Все персонажи – плод фантазии автора.

Любые совпадения случайны.

Анжела Брайт, проснувшись, резко села в кровати, но, так и не открыв глаза, снова упала на подушки, вспоминая недавний сон. Он был таким ярким и реалистичным, что в мозгу запечатлелась каждая деталь. Опомнившись, девушка бросила взгляд на будильник.

– Ох, проспала!

Вскочив, она кинулась в ванную. Зашумел душ, и через несколько минут Анжела уже натягивала одежду и расчёсывала мокрые волосы. Сквозь зубы ругая Грейс, не догадавшуюся разбудить подругу, она выбежала на улицу, направив шаги к остановке. Маршрут U7, отлично! На нём она доберётся до Пилд-Хит-роуд за двадцать минут, лишь немного опоздав.

Автобус оказался пустым. Выйди Анжела на полчаса раньше, она, как обычно, ехала бы в давке и стоя. Но сейчас девушка, расслабившись и глядя в окно, наслаждалась удобством мягкого сиденья, беглым взором окидывая салон, когда транспорт тормозил, впуская новых пассажиров. Вскоре в нём появилась женщина, привлекшая внимание случайной попутчицы: было в ней что-то, заставляющее, увидев раз, посмотреть и второй.

Противясь этому желанию, но не удержавшись, девушка взглянула на спутницу. Дама улыбнулась и облизала губы раздвоённым, как показалось изумлённой соседке, тёмным языком.

«Да что же со мной сегодня творится?» – подумала та, закрывая глаза.

И только лишь веки опустились, как в памяти вновь замелькали подробности сегодняшнего сновидения.

Ей грезилось, что она скрывается за высокой дверью огромного дома, где всё чуждо и странно, но в то же время знакомо, и слушает разговор троих, стоящих между античными колоннами. Обстановка подсказывает Анжеле, что она в древней Греции: не только архитектура, но и хитоны, и гематии беседующих подтверждают это.

Гематий – древнегреческая верхняя одежда, надеваемая поверх хитона.

Осмотрев себя, она видит, что выглядит, как и находящаяся рядом с молодыми людьми женщина, хотя наряд той несколько беднее. Волосы мужчин завиты и украшены, что указывает на их принадлежность к высшему обществу, а одежды отличаются строгой богатой простотой.

Девушка прислушивается и улавливает знакомо звучащее имя – Аурания. Это она. Что же говорят о ней неизвестные?

А неизвестные ли? Вот того светловолосого зовут Анаклетос. Почему он кажется таким родным двойнику Анжелы?

Второй – Тэрон – темноволосый и высокий, он пугает, от него веет опасностью.

А женщина…. Как же она похожа на ту, что сидит сейчас рядом. Мужчины называют её Медусой, что странно, ведь эта рабыня, прислуживающая отцу Аурании, зовётся Юмелией. Напрягая слух, девушка, наконец, начинает понимать…

Медуса (Медуза) Горгона – наиболее известная из сестёр горгон, чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Её взгляд обращал человека в камень.

– Теперь, когда ты уверен, что это она, – небрежным жестом поправляя волосы, говорит Тэрон – не пора ли тебе выполнить свою миссию?

– Моё предназначение, как и всех аполлионов, не в том, чтобы убивать ангелосов, – возражает Анаклетос. – Да, я нашёл свою зевгари, и что из того? Кому она мешает? Вы оба знаете, что светлые сущности не помнят о своём прошлом и не опасны для нас.

Аполлион (греч. Απολλύων) – греческий аналог демона истребления, разрушения и смерти.

Зевгари (греч.Ζευγάρι) – пара.

– Достаточно того, что она добро, – мелькнув раздвоённым языком, отзывается Юмелия-Медуса. – Силы зла не смогут взять верх, пока число ангелосов и аполлионов одинаково.

Наблюдательница вздрагивает, увидев, что волосы женщины начинают шевелиться, высовывая такие же, как и у хозяйки, раздвоённые язычки.

