Анжела хорошо знала своё дело, но к вечеру мутная пелена усталости стала всё чаще застилать взгляд, ноги с трудом держали хозяйку, и та начала опасаться, что в таком состоянии может совершить фатальную ошибку. Когда же, наконец, поток больных стал иссякать, её окликнули:

– Мисс Брайт!

Это оказался Томас Гиббс – директор госпиталя.

– Анжела, хирурги нуждаются в помощи квалифицированных сестёр. Отыщите для меня миссис Селби и действуйте.

Она вздохнула, отдых откладывался. Вызвав по громкой связи Барбару Селби, девушка отправилась на подмогу.

Встретили её холодно. Появление специалиста из соседнего отделения сёстры-хирургини восприняли, как недоверие к их профессионализму, но, узнав, что это распоряжение директора, несколько смягчились и обеспечили фронт работ.

Последнее, что запомнила Анжела – как она, глядя помутившимся взором на искромсанную ногу лежащего на операционном столе мужчины, мечтает, чтобы взорванные и перемешанные в кровавую кашу кости, мышцы, жилы и фасции вновь оказались там, где предназначено природой. И у неё уже не хватило сил удивиться, когда её желание исполнилось.

Фасция – соединительнотканная оболочка, покрывающая органы, сосуды, нервы и образующая футляры для мышц у позвоночных животных и человека.

Зато возглас изумления вырвался у хирурга, который, судорожно сжав в пальцах тампон, сначала растерянно наблюдал, как конечность пациента возвращается к первоначальной форме, потом кинул панический взгляд на целительницу и, наконец, вытолкнул из комнаты некстати заглянувшую туда медсестру.

Уже погружаясь в забытьё, Анжела почувствовала, что её подхватывают, не давая упасть, и услышала шёпот: «зевгари».

И вновь она в античном доме. Аурания стоит, прижавшись к стене, и испуганно смотрит на Анаклетоса, остановившего на ней горестный взгляд.

– Ты всё слышала?

Она кивает, не в состоянии ответить.

– И видела? – зачем-то уточняет он.

Снова наклон головы. Мужчина в отчаянии бьёт по стене кулаком, разбивая его об острые украшения, и белоснежное одеяние заливает кровь. Девушка не может смотреть на это спокойно. Она берёт повреждённую руку в свои, и красная влага, замедлив ток, начинает засыхать и буреть.

Анаклетос хватает Анжелу, нет, не её, другую, за плечи и шепчет:

– Уезжай, беги отсюда! К гипербореям, в Колхиду, куда угодно, лишь бы подальше от меня и них.

Гипербореи – народ, согласно греческой мифологии, обитающий в северной стране Гиперборее.

Колхида – древнее грузинское государство, царство и регион в западной Грузии.

Она качает головой.

– Не хочу. Без тебя моя жизнь станет пустой и пресной.

– Ты не понимаешь, – восклицает он, и в голосе его звучат нотки безнадёжности, – если останешься здесь, то лишишься самой жизни!

В ней вспыхивает надежда.

– Уедем вдвоём: только ты и я? Я стану твоей женой, кем бы ты ни был. Я люблю тебя.

– Нет, – сурово возражает Анаклетос, и лицо его темнеет, – я не могу жениться на тебе и любить тоже не могу.

Девушка растерянно смотрит на него.

– Но тогда зачем же ты рядом?

– Я покажу тебе, – отвечает он, кладя руку ей на голову.

Откровение Аурании настолько ужасно, что она теряет сознание и… Просыпается.

– Анжела, Анжи, да что с тобой такое? Очнись же!

Грейс пыталась привести подругу в чувство, тряся её и хлеща по щекам. Маленькая двадцатичетырёхлетняя толстушка, снимающая квартиру на Харфилд-роуд вместе с мисс Брайт, выглядела напуганной.

– Слава богу! – вырвалось у неё, когда девушка открыла глаза.

– Что случилось? – спросила та слабым голосом.

– Тебя привезли на машине скорой помощи в бессознательном состоянии. Сначала ты произносила какие-то непонятные слова, кричала и металась, а потом обмякла. Я подумала, что ты умираешь.

Анжела похлопала приятельницу по руке.

