Когда Кадзуя закончил, внимание вновь было отдано Викторике.

— Удивительно, но ты умеешь петь.

— Почему удивительно? В любом случае, это последний раз. Ни одни мужчина не должен так унижаться.

— Замолчи, с тебя достаточно. Предавайся грусти с закрытым ртом.

Кадзуя так и сделал. Викторика не шелохнулась.

— Частицы хаоса беспорядочно разносятся в воздухе вот уже пятьдесят лет. Эта песня, которую поют в деревне. Что за золото? Да и почему в песне они сначала: «Идут», а потом: «Гребут»? «С золотисто-чёрной кожей мы исчезнем и умрём». Мы знаем, что под конец года африканцы действительно были похоронены в братской могиле. Обратимся к истории. Что случилось в 1873 году? — Викторика усмехнулась. — Начиная отсюда, мы сможем разгадать тайну страшного заговора Левиафана. Давайте развяжем свитки истории…

Викторика собиралась коснутся своим жестоким взглядом самой бездны прошлого.

— 1873 год. «Золотая лихорадка» в Африке.

В комнате воцарилась мрачная тишина. Когда пронзительный голос Викторики затих, никто не сдвинулся, кроме извечного часового механизма, вращающегося с тупым и приглушённым звуком. Казалось, что само пространство вокруг медленно исказиться, стоит половицам лишний раз скрипнуть. Викторика осторожно прошла меж всеми стоящими пермяком к стеклу. Цветы. Их было здесь восемь. Нет, семь. Викторика начала рассуждения в свойственной ей манере.

— На основании всего этого… я выдвигаю гипотезу. Гипотезу, что африканцы, которые «шли» и «гребли» откуда-то, в 1873 году попали сюда вместе с золотом, добытым во время той «лихорадки». Все золотые и алмазные прииски, найденные на африканском континенте в то время, принадлежали европейским странам и совсем не обогащали лично их карманы. Но напротив, они работали как вагоны и падали один за другим. Богатство было доставлено в Академию святой Маргариты. Затем его отнесли в Часовую башню, один из тайников, и спрятали в закрытой комнате. Затем африканцев просто убили, чтобы лишнего не рассказывали. Это было в конце того же года. Следующие двадцать лет золото спало здесь, никому не известное. Затем, однажды, в 1897 году, пришел человек. Человек в маске и мантии, Левиафан. Помните? — обратилась Викторика ко всем. — Каким-то образом он знал секрет часовой башни. Один единственный. А после стал называть себя алхимиком, используя эту скрытую комнату с часовым механизмом как свою мастерскую. В мастерской Левиафан прятался, и один за другим, словно по волшебству, создавал золотые слитки из ничего, вскоре став, таким образом, любимцем эпохи. Это была не магия, это были запасы золота. Большие запасы золота. Он переплавлял их и выставлял на свет.

— Ты сказала, что он был единственным знавшим человеком, но как так вышло? — спросил Кадзуя.

— Всё просто. Прежний король умер в 1873 году, тогда же и перевезли золото. Он провёл всё тайно и тщательно, но во время пика своего плана взял и умер. На трон возвели нового короля, провели заупокойную службу. Секрет его богатства исчез в неразберихе. У нового правителя не было доступа к имуществу предшественника. Именно по этой причине королевство пришло в упадок. Аврил не трогай!

В тот момент Аврил в плотную приблизилась к витражному стеклу. Викторика внезапно окрикнула её.

— Что?

— Сейчас, дай минуту. — сказав это, Викторика закурила трубку. Мисс Сесиль бросилась отнимать её, но девушка мастерски парировала атаку. — Кудзё, помнишь я рассказывала об алхимии?

— Из всего того, что ты говорила…

— Тогда какова её главная цель?

— Бессмертие, золото и гомункулы?

— Каким образом её достичь?

— «Философский камень»?

— Какого он цвета?

— Тёмно-красный, как самшит*.

Викторика удовлетворённо покачала головой.

— Первое, что вы видите на входе, — это маятник. Но… некоторым он совсем не интересен.

— Некоторым?

— Мисс Сесиль, позвольте спросить. Все умершие были чужаками?

Сесиль кивнула.

— Да. Ученики академии, порой, забегали сюда, но каким-то чудом выживали.

