– Как же здесь спокойно, – негромко выдохнула девушка, наконец-то ощущая скромное подобие умиротворения.

Элис сидела на веранде со стаканом горячего молока, и наслаждаясь утренней прохладой, она искренне наслаждалась пробивающимися сквозь горизонт лучами солнца. Горячий душ и чистая одежда словно полностью перезагрузили ее мироощущение, но некоторые вопросы оставались в голове. Однако накопившаяся усталость не позволяла словам сформироваться в предложения. Казалось бы, что мягкая кровать была бы приятным бонусом для ее тела, но Элис не хотела нарушать то волшебное чувство, что сейчас плотно обосновалось на ее сердце. Будто все проблемы мира поглотили всю боль, разочарование и стенания, когда-либо пережитые ею, и сейчас покинули ее навсегда. В свете последних дней Элис считала недопустимым упустить хотя бы мгновение этих пестрых чувств ее сердца. И если для этого нужно перестать замечать то неудобство, которое испытывало ее тело, она забудет о нем.

Девушка сделала глоток молока и снова вздохнула.

«Бьюсь об заклад, что мистер Терно придумал что-то совершенно рискованное в отношении меня. Мне стоит подготовиться к разговору».

Лайнел не стал ложиться снова спать. Во время рассказа Элис его посетила настолько интригующая идея, что он бы не смог уснуть, даже если бы попытался. Остаток ночи и часть утра он просчитывал и подготавливал всё, что, по его мнению, могло потребоваться необходимым для реализации его плана в жизнь. И если ему удастся выполнить всё то, что он задумал, один из весьма увесистых камней, нагружающих его многострадальную душу уверенно упадет в пропасть небытия. Азарт, который он испытывал от одной только мысли об этом, будоражил его в самых лучших смыслах этого слова.

Лайнел стоял в гардеробной и выбирал наиболее лучший наряд для этого утра, когда ощутил чье-то присутствие. По его подсчетам тайный созерцатель стоял аккурат у входа в комнату с самой менее просматриваемой точки со стороны владельца дома. Мужчина удрученно вздохнул – столько лет прошло с тех пор, когда он перестал испытывать спокойствие в присутствии этого человека, а когда-то он самоотверженно доверял ему свою жизнь.

– Никогда не подкрадывайся ко мне со спины, Николас, – грозно произнес Лайнел.

– Я лишь пришел пожелать вам доброго утра. И уточнить, могу ли я полюбопытствовать об одном человеке, – весьма пресмыкающейся интонацией произнес мужчина.

Николас Камбурис – мужчина, век которого слегка переходит рубеж седьмого десятилетия. Он имеет достаточно стандартное телосложение и не особо выразительную внешность. Его волосы окрасились в седой цвет, и он знает Лайнела со времен младших классов. Прошлый смотритель семьи Терно, Леонидас Терно, был более жестким человеком, нежели его сын Лайнел, и он негативно воспринимал их дружбу. Честолюбивый патрон не находил возможным разбавлять свое окружение плебеями и был более чем категоричен. Возвращаясь в воспоминания тех дней, Лайнел видел в словах отца пророческие нотки. Но разве объяснишь подростку глупость, сквозящую в его действиях? В полной мере – никогда.

Так или иначе, воспользовавшись определенными традициями семьи, Лайнел, после очередной бурной дискуссии со своим отцом, сделал Николаса своим близким другом.

Едва закончив средние классы, мужчина думал, что их дружба будет поддерживать его, когда он займет место отца. А по факту он подписал себе муку, что никогда не сможет прекратить.

Лайнел выбрал зеленый костюм и отдал вешалку горничной. Сегодня он решил выглядеть эксцентрично и протянул ей ярко-фиолетовый галстук, чем удивил даже своего подопечного, знающего его большую часть жизни. Дождавшись, когда женщина закроет дверь с обратной стороны, Лайнел повернулся к Николасу и, криво улыбнувшись, прошел к большому окну, выполненному в викторианском стиле, встав спиной к подопечному.

– Какой у тебя вопрос? – спокойным тоном уточнил он, хотя и предполагал ответ.