– Даже не собиралась. А что я говорила?

– Ну, я и не выговорю… имена какие-то. Ана… анна…

– Анаклетос?

– Точно. И ещё несколько раз повторила: «зевгари». Что это значит?

– Не… Не знаю, – нерешительно отозвалась девушка. – Мало ли что привидится в бреду.

Поразмыслив, она спустила ноги с кровати и нетвёрдым шагом направилась к компьютеру.

– Ты зачем встала? – возмутилась Грейс. – Тебе отдых нужен.

– Не беспокойся, – улыбнулась подруга, – дальше интернета я не уйду.

Введя в поисковике нужное слово, через минуту она уже знала его значение: «зевгари – пара». И задумалась. Вокруг неё творилось странное: сначала эти видения – то ли сон, то ли явь, потом встреча в автобусе и, наконец, чудесное исцеление пациента, если, конечно, это ей не померещилось. И ещё «зевгари» в устах хирурга. Произнёс ли эти несколько слогов неузнаваемый под маской врач в операционной, или они, навеянные грёзами, послышались ей? Ответить на этот вопрос казалось невозможным.

Интуиция подсказывала Анжеле, что всё это происходит неспроста, что над её жизнью сгущаются тучи, и в голове девушки начали появляться неоформленные пока мысли о своём особом предназначении.

– Грейс, – отрешённо произнесла она, – либо я схожу с ума, либо я не та, кем себя считала всю жизнь.

– Что?

Та выглядела удивлённой.

– Что тебе в голову приходит?

– Иди-ка сюда.

Приятельницы сели на ковёр, и Анжела поделилась с пышкой соображениями о происходящем. К удивлению, подруга не сочла её безумной, а, наоборот, с энтузиазмом поддержала версию, что мисс Брайт не совсем обычный человек. Исходя восторгом, она поинтересовалась:

– А что ты увидела, когда он прикоснулся к твоей голове?

– Я не помню, – наморщив лоб, ответила девушка, – но это было нечто, с чем мой разум не захотел мириться, потому я и отключилась.

– Ты живёшь одновременно в двух мирах, и у тебя большое будущее! – экзальтированным шёпотом произнесла Грейс.

– Знать бы ещё, какое именно. Может, я и года не протяну в свете всех этих предвестий.

Подруга разозлилась:

– Что ты несёшь?! Такого не может быть. Я всегда знала, что ты особенная, было что-то в твоём лице и поведении.

– Не придумывай, – смеясь, ответила Анжела. – Ещё на прошлой неделе ты считала меня обычной неудачницей, в двадцать восемь не имеющей личной жизни и из всех возможных благ приобретшей только тяжёлую, низкооплачиваемую работу.

Приятельница, не сумевшая возразить, поскольку несколько дней назад, действительно, сказала что-то похожее, обидевшись, убежала на кухню, где долго чем-то гремела. Под этот перестук девушка задремала.

Она лежит на плитах своего дома в Греции, а рядом на коленях стоит мужчина, кажущийся знакомым. Ах, да, это же Анаклетос, пославший ей страшное видение. Лицо молодого человека угрюмо. Он помогает Аурании сесть.

– Ну, что ты скажешь теперь? – печально спрашивает он.

Та молчит, глядя на любимые черты, скрывающие отвратительную внутреннюю сущность владельца.

– Убей меня.

Слова звучат тихо.

– Я не смогу с этим жить.

– Тебе придётся, иначе равновесие будет нарушено.

– Но ты должен это сделать, не так ли? Это ваша обязанность.

– Нет, я хочу вести честную игру.

Девушка смеётся. Смех звучит всё громче, пока не переходит в истерический. По щекам её льются слёзы.

– Аполлион рассуждает о чести! – хохоча, выкрикивает она. – Ты – убийца, разрушитель хочешь честно бороться с добром? О, боги Олимпа, что же творится в мире?!

– Тише, прошу тебя, тише!

Анаклетос пытается заглушить крики, прижимая ладонь к губам Анжелы, но та вырывается, извиваясь в конвульсиях. Тогда мужчина сильно бьёт её по щеке и закрывает рот поцелуем. Всё ещё вздрагивая, она затихает в его объятиях.