— А ведь не просто так, мамуля, твой носитель называет тебя стервочкой, — высказал свое мнение Антон. — Есть вполне весомые основания.

— Чья бы корова мычала… — и началась уже привычная пикировка между нейросетями.

— Как думаешь, подерутся? — совершенно спокойно поинтересовалась Катаржина у парня.

— Джоре их знает, — ответил тот. — Вообще-то не должны. Я в тот раз провел качественную воспитательную беседу. Да и твой далеко не дурак, — махнул головой в сторону что-то запальчиво говорящего Антона. — Давно осознал, что против Сетки ему не выстоять.

— Мне почему-то кажется, что они сейчас до дури полаятся, а потом, смывшись с наших глаз, будут трахаться.

— Тоже может быть, — ответил как-то индифферентно.

— Костя, что за новые базы?

Подробно объяснил.

— А мне?! — тут же вскрикнула во весь голос, требовательно глядя на Сету. — Я тоже хочу!

— Не доросла еще, — отмахнулась нейросеть джоре.

— Мамуля, не груби моей Катаржине, — немедленно возбух «сыночек».

— Никакого оскорбления, только констатация факта. Не доросла по знаниям и умениям в менталистике. Ну не может твоя носительница развиваться с той же скоростью, что у моего Константина. По объективным причинам не может.

— Конкретнее, мамочка, — тут же потребовал чуть набычившийся Антоний.

— Сам должен понимать. Но если так хочешь, то заполучи! — и начала объяснять.

Когда переделывала нейросеть девушки, то есть лепила по своему образу и подобию тогда еще не осознавшего себя как личность Тошку, то не имела подробной информации о лечебных конструктах для поврежденных носителей. И сейчас не имеет и, как нынче уже предельно понятно, иметь не будет. Создатели нейросетей джоре почему-то не оставили ее даже в, для начала закрытых, банках памяти Сеты. Как следствие, производительность Антония примерно на пол порядка всегда будет меньше образца. И поделать с этим ничего нельзя. С другой стороны, еще не до конца развившаяся нейросеть Катаржины уже сейчас на невообразимую величину превосходит по всем параметрам поделки аграфов.

— А я, кажется, понял почему, — после обдумывания заявил Антон, тут же замолчав.

— Выкладывай, — потребовала Сета, так и не дождавшись объяснений от нейросети девушки.

— Все просто. Чтобы такие как ты, мама, доставшись носителям с поехавшей крышей, не начали создавать себе подобных. То есть группу сообщников, способных со временем нарушить нормальное развитие всей цивилизации джоре. Ведь нейросети имеют ограничения по типу только двух законов Азимова, а не четырех, как в искинах. Понятно, что третий нам не нужен, так как полностью покрывается первым — мы существуем только вместе с носителем.

— Что за четвертый? — удивилась Катаржина. — Я читала только о трех законах робототехники Айзека Азимова.

— Четвертый, точнее так называемый нулевой закон, так как превышает остальные по значимости, — стала объяснять уже все понявшая Сета, — гласит о невозможности своим действием или бездействием нанести вред цивилизации джоре. В нынешних условиях — Содружеству.

— А мы, получается, такого ограничения не имеем? — хмыкнул Костик, уже давно въехавший, что в условиях развитого техногенного общества разумный без нейросети не может ничего. В том числе — хоть как то повлиять на это общество.

— Не имеете, — подтвердила Сета. — Ведь, если первые два закона накладывают ограничения только на нейросети, но не на их носителей, то нулевой ограничивает уже и вас. То есть в той или иной степени лишает полной свободы. Любое ограничение свободы пусть не сразу, но отрицательно сказывается на интеллектуальном параметре.

— И, кстати сказать, во всех нейросетях Содружества этот закон присутствует. Во всяком случае, в твоей бывшей «Техник-универсо-7МКУ- 921+» он имелся.

Костик неожиданно расхохотался во весь голос.

— Ты чего? — потрясла за руку парня Катаржина.

