Я увидела страдания десятков, сотен, тысяч. Я видела, как он упился своей силой и властью и лишь в последнем воспоминании, я увидела Расона. Мой любимый мужчина стоял на коленях, скованный и порабощенный. Его лицо было скрыто железной маской, но я видела ручейки крови на обнаженной груди и руках, которые собирались возле мускулистых ног, образуя большую лужицу.

— РАС! — закричала я, не имея сил больше выносить происходящее и мужчин от меня просто откинуло какой-то магической волной. Гай успел сгруппироваться и приземлиться на ноги, в то время как Муран врезался в Луинара, который и поймал василиска, правда за шкирку, как нашкодившего кота. — Рас. Рас. Рас, — шептала я словно умалишенная, падая на колени и раскачиваясь из стороны в сторону. — Рас. Рас. Рас. Рас, — продолжала шептать себе под нос, обнимая себя за плечи и неестественно сипло смеясь.

— Что произошло? — накинулся на Мурана Лу, для надежности того еще и встряхивая. — Что вы увидели? Что с Коралиной? Отвечайте, мать вашу за ногу! — рявкнул на присутствующих дракон, а я продолжала шептать имя своего любимого, видя перед глазами лишь его измученный, истерзанный образ.

— Не знаю, как, но Коралина отправилась вслед за Гаем в голову Эгана. Этот… — Муран стиснул челюсть, вырвавшись из рук Луинара, подошел ко мне и помог подняться.

— Рас. Рас. Рас.

— Он сковал господина. Не знаю, было ли это правдой или просто очередной манипуляцией Эгана, но Коралина прочувствовала на своей шкуре весь спектр эмоций вашего отца.

— Как она вообще смогла пробиться сквозь магию? Она ведь просто человек!

Луинар был в бешенстве. Потоки его магии и злобы растекались по комнате, как приторный запах ванили и сахара. Я ощущала желание императора сорваться на ком-то или на чем-то, но вот проблема, претендентов было не так уж и много.

— Кольцо и связь с Расоном оказались сильнее, чем мы все думали. Они неразрывны, — в голосе Гая прозвучала толика восхищения. — Если с одним что-то происходит, то второй это ощущает. Пусть это пока проявляется наплывами, но в будущем, эти двое смогут найти друг друга даже с закрытыми глазами и сбитыми векторами, — я так и не поняла, радовался или грусти по этому поводу Гай.

Я определенно была рада тому, что в будущем наша с Расоном связь будет настолько сильной и нерушимой. Это был один из многочисленных плюсов нашего с ним положения, которое может оказаться благом.

— Только Коралина сможет найти господина, — подтверди слова дракона Муран. — Но для этого нам нужно привести ее в чувство. Она напугана и в шоке. Необходимо перенаправить ее эмоции.

— Нужно, чтобы она разозлилась, — согласился Лу. — В ярости она сможет не только найти Расона, но и придушить Эгана. Женщины страшны в своем гневе, — Луинара заметно передернуло. А потом он решил, что меня им будет мало. — Нам нужна наша мать. Мама лучше остальных знает, как действует привязка и к тому же, она разбирается в магии кольца.

— Госпожа Шалфея разнесет это место и отшлепает вас, за то, что все скрыли.

— Но сильнее любви женщины к мужчине, может быть лишь любовь матери к своему ребенку, — почему-то радостно улыбнулся Луинар. — Поверь, если эти две женщины будут в ярости, то нам останется только сжигать трупы и не лезть на рожон.

Но Муран был не особо настроен на такой исход.

— Боюсь, что если тут еще и Шалфея будет, то мы просто не успеем ничего сделать. Она разнесет это место раньше, чем мы хотя бы объясним суть проблемы. Действительно ли стоит так рисковать? Они ведь женщины.

— Они пусть и не воины, Муран, но они любят так сильно, что Эгану стоит закопаться поглубже в свой гроб. Приведи мою мать, а я пока приведу в чувство Коралину. Эх… главное, чтобы она первым делом не решила прикончить меня. Укус выглядел болезненно даже со стороны, — скривился Лу.

— Рас. Рас. Рас, — продолжала шептать я, видя перед глазами застывшую картину боли и мучений. 

— Коралина, — шептал знакомый голос. — Коралина, — шептали губы, о которых я тосковала.

