Педиаторша, которая ежемесячно приходила осматривать ребенка, считала, что такое чудовище жить не должно. Эвтаназия — единственное правильное решение в данном случае.

Нанятая за большие деньги нянька давно бы придушила это чудовище, но знала о наличии в квартире множества камер видеонаблюдения, работавших даже в полной темноте. Как там хахаль их обозвал? Инфракрасных? Да и где еще она такие деньги заработать сможет?

И только искренне любящая Катенька относилась к Костику по-человечески. Вначале отдала свой старый компьютер шариться по интернету. Потом чуть ли не каждый год, видя насколько мальчонка прикипел к сети, покупала любимому братику новейшие (ну, насколько ей это было по карману) модели ноутбуков. Хорошего адвоката нашла и оплатила, влезая притом в крупные долги, когда Костик на взломе одной забугорной банковской сети залетел. Отделался парнишка с трудом, но больше уже никогда не попадался. Адвокат, не будь дураком, выставил дело как детские игры. Ну сами подумайте, разве может девятилетний ребенок быть настоящим хакером, целенаправленно вскрывающим зарубежные финансовые структуры, как консервные банки? В общем — за недоказанностью состава преступления.

Мать вернулась домой, когда мальчонке едва десять лет исполнилось. Полностью вылечилась, раз такую к детям допустили? Спорно. Но вот стала вполне адекватной. Она вновь была беременна. Конечно же, опять папашка постарался. Нет, ни в коем случае не естественным путем, вновь экстракорпорально. И, соответственно, с тем же самым что у Костика удачным, как считал отец, набором генов. То есть Маришка не только по названию, но и биологически была родной сестрой. Мальчишка тогда уже четко понимал, что сделала для него старшая сестрица, такие долги вернуть невозможно — ведь отобрал у Катюшеньки детство. Какие там игры с подружками, если необходимо постоянно присматривать за ну очень беспокойным младшим братиком. Иначе он опять разберет красивые старинные часы с маятником, доставшиеся мамке в наследство. Правда, потом этот неугомонный кривуленька непонятно как, но собрал часы. Три дня комбинировал, выясняя какая деталь, где должна быть и чем прикручена. Что самое странное — часы затикали, маятник качался без остановки. А ведь достались мамке эти часы сломанными. А теперь каждый час днем был слышен мелодичный перезвон. Ночью молчали как партизаны. Еще кривуленька мог начать из простыней и пододеяльника мастерить парашют-крыло. Черт с ним с постельным бельем — папашка новое купит. А если вдруг с этим парашютом из окна выпрыгнет? Этаж-то ведь девятый. В общем, шкодил маленький Костик прилично. Потому Катенька старалась не оставлять братика одного ни на минуту.

Старшей сестре долг отдать невозможно? Компенсирует на младшей! Потому не отходил от Маришеньки ни на шаг. Мать не возражала — видела, что любит по-настоящему.

В школе у инвалида были большие проблемы. Во-первых, ну не понимал он одноклассников. Дети урода боялись и, как следствие, при любой возможности гадили. Разве что опасались Катюшку, которая училась в той же школе. За братика она и голову могла открутить. Девушка была красивой, общительной, заводилой в старших классах. Ее одноклассники в отношении Костика поддерживали, за любую колкость в сторону Кривули «мылили холку» первоклашкам. Дома мальчишка давно делал уроки со старшей сестрой вместе. Помогал, объяснял, как мог растолковывал непонятное. Катенька целовала братика — умненький ты мой! — и баловала, когда могла. Ну не видела она в мальчишке урода. Да не как другие. Но ведь это только внешне. А так, донельзя ласковый, благодарный и вообще — любимый Кривуленька, за невзрачным видом которого скрывается большая душа очень доброго человека.

