— А с точки зрения алхимии?

— Чувствую, это будет долгая история?

— О, да... — кивнула Викторика. — Она длиннее непробудного сна, длиннее жизни дракона. А теперь иди сюда.

Кадзуя смутился, но вариантов у него оставалось не так уж много. Присев рядом с Викторикой, он приготовился слушать.

— Я никогда не интересовалась твоими знаниями в алхимии, но, полагаю, они невелики.

— Увы.

— Позволь мне объяснить. Алхимики — это люди, изучающие изменение состава вещества. Их стремления заниматься такими практиками различны, но исторически выделяют три основные цели алхимиков: золото, бессмертие и создание гомункулов. Все три вещи, по их мнению, можно было создать используя так называемый «философский камень», имеющий насыщенный красный цвет, подобно гранату… Кудзё, даже не вздумай усыпать.

— Я не сплю. Я просто закрыл глаза.

— И ты ошибаешься, думая, будто алхимия — злое демоническое знание, передаваемое с древних времён. Алхимия относительно молода, более чем молода. Ты слышал об этом? Начнём с Германии начала семнадцатого века. На этот период приходился жизнь Иоганна Валентина Андреэ. Сына пастора, алхимика и дурака. Целыми днями он слонялся без дела, а ночью посещал религиозный кружок. Однажды, Иоганн встретил безработного человека по имени Кристоф Безольд, который понимал девять языков, включая древнееврейский, и был хорошо осведомлён в иных науках.

— На тебя похож…

— Так или иначе, пара этих дураков сдружилась и вместе занялась алхимией, зарывшись у себя в домах, пока ближние носились подле них с нотациями о женитьбе и поиске работы. Вместе они создали легенду о человеке, якобы жившем в четырнадцатом веке, который основал собственный тайный орден. Легенду о Христиане Розенкрейце. Общими усилиями они выпустили три книги, которые обрели в Европе огромную популярность. Постепенно выдумка стала явью. Совместимость этих двоих была идеальна. У Кристофа имелись обширные знания, но он не мог один с ними совладать. Тут и появляется Иоганн, который под запись изучал знания Кристофа, выделяя всё самое нужное. — Викторика положила книгу на колени. — Теперь о фарфоре.

— Так быстро с темы на тему?

— Это разумное следствие из вышеперечисленного. Перенесёмся в Германию уже восемнадцатого века. На каждый век найдётся свой дурак. Иоганн Фридрих Бёттгер. Он был молодым подмастерьем в аптечной лавке, но ходил и всем, кого встретит, рассказывал, что он алхимик с имеющимся на руках «философским камнем». Договорился до того, что был схвачен войсками короля Польши. Король очень хотел узнать секрет создания…

— Золота?

— Нет. Фарфора. На твоей родине такие изделия называют «имари», верно*?

— Да, знаю.

— Королю Польши очень нравились такие фарфоровые тарелки. В то время они продавались по цене золота в Европе. Конечно, Бёттгер испугался, когда попал в дворцовую камеру. Король хотел получить фарфор при помощи алхимии и верил в его способности, и если бы Фридрих открыл правду, то был бы казнён. Он десять лет месил глину, изучая её свойства, и в один день… создал фарфор. Поговаривают, будто в состоянии алкогольного опьянения. Королю так понравилось изобретение, что он приказал начать массовое производство.

— Мне никогда не рассказывали об этом… А чем закончилась история Фридриха?

— Он умер от переживаний и пьянства. В музее мейсенского фарфора есть чаша с его выгравированным профилем. — Викторика выглядела как никогда прежде заинтересованной в том, что рассказывала. — Но половина истории ложна. Жили люди, которые относились к алхимии, словно как к фантастике. Писали трактаты в совмещении фантазии и истины. Иными словами… — Викторика вздохнула с досадой. — Алхимик Левиафан не обладал магическими способностями, создавая материю из пустоты. Хороший фокусник. Будто дитя, которое не спустится с дерева, забравшись, даже если мать будет сердита.

— Однако он добрался до власти…

— Это предсказуемо. Если бы я жила в то время, я бы разоблачила Левиафана, собрав кусочки хаоса, и, использовав «источник мудрости», прервала бы его дыхание. Я раскрою тайну Левиафана и стану «глашатаем глупца»!

