— Это сила, а не слабость, мой дорогой, — выдохнул он после того, как успокоился. — Это сила, которую ты желаешь, и вскоре ты это поймёшь сам.

Леви поднял нож и начал играть с ним, вертя между пальцами.

— Эрвин желает мира во всём мире, так почему мне не выбрать его, раз я желаю того же? Почему я, по твоим умозаключениям, желаю тебя, как антоним порядку и дисциплине? Почему я должен хотеть насильника? — мило и чарующе Леви растянул губы в улыбку, наблюдая, как его слова выводили парня из равновесия.

— Хорошо, я привык к такому отношению и беру ответственность за свои поступки, Леви, — Эрен грозно нахмурился. — Я не ограждаюсь от них и не кричу на каждом шагу: «посмотрите какой я хороший, хочу искоренить зло!». Если этому городу необходимо большее зло для сплочённости, то я им стану. Если горожанам нужен страх, чтобы начать действовать — я им стану. Если они не могут поднять свои задницы, чтобы восстать перед всеми убийцами этого города — я помогу.

Леви не смог сдержать лающий смех, вырывающийся из его рта.

— Да ты прям Дева Мария, — с искреннем весельем и сарказмом провозгласил он.

— Нет, я всего лишь человек, жаждущий весь мир, — Эрен пожал плечами и алчно усмехнулся. — Безграничная власть — то, к чему я стремлюсь. Уважение граждан по отношению ко мне растёт, интерес из-за того, что я тёмная лошадка — появляется. Да, налоги больше, но и мои слова о безопасности — правдивее, чем любого другого отброса. Я дам всем то, чего они жаждут больше всего — простая человеческая потребность в безопасности, в стабильности, ибо мир непостоянства — это мир…

Эрен не закончил, дав возможность продолжить Леви.

— Мир неизбежности, — Аккерман неверующе покачал головой, остановив вертящийся нож в руке. — Но разве ты так уверен, что сможешь привести хаос в порядок?

— Даже хаос детерминирован, — как само разумеющееся произнёс парень. — У него есть своя последовательность, он в какой-то мере упорядочен. Почему я должен думать, что что-то, что имеет порядок изначально, невозможно привести в порядок, который будет подвластен мне?

— Ты слишком самонадеян, — наконец изо-рта Леви вырвалось то, что он так долго держал в себе. Эрен казался ему сумасшедшим.

— А у тебя экзистенциональный кризис, — ничуть не обидевшись кинул в ответ парень.

Леви хотелось уточнить у него в какой момент они решили перейти на философию.

— Я никогда не верил в Бога и в смысл своего существование, — опроверг Аккерман.

— Что ж, тогда вся твоя жизнь — бессмысленное ничто и после смерти ты обретёшь смысл? — глаза Эрена светились неподдельным возбуждением и Леви уверен, что если бы не было препятствия в виде стола, то парень давно бы набросился и оседлал мужчину. — Тогда кто ты — Леви?

Сейчас он понимал слова Эрена про вожделение. Только вожделение это не телесное, а духовное и интимное в плане глубины знаний. Аккерман вдавил пальцы ног в пол, стараясь остаться на месте. Ему сейчас, как никогда раньше, хотелось упасть с крыши здравого смысла прямо в бездну влечения.

— «Ад — это другие», — процитировал он Жан-Поль Сартра.

Эрен облизнул губы и понимающе кивнул.

— В таком случае я вижу тебя, как человека, готового пойти со мной, а не остаться с ним, — тихо прошептал он.

— Нет, Эрен, — моментально ответил Леви, вдавливая пальцы ног сильнее. — Нет.

Отказ не задел парня, он будто был уверен, что по итогу всё будет так, как он захочет.

— Категоричное нет или нет с натяжкой? — с нескрываемым весельем поинтересовался Эрен.

Аккерман резко встал, оставив нож лежать на столе. Он был взбешён и не знал, чем именно: самонадеянностью парня, его присутствием или своим чувствам, приводящим в раздор. Эрен поднялся в ответ в точности скопировав движение мужчины. В одинаковой одежде и с идентичными суровыми лицами они выглядели, как братья, если бы не одно «но» — между ними пробегала искра, нарастало напряжение. И это совсем не входило в расчеты мужчины — этот предательский жар в груди, перемешавшийся с желанием всадить парню нож в сердце, а затем почувствовать его губы на своих губах.

Он казался сам себе сумасшедшим.