— Вот в этом и смысл. Осмотрите это место ещё раз. Им бы заинтересовались люди, которые пришли сюда целенаправленно. Все они хотели открыть секреты алхимии. Во всей этой серости, в этом стеклянном цветнике, который на первый взгляд не имел ничего общего с алхимией.

Викторика прошла вперёд. Фиолетовые и жёлтые. Лишь один… почему-то… красный.

— Остаётся только одно. Прямая визуальная ассоциация с философским камнем. Ключ для искателя.

Двое сопровождающих Гревиля выскочили вперёд, но Викторика остановила их жестом.

— Не смейте его трогать.

— Почему?

— Там яд. Люди, которые дотрагивались до него, умерли. Посмертный подарок Левиафана. Введён в действие более двадцати лет назад. — повозившись с лабораторным оборудованием, Викторика нашла тонкую деревянную палку. — Левиафан не бессмертен. Он умер здесь, той самой ночью, когда в него попала отравленная стрела королевских всадников. Но по интересной причине он не мог оставить своё тело на людях. Под маской Левиафан хранил секрет, который должен был унести с собой в могилу. Он укрылся в башне, а затем вошёл в потайную комнату. Найти его тело означает найти комнату, найти комнату означает найти золото. Так что же… Веди меня, Левиафан!

Викторика встала на цыпочки и тонкой палочкой надавила на красный цветок витража. Сначала он только скрипел и трясся, словно пытался сопротивляться, но потом вдруг издал громкий звук и выстрелил вперед бесчисленным числом красных игл, словно сама кровь вырвалась наружу. Разумеется, это самшит. Но следом иглы самостоятельно вернулись в исходное положение. А затем… Витраж поднялся.

Ослепительный свет просиял с другой стороны комнаты, постепенно превращая темную мастерскую в золотохранилище. Оно здесь простиралось от самого низа до потока.

Промеж всего — человеческий труп.

Он был недвижим, расставив руки в стороны. Маска. Мантия. Десятки стрел пронзили его тело.

Замолкли все. Лишь Викторика на радости звонко пропела:

— Я нашла его. Я победила.

И затем, с неким ликованием, она произнес ту фразу, которая, казалось, была выгравирована на её сердце детектива.

— Сожалеешь ли ты о том, что сделал?

Труп не ответил. Подойдя к нему, Викторика взглянула в зияющие глазницы. Мертвец был гораздо крупнее её.

— Я знаю, кто ты под своей маской. Не удивлён?

Викторика обернулась к слушателям.

— Это было около пятидесяти лет назад, в конце 1873 года. Стояла ночь. Иллюзионисты называют это «чёрным искусством», когда чёрные предметы перемещаются на чётный фон, они становятся невидимы для человеческого глаза. Скелеты танцуют, живые головы парят в воздухе. Чёрные одежды. Кудзё, ты ведь был на деревенском кладбище и слышал историю про призрака? Дело было лунной ночью. Следы, которые оставил «призрак», начинались от братском могилы африканцев. — Викторика подытожила. — В ту ночь с кладбища сбежал мальчик. Всех африканцев перебили. Всех, кроме него. Единственный выживший. Единственный, знающий, где находится золото. — труп позади словно вздрогнул. — Глупец, Левиафан. Я знаю и твою историю, и цвет твоей кожи.

Только с помощью Кадзуи, который едва удерживался оттого, чтобы не уронить Викторику, она смогла добраться до маски. Истинное лицо мертвеца давно уже истлело. Раскрытые губы, словно в крике, и обнажённые до самых дёсен зубы. Глаз уже не было. Лишь кожа… оставалась черна.

— Рада видеть тебя Левиафан. Ты стоял и ждал меня всё это время, не так ли? Конечно. Разумеется. Добраться до дворца, чтобы участвовать в колониальной политике. У меня нет возможности узнать твоего настоящего имени. Но я знаю одно. Ты не был тираном на престоле. Ты просто пытался спасти свою страну. Ты рисковал жизнью, после войдя в стан врага, дабы под палящим солнцем вернуть свободу любимой родине, которую «белый человек» забрал себе. Жаль, что ты так безвременно ушёл из жизни… Лишь миф и сказка. — к тому моменту Кадзуя опустил Викторику на пол. — Ты был очень интересным человеком, но… ты умер. Итак, здесь я, Викторика де Блуа, дочь герцога де Блуа, заканчиваю свою службу в качестве глашатая глупца. Прощай, Левиафан.