А вот самому пареньку в школе учиться было неинтересно. Ни в коем случае не потому, что чурался знаний. Строго наоборот — уже давно освоил программу из природного любопытства, просто «шарясь» по сети. Потому и прогуливал частенько. Учителя прогулам втихомолку радовались — смотреть на урода было противно — но на педсоветах обязательно выступали, мол, практически не работает на уроках. Увы, контрольные почему-то всегда были без единой ошибки. И изредка демонстрируемые обширные знания явно даже не институтского, а академического уровня. Вундеркинд хренов! Шел бы в элитную школу для одаренных, так нет же в обычную по месту жительства приперся, хотя и четко понимали — урода в элитную гимназию никто и никогда не возьмет. Потом преподаватели дружно заткнулись, когда в десять лет мальчишка без какой-либо подготовки сдал все так называемые единые экзамены. Ну не хотелось Костику и дальше находиться среди детей, довольно жестоких к уроду. Получил «аттестат» экстерном, но ни в какой институт, университет или академию поступать не стал. Зачем, если его в серьезную фирму программистом сходу взяли? Работал дома, занимаясь сетевой информационной безопасностью. Работал, ухаживал за младшенькой, давал относительно приличные бабки старшей — Катенька понимала любимого братика всегда и потому лишних вопросов об источнике денег не задавала — и более-менее ровно общался с родителями. Давно бы съехал в другую квартиру, но расстаться с сестрами? Никогда!

А еще у Константина бы чуйка. Сам вначале не понимал, почему решая для собственного интереса и тренировки ума — единственное, что у него было заметно лучше, чем у других — скачанные с интернета задачки, иногда уже заранее знал правильный ответ. Вот и тогда при взломе той банковской сети ведь чувствовал, что не стоит продолжать. Но, уж больно легко угадывались пароли администратора — азарт затянул. После суда больше уже никогда не позволял себе поддаваться азарту и в обязательном порядке прислушивался к своей чуйке. Да и все дальше и дальше уходил от хакинга — ну не солить же десятки и сотни миллионов зеленых фантиков, раскиданных по номерным счетам на предъявителя по всему миру. Впрочем, кроме долларов были еще и фунты, и йены, и швейцарский франки, и кувейтские с бахрейнскими динары, и даже не очень-то стабильные рублики. Все равно реально пользоваться всеми богатствами было нельзя — мгновенно ведь засекут! За теми, кто вдруг начинает жить не по средствам, слежка как в первую очередь преступными группировками, так и правоохранительными органами появляется незамедлительно.

Чем же тогда парень уже не первый год серьезно занимался? Конечно же, теоретической медициной! Пока только теоретической. Все-таки исправить свои уродства очень хотелось. Прикупил анонимно в Израиле небольшую хирургическую клинику, которая в том числе и хирургической ортопедией занималась. Подкинул денег на новейшее медицинское оборудование. Увы, но нарвался на какую-то местную полицейскую службу. Полиция покрутилась, провела аудит, но криминала со стороны неизвестного владельца обнаружить не смогла. Разве что выявила махинации одного из анестезиологов с наркотиками. Махинатор сел в тюрьму, управляющий нанял нового и разразился ужесточающей контроль инструкцией при применении наркотиков.

Создал в Российской Федерации еще один фонд помощи инвалидам. Опять-таки анонимно послал двух человек с отдаленно похожими на его проблемами в свою клинику за счет фонда. Вылечили обоих за каких-то два месяца. Один пациент даже хромать перестал. Наверное, уже можно самому отправиться ровнять и вытягивать ноги с применением аппарата Илизарова. Опять-таки за счет фонда.

Вот однажды на даче, во время внимательного изучения хода лечения пациента в принадлежащей парню израильской клинике, под утро вдруг сработала чуйка — опасность! Очень серьезная угроза! Но неодолимая сонливость победила, и вырубился прямо перед мониторами. Пришел в себя уже на челноке работорговцев.

— Я раб?!! — как-то такое у Костика или Коста, как его звали немногочисленные друзья, в голове не вмещалось. И главное, не на родной Земле-матушке, где, надо признать, даже в середине двадцать первого века подобное кое-где, увы, встречается. А аж в Звездном Содружестве независимых государств! Ну не переваривала это его довольно-таки умная, по утверждению практически всех, кто по тем или иным причинам встречался с парнем, голова. Но дюжий негр в каком-то странном глухом комбинезоне внимательно просмотрев на маленьком экранчике какую-то информацию, бросил перед Костиком небольшую коробочку и заявил: