Легкомысленный брат и сегодня в очередной раз был немного навеселе, глаза цвета черного турмалина лихорадочно блестели. Нааяр знал этот странный дикий огонек во взгляде брата, он научился его узнавать, и сие не предвещало ничего хорошего. Наследник видел полководца в бою. Похожий взгляд появлялся у Тансиара всякий раз, когда он собирался совершить какое-нибудь очередное безумие. И вот тогда он становился по-настоящему опасен. Сегодня кому-то точно не поздоровится. Если кто-нибудь из мужчин, кем бы он ни был, встретится ему на пути и у него не хватит ума уступить Альентэ дорогу, он ляжет поперек молочно-белых ступеней и больше не встанет. Интересно, скольких он уложит до рассвета, пока не протрезвеет? Просто так, со скуки? А если не дуэль, то какая-нибудь красавица. Чиаро настоит, и ей не отвертеться, да она и не станет.

Правда, в такие моменты вообще сложно понять, чего хочет этот римерианин. И как только отец мог доверить ему командование бывшими алеарами[26]?

– Ты высказал все, что хотел? Или осталось что-то еще, не менее важное? – Нааяр даже не пытался скрыть иронию в голосе. Праздно шатающиеся личности всегда имеют обыкновение раздражать занятых людей.

– И да, и нет, – туманно откликнулся полководец. – Хотел узнать, какое решение приняли досточтимые притории? Нам можно рассчитывать на передышку? Или продолжать точить свои мечи и готовиться к осаде?

– Все не так просто, Тансиар. – Лоб Наследника покрылся морщинами, и он стал похож на отца. – Тебя никогда не интересовал Эссельс. Что изменилось теперь?

– Ровным счетом ничего, – лениво пожал широкими, впору пловцу, плечами Чиаро, – я продолжаю испытывать к его представителям те же чувства, что и раньше, но лишь до той поры, пока их выдумки или, как они считают, гениальные стратегические идеи не касаются меня. Что ты пьешь? – Подойдя к столу, за которым сидел Наследник, Альентэ довольно бесцеремонно взял черный кубок[27], понюхал его содержимое и сморщился. – Опять настойка? Какая мерзость! Никогда не понимал, какой в ней толк…

– Тинктура из трав успокаивает нервы. А ты не слишком почтителен. – В голосе старшего был упрек.

– Это потому, что вся отпущенная на мою долю почтительность досталась вам с отцом, – отпарировал бессовестный брат и чуть не споткнулся на ровном месте.

– Да ты на ногах не стоишь! – возмутился Нааяр, наконец-то заметив, что Альентэ не просто навеселе – полководец был пьян.

– А ты, пожалуй, стоишь на них чересчур крепко! – качнувшись, паяц-братец распластался в издевательском поклоне. – О, великий и могучий Эдэрэр! Перестань напоминать мне отца, меня от этого тошнит. И от вашей напыщенности, и от вашего Эссельса, и от…

Вот он, бесстрашный, грозный и непобедимый враг ашесов, поглядели бы они на этого красавца сейчас!

– Ты многое позволяешь себе в последнее время, – сухо заметил Наследник.

– На то оно и последнее! А вот ты не позволяешь себе почти ничего… ни с кем…

Вечность одарила Чиаро бросающейся в глаза утонченной красотой, но он никогда не знал любви. Уходя на смерть или на вечный бой, ему не с кем будет попрощаться. Нааяру вдруг стало жаль лучшего воина, который когда-либо рождался в Эбене или за его пределами.

– Тансиар, ты пьян. Иди спать, – во всей строгостью, на которую был способен, произнес Первый сын Владыки. – Завтра тебе на Черту, а ты на себя не похож.

– Завтра будет завтра, а сегодня я свободен. Как птица! – не очень уверенно стоя на ногах, Альентэ развязно рассмеялся, мотнул головой, и черные пряди закрыли глаза и острые скулы, а Нааяру стало не по себе. Сколько можно это терпеть? И почему озноб пробирает до костей? Если полководец вдруг погибнет в очередном сражении, вся женская половина города Черного Дерева без сомнения наденет траур. Но когда тебя любят все – в действительности тебя не любит никто.

