– Ты переводишь текст с описанием внешности? – пошутила я. – Вспоминаешь лексику?

Кира никогда раньше меня не критиковала. Даже в тот день, когда я пришла в офис в старых рваных джинсах Кирилла, потому что они были черного цвета.

Она отмахнулась:

– Вид болезненный и усталый. – Кира будто диктовала текст. Она точно подготовилась к нашему разговору.

– Я тебя убедила? – закончила она речь.

Я кивнула. Я ощущала себя забитой и затравленной. Я знала. Кира права. Она хочет, как лучше. Но мне было неприятно то, что она говорит.

Интересно, что сказал бы Кирилл? Хотя нет. Я знала. Кирилл отругал бы за то, что так себя запустила. Он всегда хотел для меня самого лучшего. Часто дарил цветы, духи и косметику. Я никогда не спорила. Если нравилось ему, значит, и мне. Наши вкусы почти всегда совпадали. Мы были созданы друг для друга… Я поняла, что меня опять уносит в сторону.

– Я вот думаю, – сказала я. – Надо было все время жаловаться на жизнь и на мужа.

– Ты о чем? – удивилась Кира.

– Некоторые всегда жалуются и причитают, даже если у них все хорошо. – То, что я произнесла, было неожиданным для меня самой. Я никогда так не думала. Что это? Отражение тайных мыслей? Поток подсознания?

Кира смотрела на кофеварку и молчала. В ее глазах я видела непонимание и разозлилась:

– Надо все время ныть и жаловаться. И тогда сейчас все было бы хорошо!

Я повысила голос:

– Как у других, которые врут, чтобы их не сглазили. Кирилл был бы со мной сейчас!

Голос сорвался. Я поняла, что вот-вот расплачусь.

– Яся, что ты такое говоришь, – Кира села рядом и обняла меня. – Ерунда какая-то! Ну, при чем тут, кто и что говорит?

– А чего вы, девчонки, тут одни сидите? – послышался голос Бориса.

Как будто он стоял под дверью. А, может, и правда, стоял и подслушивал? Тогда он слышал, как ругала меня Кира. Как стыдно! Я торопливо промокнула глаза салфеткой.

Примерно через две минуты с той же фразой к нам заявился Денис. Сплошной плагиат!

Оба уселись за стол напротив, получили по чашке кофе и бутерброду и принялись на меня поглядывать. Сочувственно. Не могу сказать, что они очень раздражали, но было неуютно. Я знала, что у меня красные глаза. Я уже поняла, что сейчас случится, и пожалела, что не сбежала из офиса и согласилась на посиделки. Слишком много внимания к моей персоне.

– Яся, – печально сказала Кира. – Мы все помним, какой сегодня день. Мы очень тебе сочувствуем.

Она взяла в руки чашку.

– Иногда неизвестность – лучше, чем определенность. Мы, люди, никогда не знаем, от чего нас оберегает судьба. Не знаем, что ждет завтра. Я думаю, так лучше. К сожалению, понимаешь только с возрастом. Ну, ты сама знаешь.

– Да, Яник, – поддакнул Денис. – Ну, ты уж очень не горюй. Может, что-то еще и выяснится. Конечно, выяснится. Обязательно! Иногда все бывает так, как и не ждешь. Или не так, как кажется. И вообще, часто все очень неожиданно бывает. И непонятно.

Он запутался в словах и замолчал. Выступление Дениса мне показалось странным. Впрочем, как и слова Киры. Такое впечатление, что они договорились заранее. Отрепетировали роли.

– Я и говорю – у судьбы свои планы на каждого, – повторила Кира.

Не друзья, а пророки какие-то. Вещают, будто что-то знают. Афоризмами. Тоже мне, провидцы.

На кухню вошли Морис, Никита и Зоя. Странно, что-то они припоздали.

– Мы помним о твоем несчастье, Яна, даже если ничего не говорим, – сказал Никита. – У тебя тяжелое время.

– Да, но оно пройдет, – поддакнул Морис басом, который не подходил к его легкому и невесомому образу эльфа. – Правда выяснится. Не дрейфь! Мы рядом. Прорвемся!

– Мы с тобой, – Зоя обняла меня.

Глаза защипало. Я прикрыла их рукой и кивнула. Сердце застыло и почти не билось. Если кто-то начинал говорить о Кирилле, я не могла реагировать спокойно. Может быть, когда-нибудь я смогу.

