол, отхлебнула из чашки и начала свой рассказ.

Пасмурное небо было лишь на пару тонов светлее серых каменных стен. Земля под ногами горела огнем: разноцветным пламенем опавшей листвы. Желтые, красные и оранжевые, кленовые сложной формы и обычные каплевидные, листья устилали мощеные дорожки и не успевшую еще пожелтеть траву.

Юки Тагава спешила на занятия. До семинара оставалось всего каких-то пара минут, может быть три. Когда после выхода из общежития, она быстро посмотрела на свои маленькие наручные часики, то поняла лишь, что время поджимает.

Студентов на улице становилось все меньше с каждой секундой. Новые и новые порции людей пропадали за тяжелыми дубовыми воротами учебного корпуса. Фигуры в джемперах, рубашках и галстуках, в брюках и коротких юбках скрывались за монументальной дверью. Юки была одной из последних и практически бежала, держа двумя руками пачку учебников и тетрадок перед грудью.

Выходя на улицу, она в спешке забыла надеть колготки и по бедрам между длинными гольфами и короткой юбочкой сейчас вовсю резвились мурашки. Навстречу дул сильный ветер и девушка, склонив голову, предприняла последний решительный рывок к воротам.

Оказавшись внутри, она облегченно выдохнула, чуть попрыгала на носочках, пытаясь согреть ноги и подошла к большому зеркалу сбоку от гардероба. Одной рукой она поправила волосы, проверила воротничок белой рубашки и галстучек, и, убедившись, что все в порядке, уже собиралась направиться к большой центральной лестнице фойе.

Когда Юки почти отвернуться от зеркала, краем глаза она заметила ту самую неразлучную троицу. Это были три девушки. Японка увидела, как их главная — Вики или Виктория, белокурая веснушчатая англичанка в последний момент быстро отвела взгляд. Юки ничуть не удивилась ни этому взгляду, ни тому, насколько презрительный и полный ненависти он был. Как всегда. Если Вики и снисходила до того, чтобы посмотреть в ее сторону, то выражение на ее лице всегда было именно таким. Юки никак не реагировала на все эти беспричинные проявления неуважения и презрения. Да и потом, Виктория никогда не переходила грань, за которой начиналась открытая агрессия. Возможно, она была для этого слишком труслива, а может дожидалась по-настоящему удобного случая.