– Неужели нам нечего обсудить? – Воин бесцеремонно развалился на небольшой кушетке у огня и движением головы откинул назад волосы.

– А о чем с тобой сейчас можно говорить? – подавив тяжелый вздох, посмотрел на брата Наследник, сидевший за столом.

– Действительно… Если о достоинстве, долге и чести – то определенно не со мной. А вот если о любви, верности и священных узах брака – то уж точно не с… Между прочим, нам вроде бы обещали мир, – заметил полководец. – Разве мы женили тебя не для этого? Или мы слишком хитры, чтобы сохранить его, хотя бы на короткое время?

– Мир, мир… – раздраженно повторил Эдэрэр. – Все только и делают, что толкуют о нем, хотя должны думать о войне.

– Выходит, до пепельных дошли слухи? – поднял бровь Альентэ.

– О чем ты, Силы тебя побери, говоришь? – переспросил Нааяр, но его глаза медленно начали наливаться кровью. Когда-нибудь теряют терпение даже самые терпеливые.

– Поберут когда-нибудь, не отвертятся!

– Не шути так.

– А я и не шучу. Мой тебе совет: смени тактику. Ты получишь нечто большее, чем то, на что привык рассчитывать. Или для тебя достаточно безотказно действующего сатринита?

Если Эдэрэр и был удивлен, то скрыл это.

– Откуда ты узнал?

– Принуждать женщину, – брат скривился, не сочтя нужным ответить, – как по́шло и тривиально.

– Кто тебе это сказал?! – Наследник медленно поднялся из-за стола.

– Сам догадался. Поведение твоей жены на свадьбе говорило само за себя. А то, что я не лезу в политику, которая мне до глубины души противна, и не замечаю некоторых вещей, еще не значит, что я их не вижу.

– Ты не понимаешь… Они же скоты, звери! – старший брат встал и нервно заходил взад-вперед. – Они несут с собой лишь хаос и разрушение. Я говорю не только об Эбене и Римериане – обо всей нашей культуре! С ними по-другому и нельзя. Дашь палец, а они оттяпают всю руку! Их уже и так слишком много в Эбене, а с каждым днем становится все больше и больше! И они пришли сюда не с пустыми руками, они вооружены! Я говорил об этом отцу, он слушать не стал. Мы совершили страшную ошибку, когда пустили их на нашу землю. Когда нога пепельного ступила на камни Эбена, пришел конец всему!

Так уж и всему? А, может, конец станет началом чего-то другого? Кто знает. Но вот уж точно, с кем говорить об этом бессмысленно, так это с Наследником.

– Престолу не о чем беспокоиться, – пожал плечами Тансиар. – В Эбене его надежно охраняют альтерийцы. Вакка неплохо справляется. К тому же его Альтера обладает полным доверием тех, кого он защищает.

Нааяр сочувственно улыбнулся.

– Альентэ не может быть сразу в двух местах.

– Было время, когда Наследники становились Первыми Воинами и уходили на Стену, – задумчиво заметил Чиаро. – А потом что-то изменилось, и они перестали охранять Черту лично и начали командовать из столицы, не вылезая из дворца. К примеру, наш дед Дориолан преспокойно сидел себе в Заблудшем, пока его солдаты из последних сил отражали штурм ахенов[28] на Алом Бастионе, а хинеты тем временем почти взяли Червонный[29].

– Отец отца не мог собой рисковать. Он был одним из Пяти, и тебе это прекрасно известно.

– Ах, ну да, конечно, – скривил губы Чиаро. – Как я мог забыть? Сыновья Вечности предпочитают не рисковать своими драгоценными шкурами, особенно когда им грозит Ритуал[30]! Только тогда становится непонятно, зачем было жертвовать уймой народа, если наши дражайшие предки все равно пустили в ход Силы?

– Они должны были попытаться, но дикари стали слишком сильны…

– Весомый довод, не поспоришь.

– Не забывай, что ты тоже один из Четырех, – напомнил Эдэрэр. – И что рано или поздно придет время…

– … и мы все умрем, – подхватил Тансиар, поигрывая оказавшимся у него в руках кинжалом и ловя им проблески огня. – Не утруждай себя, я помню, для чего рожден, но иногда мне очень хочется об этом забыть. Забыть обо всем…