«Горгона!» – едва не вскрикивает вслух Анжела.

– Мне не нравится, что в каждом воплощении ты стараешься избежать предначертанного. Уж нет ли у тебя намерения переметнуться? – угрожающе наступая на Анаклетоса, рычит Тэрон.

Тот придерживает его рукой и спокойно отвечает:

– Прикуси свой язык и не говори пустого. Тот, кто однажды выбрал зло, не сможет вернуться, и тебе это известно не хуже, чем мне. Но почему бы не добиваться своего другими способами? Зачем убивать зевгари, обделённых памятью, а значит, не способных с нами бороться?

– Это необходимо, чтобы нарушить равновесие света и тьмы, – снова шипит Медуса, – неужели не ясно?

– Довольно!

Анаклетос гневно топает ногой.

– Не вижу никакой необходимости нарушать это равновесие, и мне не нужны советчики. Идите прочь, я должен увидеться с Ауранией.

– Я предупредил тебя, адельфос! – зловещим шёпотом произносит Тэрон. – Если ты, как и раньше, откажешься от уготованного, мы с Медусой сделаем всё сами.

Адельфос (греч.αδελφός) – брат.

– Ты пытаешься меня напугать, пёс?! А ты, недозмея, по какому праву вмешиваешься в то, что тебя не касается? Ты – персонаж будущих мифов-небылиц.

Сжав кулаки, Анаклетос грозно смотрит на застывших людей. Волосы женщины стоят дыбом, шипя на противника всеми ртами, а за спиной обоих мужчин раскрываются полупрозрачные тёмно-серые крылья, контрастирующие с кипенно-белыми одеждами.

Противостояние продолжается несколько секунд, после чего светловолосый резко разворачивается и быстро идёт к двери, за которой стоит Аурания. И та не успевает уклониться от встречи с ним.

– Госпиталь Хиллингдон,– объявил мелодичный женский голос.

Девушка пришла в себя и осмотрелась. Соседка исчезла, наверное, сошла раньше. Недоумевающе покачав головой, Анжела вышла на остановке, постояла с минуту, приводя мысли в порядок, и решительно направилась к цели.

В раздевалке она сменила одежду на синие робу и брюки, перекинулась парой слов со знакомой медсестрой из терапевтического отделения и пошла на пост.

В госпитале царила суета; недалеко от Лондона произошла катастрофа, и больницы готовились к приёму пострадавших. Прибыли первые машины скорой помощи, по коридорам госпиталя катили кресла с легко задетыми, заворачивая в травматологию, а на каталках везли окровавленных, неподвижных раненых, лица которых скрывали кислородные маски.

Распоряжался перемещением и распределением по операционным молодой мужчина, кажется, новый заведующий хирургией. Говорил он повелительно и резко, и подчинялись ему беспрекословно. Пробегая мимо с креслом, девушка бросила на него любопытный взгляд, но рассмотреть не успела.

Однако звук голоса врача заставил Анжела вздрогнуть. Ей показалось, что сейчас в мозгу всплывёт воспоминание, которое заставит её бросить больного на произвол судьбы и бежать без оглядки. Ничего подобного, конечно, не произошло, хирург исчез из её поля зрения, и, с облегчением вздохнув, она повезла пациента дальше, разговаривая с ним и пытаясь подбодрить.

Но потом, машинально делая инъекции, вправляя вывихи и бинтуя растяжения, медсестра вспоминала показавшиеся ей знакомыми нотки в хрипловатом голосе врача. Определённо, по необычности эта неделя превосходила все предыдущие годы её жизни.

Впрочем, вскоре девушке пришлось отвлечься от посторонних мыслей, поскольку работы прибавилось. День протекал напряжённо, и она благодарила судьбу, что работает не в хирургии, где в эти минуты лихорадочно резали и латали изувеченных пациентов, которых было намного больше, чем просто травмированных.