Я поняла, что устала от сочувствия, хотя точно знала, оно искреннее. Я сходила с ума от того, что все вокруг говорят о Кирилле. Жалеют меня. Но никто не знает, что с ним случилось. Это было непереносимо. На самом деле Кирилл принадлежал только мне. Мне одной.

Лишь Борис вел себя странно. Он промолчал и не сказал ни слова поддержки. Сидел, опустив голову, так, что я не видела его глаза. Только кивал, соглашаясь с остальными.

Я хотела всех поблагодарить, но не смогла. В горле стоял противный ком, и я боялась, что, если скажу хоть слово, расплачусь.

После перерыва работа не наладилась. Время тянулось слишком долго. Обычно, когда много работы, день пролетает быстро. Я знала, у нас огромный объем переводов. Мы очень спешим. Подобных заказов в бюро раньше не поступало. Но ничего не могла с собой поделать. Мысли от переводов убегали к сообщению, которое я получила. А потом к Кириллу.

Я смотрела в текст перевода и ничего не понимала. Абракадабра на испанском языке. Слова казались незнакомыми, будто я видела их впервые. Пытаясь хоть что-нибудь сделать, я вставила первые два абзаца в электронный переводчик. Результат получился несуразным и бессмысленным. Дурацкий переводчик! Я поняла, что не смогу сейчас исправлять каждое слово.

Еще какое-то время я пыталась переводить. Потом поняла, что больше не выдержу, и сдалась. Утром я хотела быстрей на работу, теперь стремилась уйти. Я надеялась, дома станет легче.

В нашем бюро всегда можно взять переводы домой. Иногда так удобней. Я приду, успокоюсь и смогу переводить хоть до утра. Все равно почти не сплю последнее время. А теперь я буду ждать новых сообщений. Бессонница мне точно обеспечена.

– Иди, – буркнул Гурин, как только я возникла на пороге кабинета, но еще не успела открыть рот.

Наш шеф, как экстрасенс, читает чужие мысли. В кабинете все еще сильно пахло сердечными каплями.

Я выскользнула на улицу, ни с кем не попрощавшись. Лариса куда-то отлучилась. Мой уход прошел незамеченным. Если кто-то обидится, что я смылась по-тихому, пусть обижаются. Мне безразлично. Плевать.

На улице, среди незнакомых людей, я почувствовала себя значительно лучше и решила прогуляться. Главное, ни о чем не думать. Даже о сообщении, которое я получила. Я медленно шла через парк к Комсомольской площади. Там, на небольшом рынке, я всегда покупала зелень для Джины. Справа от дорожки работала газонокосилка. Пахло свежескошенной травой. Несколько травяных брызг упало на руку.

Эллу я увидела издалека. Она возвышалась над своими фруктами-овощами, как кирпичная башня над огородом. Мы подружились осенью три года назад, когда в нашем с Кириллом доме появилась морская свинка. Однажды, покупая на рынке зелень, я сказала продавщице о Джине. В ответ Элла рассказала о своих питомцах. Она нянчилась с котом и черепашкой как с детьми.

К Джине Элла прониклась самыми нежными чувствами. Она всегда спрашивала о свинке и с удовольствием рассматривала ее фотографии. Но самое главное – оставляла для Джины зелень. Как бы поздно я ни приходила на рынок. Очень ценная помощь, особенно зимой.

Часто зелень, которая оставалась к вечеру, Элла отдавала мне бесплатно. Впервые получив огромный пакет, набитый петрушкой, укропом и листьями салата, я удивилась. «Бери, бери, – сказала тогда Элла. – Не стесняйся. Завтра все равно уже не продам. Поделила нам с тобой поровну. Будем зверей кормить. У меня вот кот салат обожает».

Когда я подошла, Элла взвешивала картошку для маленькой худощавой пенсионерки. Женщина рассказывала о внуках и жаловалась на невестку. Элла слушала и сочувственно поддакивала. Она увидела меня, улыбнулась и подмигнула.

Имя «Элла» подходило ей идеально. Большие голубые глаза, правильные черты лица, гладко зачесанные в пучок волосы. Натуральная блондинка. Каждый раз, глядя на Эллу, я думала, о том, что она красавица. Воспринимать ее такой мешала крупная комплекция и чрезмерная тучность.

Элла знала о Кирилле. Неделю назад я говорила, что скоро исполнится год.