— Иди к черту, Эрен Йегер, — в сердцах выплюнул Леви.

Парень хотел сделать шаг вперёд, но наткнулся на предостерегающий взгляд мужчины.

— Нет, Эрен.

Йегер дёрнул губой и неожиданно повысил голос:

— Ты мечтал стать полицейским, чтобы защищать угнетённых, так скажи мне, чем я хуже? — он стукнул по столу, отчего чашки задребезжали, но ни одна капля не пролилась. — У меня нет значка, но это не значит, что мои мотивы направлены на насилие и грубость по отношению к пострадавшим. Да, я использую жесткие меры, но это ответ на провокации! Невозможно научить обезьян дисциплинированности, не показав, что будет за их непослушание. Здесь работает метод кнута и пряника, Леви, и ты это прекрасно знаешь, — парень сделал паузу, будто решая: сказать то, что крутилось на языке или же промолчать. Всё же он открыл рот и изверг из него то, что, по мнению Аккермана, лучше бы оставалось несказанным. — К счастью, я имею представления о твоём прошлом, что не скажешь о Смите, не так ли? Он знает скольких ты убил, прежде чем выбраться из того грязного и вонючего места?

Леви пугающе сузил глаза и сделал стремительный шаг вперёд, схватив наглеца за шиворот.

— Не впутывай его сюда, ты меня понял? — холодно и спокойно поинтересовался он, только вот на парня это никак не повлияло, казалось, у него был выработан иммунитет к таким угрозам, что было, скорее, правдой. — Ты ни черта не знаешь о наших с ним отношениях.

— Да что ты? — с издёвкой поинтересовался Эрен, наклоняясь ниже. — Я слежу за ним так же пристально, как и он следит за мной, Леви. Я знаю расположение всех ваших комнат в доме, кто и в каком часу делает чтобы то ни было, осведомлён, к сожалению, о регулярности вашей с ним половой жизни, что приводит меня в бешенство каждый раз, когда я читаю те сраные отчёты. Единственное, что радует — снижение у вас секса в последнее время, — он прошипел эти слова в миллиметре от чужих губ. — Это связанно со мной, не так ли?

Леви, не задумываясь, ударил парня под дых, всё ещё придерживая за шиворот, чтобы тот не упал. Каким-то странным образом ему совсем не хотелось видеть Эрена побитым, и этот факт приводил в бешенство сильнее, чем усмехающаяся рожа напротив. Аккерман ударил ещё раз, и на этот раз отпустил Йегера, чтобы тот отошёл на несколько шагов назад, тяжело кашляя и сгибаясь. Вид такого Эрена не вызывал радости и от этого мутило сильнее, чем от осознания, что за ним и Смитом так пристально следили.

— Проваливай, — угрожающе процедил Леви, сдерживая порыв прикончить Эрена на месте. Единственное, что его останавливало — мысль о забрызганной мебели, которая окраситься в тёмно-бардовые пятна, от которых, а это мужчина знал на личном опыте, тяжело избавиться.

Йегер медленно разогнулся, и у Аккермана по позвоночнику пробежались мурашки от увиденного.

— Ты подвластен жестокости и страсти, Леви, — с придыханием промолвил Эрен. — И он — это не то, что сможет тебя сдержать.

Парень стремительно кинул деньги на стол, забрал очки и покинул чайную, не оборачиваясь.

В ту ночь Леви с силой входил в Эрвина, как помешанный покусывал и целовал каждый дюйм мужа, вылизывал струйки крови из небольших ран и всматривался в лицо Смита, с силой сжимая подушки между его головой. И как бы Аккерман не старался, единственное, что мог видеть — лицо Эрена, охваченное возбуждением от проявления жестокости.

***

Леви, движимый шестым чувством, встал раньше Эрвина и направился на первый этаж, чтобы заварить свежий чай. Ни разу до этого ему и в голову не приходило посмотреть письма, лежавшие в почтовом ящике около входной двери. Ни разу до этого момента он не открывал дверь, не ёжился под прохладным ветром в одних лишь хлопковых штанах, не открывал почтовый ящик, кривя губы от соприкосновения с холодным металлом, не брал свежий номер газеты и немногочисленные письма в белых конвертах. Ни разу он не заносил их в дом и ни разу не просматривал, зная, что единственный человек, который мог ему написать — Ханджи, но эта сумасшедшая, вышедшая с ним из ада, скорее, постучится во входную дверь дома среди ночи, если узнает что-то важное.