Чуть позже этим вечером, когда Эрвин и Леви вернулись домой, Смит открыл бутылку вина и снова заговорил о текущем положении дел в Орлеане. Леви сел рядом и снова делал вид, что ему это интересно, в глубине души размышляя над тем, что сказал бы Эрен в такой ситуации, в каких моментах он усмехнулся бы, а в каких поморщился и поправил очки на носу.

— Как думаешь, — перебил рассказ Эрвина Леви. — Всё налаживается?

Эрвину было известно о группировках многое, что восхищало и угнетало Леви. Его, в силу моментов из детства, в которое он не просвещал своего партнера, не совсем привлекала мысль о группировках. Он не ощущал перед ними ни страха, ни трепета, скорее, это было некое «ничего», которое каким-то образом пока не сформировалось в полноценное чувство.

— Новый главарь не дурак, — задумчиво выдал Смит, покачивая бокалом в руке. — Он понимает, что стабильность — залог процветания и лояльности народа. Единственное, что может настораживать, что он почти совсем не появляется на публике.

— Какое дело до его лица, если он сможет наладить всё, что так долго рушилось.

— Он хочет искоренить насилие через насилие, — заметил Эрвин.

— Ты предлагаешь ему кинуть конфетти и выпустить розовых пони? — Леви начинал злиться, когда речь заходила о таких темах. Он поддерживал точку зрения Смита, но никак не мог отделаться от воспоминаний из детства, где насилие вершило правосудие. К сожалению, Эрвин, который родился в процветающем районе и не познал, что такое нищета и убийства ради пропитания — не мог судить всесторонне и объективно.

Смит — идеалист, что иногда выводило Леви из себя.

— Ничего я не предлагаю, — устало заметил мужчина. — Просто думаю, что главарь умнее многих, но методы использует такие же.

На этом их разговор иссяк, и Леви перед сном подумал о том, как бы развязалась тема разговора, если бы вместо Эрвина в уютной гостиной сидел Эрен. Мужчина ненавидел себя за эти мысли, но поделать ничего не мог. Он повяз в парне так глубоко, что боялся выбраться наружу и сделать глоток воздуха — ведь это означало бы поведать правду Эрвину.

Слова Смита отдавались у него в голове неприятным эхом, поэтому поздно ночью Леви откинул одеяло и свесил ноги с кровати. В мешковатой футболке Эрвина, которая доходила ему до середины бедра, мужчина направился в коридор и ступил на холодную плитку. Стараясь идти тише, он прошёл по кухне в самый угол, где стояла деревянная коробка с документами, блокнотами и несколькими фотографиями.

Леви хотелось бы ошибаться, но в глубине души он уже знал ответ. Одна из последних фотографий, которую, было видно, делали в суматохе, лежала почти сверху. На ней за столом на веранде в окружении высокой девушки с темными волосами и отрешённым взглядом, того самого блондинистого парня с серьёзным выражением лица — сидел человек, который стал для Леви некой опорой в этом мире. Теперь понятно, кто такой Эрен Йегер. Даже после поцелуя со Смитом у Аккермана по-прежнему во рту сохранился привкус чая, который они обычно пили с парнем.

Вот для чего Эрен ступил первый раз в чайную Леви.

Аккерман аккуратно положил фотографию на место и в трансе уставился на своё кольцо, прокручивая его на пальце. Что ж, в таком случае игра имела смысл и в неё вступил новый игрок, который ранее был лишь пешкой из-за своей неосведомлённости. Как заметил Эрен: «хищник прощупывает почву, проверяя, что понадобилось двум маленьким сошкам на его территории»? Только в данном случае существовала одна сошка, посмевшая влезть хищнику под кожу.

========== За закрытыми дверями ==========

Комментарий к За закрытыми дверями

«За закрытыми дверями» Жан-Поль Сартр

цитаты взяты из данного произведения, и философская идея экзистенциализма также здесь присутствует

приятного чтения!