— Коралина… Коралина… Коралина…

Голоса смешались в голове, переплелись, стерлись и снова зазвучали единым звоном, заставляя чувствовать боль и страдания всех, кто звучал в этих голосах.

— Коралина… Коралина… Коралина…

Голоса, от которых я сходила с ума, не разбирая, где нахожусь, и что со мной происходит.

— Коралина… Коралина…

— БЕГИ! КОРАЛИНА, БЕГИ! — кричал до боли знакомый мамин голос, в то время как хворь, словно оживший монстр уносила жизни всех близких мне людей. Она уничтожала, вскрывала старые раны, наносила новые и упивалась своей силой. Хворь, словно живая масса разоряла, причиняла страдания и уродовала всех, кого касалась. Она смеялась от радости своей кары, она радовалась боли и ужасу, которые несла за собой.

— Коралина… Коралина… Коралина…

Она была безликой, но она была истиной.

Она была настоящей.

Она? Или он?

— Беги, беги, маленькая сиротка, — услышала я незнакомый до недавнего времени голос. — Беги, беги, малышка, иначе я тебя съем, — рассмеялся голос, заставляя мое сердце замереть от страха, и сжимать пальцами подаренный медальон и молиться.

Я молилась забытым богам, я молилась Трилицему, я молила не о спасении для себя, я молила спасти моих близких и забрать меня вместо них.

— Ты будешь нести память о моей силе, сладкая малышка. М-м-м… мягкая, сладкая… — прошептал незнакомый, искаженный голос.

Во мне жила не только память, во мне жила злость всех потерянных душ, которые были преждевременно убиты и уничтожены, развеяны по ветру, словно ничего и не значили. Они питали меня, заставляя ощущать не только силу, но и скорбь, которая не покидала их до самого конца. Она искрилась и переливалась, не позволяя думать, слышать и даже говорить.

Их было так много.

Я чувствовала, как «Черная неделя» уносила десятки, ощущала, как поднятые Эганом мертвецы взывали ко мне через кольцо и мою душу.

Они молили о спасении, они молили освободить их от…

— Эган, — прошептала я, чувствуя, как воспоминания о событиях прошлого и настоящего смешались в моей голове, порождая ясность и четкость. — Эган, — произнесла я четче, сжимая пальцы в кулаки и, наконец-то, ясно видя все происходящее.

— Коралина! — в голосе Луинара искреннее облегчение и я могла поклясться, что видела, как с его плеч словно упала многотонная тяжесть, когда он коснулся моего лица. Его глаза светились, в них радость и ликование, но слишком рано. — Ты пробудилась, — последние слова он практически прошептал, словно не мог контролировать собственный голос.

— Нужно было сразу мне все рассказать, Луинар, — строго сказала Шалфея, посмотрев на сына встревоженным взглядом. Она не злилась. В уголках ее глаз я заметила глубокие морщины. Она не злилась. Она была в ужасе, напугана так сильно, что едва могла контролировать свои чувства. — Расскажи вы все, сейчас не пришлось бы выводить Коралину из ступора и спасать Расона.

Одно только это имя и все во мне пробудилось окончательно. Я не помнила, как встала, не помнила, что сделала, но помнила, как на меня посмотрели присутствующие. Они были напуганы. Мной.

— Эган, — одно лишь его имя жгло мне горло и язык, ярость, которой я доселе даже не переживала, не понимала, вспыхнула жаром в моих венах. Я чувствовала, как мои волосы, словно живые, вспыхнули не то пламенем, не то просто силой, переливаясь и двигаясь, как загипнотизированные змеи иллюзиониста. — Эган, — повторила я, и кольцо вспыхнуло силой, прошибая меня от макушки до самых пят. И уверена, что мои глаза сейчас светились зеленым пламенем, которое текло по моим жилам, заменив кровь.

Муран шумно сглотнул. Я заметила, как дернулся его кадык, как трансформировались глаза, и кожа стала на тон бледнее, зеленее. Этот сильный и уверенный в себе василиск сейчас был напуган ничуть не меньше, чем все остальные. В его глазах я разглядела отражение своего облика, но мне не было страшно. Я упивалась своей силой и тем, что еще могла узнать и ощутить в новой личине.