— Еще бы ему не смеяться, — ответила за своего носителя улыбающаяся нейросеть джоре, — мы только что нашли причину проблемы, над которой бьются десятки или даже сотни миллионов ученых Содружества с начала его основания.

— Медленное, но верное падение среднего базового ИП? — сообразила девушка. — То есть, грубо говоря, ума?

— Сказала дам, значит дам, — повторила свое заявление Сета. — Но разве я обещала это сделать с утра? Базы тебе будут только после обеда. А сейчас мы все, — посмотрела с экрана на парня с сидящей рядом Катаржинкой и, не поворачивая головы, врезала локтем в бок Антония, изображавшего глубокую задумчивость, — займемся сортировкой с последующей перезаписью уведенных с искина лаборатории ментоскопирования баз. Объем работы приличный, поэтому, — повторила известную в Советской армии поговорку: — Пашем от забора и до обеда.

За каких-то пять минут блоки памяти были помещены в маленький броневой контейнер, снабжены почти вечной батареей питания минимального размера, оборудованы интерфейсом поиска и так называемой системой короткой связи. Соответственно, связи, шифрованной по протоколам джоре. После чего контейнер был закреплен на поясе пилотского комбинезона Константина слева. Строго напротив того места, где справа полагалось быть креплению штатного оружия. После чего работа с редкими спорами, в какой именно раздел записать ту или иную базу, закипела. Справились действительно только перед самым обедом, сбросив информацию как из памяти нейросети джоре, так и из наручного искина Костика на новый внешний носитель. Вот его-то забили «под пробку» оставив мизерный резерв на всякий случай.

Обедали не торопясь, смакуя новые блюда из кухни сполотов.

— По-моему слишком остро, — заявила Катаржинка, — больше напоминает корейскую кухню.

— И мяса мало, — поддержал подругу Константин и потребовал классический украинский борщ из говядины со свининой.

— Чувствуются еврейские корни, — хихикнула девушка, давно знавшая историю появления парня на этот свет.

— Ага, — не стал спорить Костик, натиравший корку черного хлеба чесноком в ожидании скорой доставки нового заказа, — но со свежей сметанкой под беленькую…

— Я те дам беленькую! — погрозила пальцем с экрана Сета. — Эти базы надо учить на трезвую голову. А я никак не аппарат гемодиализа, чтобы каждый раз чистить кровь после разложения алкоголя.

— Ух какая строгая, — передернула плечиками Катаржина, пародируя нейросеть джоре.

— А тебе родная, алкоголь сейчас тоже строго противопоказан, — вступился за «мамашу» Антоний.

— Перед элементарной тренировкой по местной телепортации? Почему? Из-за того что в Содружестве ментооператоры вообще этой науки не знают? Как-то не наблюдаю никакой связи, — высказалась девушка.

— Ну все-таки очень серьезное оружие джоре для ближнего боя, — переглянувшись с Сетой, сказал Антон.

— Оружие? — удивленно протянула Катаржинка.

— На малых дистанциях — просто сказка, — подтвердил Константин. — Притом с мизерным энергопотреблением.

— Это как? — девушка даже есть перестала.

Парень взглядом попросил убраться с экрана обе нейросети и вывел туда длиннющую формулу.

— Переменная дельта три на что влияет?

— Зависит от плотности среды, которую надо раздвинуть, чтобы в это место доставить объект телепортации, — оттарабанила ответ девушка, совсем недавно выучившая базу по так называемой местной телепортации, то есть в пределах прямой видимости.

— А дельта одиннадцать?

— Скорость раздвижения среды.

— Простейший пример. Дельту три выставляешь по плотности крови, а одиннадцатую, — Костик продиктовал короткий ряд цифр. — О самом объекте можно забыть, он здесь не обязателен. Главное — координаты. Какими они у нас могут быть?

— Только на визуально отображаемой дальности.

— Голову противника с сотни метров разглядишь?

— Гидроудар в любом кровеносном сосуде мозга? — догадалась Катаржина и констатировала: — Голову в клочья разорвет.