Первое, что должен сделать Леви — найти нового работника, что означало бы красный свет для такого человека, как Эрен Йегер. Мужчина понимал, что тот поймёт намёк, но вот только как будет действовать в сложившихся обстоятельствах — неясно. Аккермана до сих пор потряхивало от злости на себя в первую очередь за то, что так глупо по-мальчишески подсел на притяжение и разговорчики за чашкой чая, будто в мыльных операх. Даже то, что они так похожи, имели схожие мысли на разные темы, любили одну музыку, одних авторов — не должно было иметь смысл в горизонтальной плоскости.

У Леви есть Эрвин. Этого должно было быть достаточно.

— С тобой всё в порядке? — за завтраком поинтересовался Смит, намазывая на хлеб масло. Он выглядел привычно в вычищенной белоснежной рубашке и строгих классических штанах со стрелками, он выглядел привычно, когда пролистывал газету, внимательно вчитываясь в криминальный колонки. До скрежета обыденно и привычно.

— Всё отлично, — спокойно ответил Аккерман, глядя в глаза напротив.

Затем Эрвин улыбнулся, сложил газету на край стола и оставил грязную кружку на столе. Он выглядел привычно, целуя его, Леви, в висок и желая удачного дня. Аккерман же смотрел на кружку неотрывно всё то время, пока не услышал характерный хлопок входной двери, затем на автопилоте встал, взял посуду в руки и с размаху разбил о сверкающий пол, который недавно сам и полировал.

Ему хотелось взять в руки сигару и подымить, что он не делал уже так давно, что, наверное, и забыл, как правильно курить. Вместо никотина мужчине пришлось взять совок и чистящие средства, чтобы убрать и натереть всё до блеска.

— Знаешь, ты ведёшь себя так, как раньше, — высказалась Ханджи, постукивая пальцами по рулю автомобиля.

Леви на третий день пришлось позвонить Зое, хотя он зарекался никогда этого не делать. Он не думал, что сможет выдержать спокойного Смита, державшего все эмоции под контролем, он не думал, что не сорвётся, как в тот день, он просто не думал, в конце то концов.

— На сколько как раньше?

— До знакомства с Эрвином, — сразу же ответила Ханджи, поворачивая по направлению к чайной. — Ещё немного и твои инстинкты возьмут вверх.

Аккерман прикрыл глаза и облокотился головой на стекло, лишь бы слушать мерный звук шин и чувствовать дребезжание стекла.

— Я не буду прежним, — единственное, что выдал он.

Зое сжала руль до побелевших костяшек, но на пассажира не взглянула.

— Возможно, Леви, это то, что тебе необходимо, — сухо заметила женщина.

Аккерман не ответил.

— Если в ближайшие дни Эрвина найдут где-нибудь убитым в канаве, а ты исчезнешь со всех радаров, то не приходи ко мне, — продолжила Ханджи. — Пять лет назад, когда ты только с ним познакомился, и вы стремительно зажили вместе, — я предупреждала, что он не подходит тебе, но ты, как упёртый баран, утверждал, что вы похожи. Суровый, серьёзный и с эмоциональным развитием, как у улитки, что может быть лучше, правда? Богатый идеалист, верующий, что мир делится на черное и белое — предел твоих мечтаний, — сарказм так и сочился. — И ты, познавший насилие на собственной шкуре, тот, кто не может без этого насилия и тот, кто жаждет его. Так ответь мне на один вопрос, Леви: человек, будучи несостоявшимся убийцей своей второй половинке, может измениться кардинально?

Действительно, а изменился ли он?

Правда Зое не била наотмашь Леви, не приводила его в замешательство и не злила. Он прекрасно понимал суть лжи, в которой повяз, осознавал, что его жизнь — притворство.

— Обычно ты ведёшь себя, как сумасшедшая.

Ханджи усмехнулась и поправила очки, соскользнувшие на кончик носа.

— Когда я одержима чем-то, то да, возможно, выгляжу, как сумасшедшая, но когда я беспокоюсь за жизнь своего единственного лучшего друга, то пожалуй, мне стоит быть немного сдержаннее.

Леви кивнул и открыл глаза, когда стекло перестало дребезжать.

— Пожалуй, — промолвил он, выходя из машины.

Ханджи помахала ему рукой и лучезарно улыбнулась, показав ряд белоснежных зубов.

— Твоё чувство вины тебя угробит, — пропела она и с шумом завела мотор.

Леви весь день не мог выкинуть образ человека, поправляющего очки.