Николас посмотрел на своего начальника и друга, выждал некоторое время, а затем произнес:

– Эта девушка, Элис. Я хотел узнать, куда и во сколько, – это слово мужчина, помимо своей воли, выделил сильнее интонационно, – мне следует приказать ее отвезти?

Лайнел прищурился, вычеркивая увесистую оплеуху из списка своих дальнейших телодвижений. Его положение настолько велико, что сей фривольный жест будет унижением его собственного достоинства. Мысленно помолившись о том, что он застанет день, когда сможет припомнить Николасу каждое неправильное слово, любой его неверный вздох, Лайнел спокойно спросил:

– Дорота делает прекрасный завтрак уже в течение 20 лет? – уточнил он у собеседника, решив доставить ему удовольствие выглядеть умнее, чем он был.

– Вообще-то уже более 30, – заносчиво уточнил Николас.

– Тогда тем более я приглашу Элис на завтрак в Северной оранжерее.

Северная оранжерея – это беседка, находившаяся дальше всех, и к ней было невозможно подойти незамеченным, равно как и установить что-либо из прослушивающих устройств, ибо в этом небольшом строении было установлено настолько мощное военное оборудование, что здесь была возможность обсудить даже свержение правящей власти.

Обычно Лайнел использовал это пространство для встреч, относящихся к обратной стороне своего бизнеса, и тот факт, что сие пространство будет поперто ногой обычной девчонки, о которой Николас слышал во второй раз за всю их совместную историю, было сродни раскату грома среди ясного неба.

– Но… – мужчина даже не мог найти слов, чтобы прокомментировать подобный выпад со стороны патрона.

– Я тебя не задерживаю. Если ты понадобишься, я поставлю тебя в известность.

Когда раздался щелчок двери, мужчина выдохнул и повернулся к горничной, что вошла в его кабинет с одеждой.

– Ваш костюм, сэр, – учтиво произнесла Дорота, каждое утро она лично приносила Лайнелу приготовленную к выходу одежду.

– Благодарю, Дорота, я бы хотел позавтракать с Лео в столовой и позже выпить кофе в Северной оранжерее в компании нашей ночной гостьи, попросите слуг известить ее об этом. И проверьте, есть ли у нее все, что ей могло бы понадобиться. – Кивнув, он забрал вешалку и вернулся в гардеробную готовиться к этому дню.

Лайнел, как и обычно, вышел к столу раньше сына. Должно быть, сейчас Лео заканчивал свою утреннюю пробежку. Сделав глоток апельсинового сока и пару мгновений восхитившись убранством яств, Лайнел взял в руки газету и, воодушевленно вздохнув, принялся читать новости. Прошло некоторое время, прежде чем в диапазоне Лайнела появился его сын. Его волосы были слегка влажными, судя по всему, по завершению пробежки он принял душ и надел один из костюмов, сшитых на заказ. Это был спортивный костюм изумрудного цвета с изящными золотыми узорами, выполненными по наброскам самого Лео.

– Доброе утро, сынок, – на мгновение отвлекся от новостей мужчина и, добродушно кивнув сыну, вернулся к чтению.

– Доброе утро, папа, – несколько грустно проговорил Лео, заняв свое место по правую руку от отца, он сделал глоток минеральной воды.

Край газеты чуть-чуть опустился.

– Столь прекрасное утро объективно не может навевать тоску. У тебя лично все в порядке? – заинтересованно спросил отец.

– Да. Всё отлично. Вчера вместе с моим адвокатом подписали новое рекламное соглашение с фирмой «Феррари».

– Мгм… когда следующая гонка? – будто невзначай спросил Лайнел.

– Гонка? Где-то через полгода, а в уличных соревнованиях, по условиям контракта с рекомендованной тобой организацией, я не имею права участвовать, – с нотой недовольства произнес Лео.

– Ну хоть контракт и личное соглашение тебя останавливают, – легко отбил высказанную претензию Лайнел.

– Папа, – нудно протянул парень, – мы это обсуждали. Я гонщик и не горю желанием заниматься семейным делом, может быть, лет через двадцать, – мечтательно произнес он.