Ветер дул по саду, колыхая волосы Викторики.

— Викторика, ты сегодня выглядишь особенно радостной.

— Радостной?

— Необычайно. И всё благодаря алхимику.

— Ох…

Из керамической трубки поднялся белый дымок. Викторика отвернулась. Ослепительный свет, проникающий через окна, говорил о том, что и до сюда доходят лучи лета.

Следующим утром наступил понедельник. До летних каникул оставалось всего два дня.

Кадзуя, давно приноровившись вставать без будильника, проснулся в семь часов, принял душ, одел форму, поправил галстук и вышел из комнаты с сумкой учебных принадлежностей.

Кафетерий пустовал. Дети аристократии, перенимая привычки родителей, спали до последней минуты, которая на сон отвадилась. Кадзую встретила надзирательница общежития.

— Кудзё! Был вчера в кино? Мне подруга передавала, что видела там вчера азиата, а единственный азиат у нас это ты.

— Должно быть так…

— Только вот кто был этот рыжий рядом с тобой?

— Вы о чём?

«Весь вчерашний день я провёл с Аврил».

Немного поразмыслив, Кадзуя пришёл к выводу, что надзирательница обозналась. Кадзуя видел ещё одного азиата на выходе из деревни.

— Это не я. Я проводил время с одноклассниками. Вам следует внимательнее относится ко слухам.

— Надо же… А я всё надеялась…

Закончив завтракать, Кадзуя отправился из общежития по прямой дороге. Только недавно он начал замечать тёмную башню, которая, как выяснилось, всегда находилась на территории академии. Потонув в сером цвете, она, казалось, не выходила из ночной пелены даже при дневном свете. Чувствуя ответственность за вчерашнее происшествие, Кадзуя не прошёл мимо.

Сесиль сдержала обещание. На двери весел новый замок. Но, не смотря на относительную новизну… замок уже был взломан.

Кадзуя шаг за шагом вошёл сюда вновь. Пустота.

— Есть кто-нибудь?

«Надо рассказать мисс Сесиль о взломе замка».

Он собирался выйти, как вдруг услышал скрип на втором этаже.

— Кто здесь?

Без ответа.

Немного запутавшись вначале, Кадзуя принял решение подняться наверх.

Он опять ощутил себя плохо. Чувство то трудно объяснить. Будто бы на голову оказывается давление. Дверь на втором этаже открыта. Из комнаты слышен звук шестерни. Кадзуя заглянул за дверь и увидел…

Лежащего на полу мужчину. Того самого азиата, который вчера появлялся в деревне.

Когда Кадзуя подбежал к нему, мужчина слабо открыл воспалённые красные глаза. Вены на руках его проступили. И тогда Кадзуя увидел, что один из пальцев мужчины приобрёл неестественно пурпурный цвет. Нагнувшись вперёд к Кадзуе, азиат тихо произнёс:

— Проклятье алхимика… Левиафан…

Мужчина запрокинул голову назад и перестал дышать. Кадзуя в мгновение ока выбежал со второго этажа. Ему почудился тёмный образ, промелькнувший в глазах, скользя по окну. Но Кадзуя до этой минуты был твёрдо убеждён, что башня пустела с первого по второй этаж включительно.

Неужели, не закончив спиритический сеанс, Кадзуя и Аврил выпустили в мир зло?

Полиция прибыла на место приблизительно через тридцать минут после сообщения о смерти человека. На месте гибели азиата собрались Кадзуя, мисс Сесиль и несколько учителей с самым большим стажем в академии. Среди них прошёл человек, чьи белокурые волосы свисали с плеч ещё несколько влажные. Одет он в простую рубашку и брюки для верховой езды. По привычке инспектор Блуа направился к Кадзуе.

— Доброго утра, Кудзё.

— Доброго… А, вы кто?

Инспектор поднял волосы, собрав их в пучок.

— Теперь догадался?

— Инспектор?

Надо признать, инспектору Блуа шли длинные волосы.

— Вы решили изменить стиль?

— Ничего я не менял. Всего-то не успел уложить волосы. Оставьте эту тему в покое. Давайте перейдём к делу.