Фенрир первым вышел из оцепенения. Он пробежал в соседнюю комнату, осторожно схватил зубами чёрную повязку со стола и принёс её отцу. Локи с благодарностью принял её и завязал себе глаза.
— Фенрир, идём со мной, — только и смог произнести Нарви, направляясь в прихожую. Он сказал это очень тихо, словно груз слов Локи упал на его плечи. В каком-то смысле это было так. — Возможно, Вали сейчас потерян для себя и для нас, но это не повод его не искать.
Волк вышел вслед за братом в прихожую. В тишине квартиры было слышно, как Нар обувается. Звякнули замки, а затем дверь захлопнулась и снова стало тихо.
— Вали отыщется, отец, — Хель подошла к отцу, помогла ему улечься в кровати и заботливо накрыла одеялом. — Отнюдь не всё потеряно. Даже для таких как мы.
Сперва женщине показалось, будто Локи её не слушает. Но его губы сложились в бессменную улыбку, и богиня смерти по-настоящему поверила в правдивость собственных слов.
Напрасно Нарви и Фенрир блуждали по округе до поздней ночи. Напрасно Хель ждала, сидя у окна с чашкой кофе и телефоном в руке. Вали не объявился, а его следы прикрыл свежий снег. Нар вернулся домой с видом висельника, которому отложили казнь на один день. Локи предложили поспать в гостевой спальне под присмотром Фенрира, а сам Нарви лёг в гостиной на раскладном диване, на случай, если Вали вернётся сам.
Утром, едва только занялся рассвет, Хель вышла из своей комнаты. Она плохо спала, в голове был туман, и всё тело как будто набили ватой. Женщину слегка пошатывало при ходьбе. Когда она вошла в гостиную, Нарви уже сидел на сложенном диване, одетый в джинсы. Выглядел он тоже не слишком хорошо. Его взгляд был устремлён в пол, лицо посерело, руки тряслись, как у наркомана, не получившего дозу. Увидев его состояние, Хель тут же оживилась.
— Подожди, сейчас сделаю тебе инъекцию, — опомнилась женщина и метнулась в свой кабинет, чтобы принести порцию питательного средства и шприц. Её розовый шёлковый халатик развивался за ней, как белый халат врача. Всё же, пусть образ Хельги Локдоттир ушёл, в душе Хель всё равно оставалась доктором.
После питания Нар немного пришёл в себя. Физическая слабость отступила, но он всё равно был подавлен. Он не спал почти всю ночь, мучаясь кошмарами. Нарви чувствовал неладное с самого начала. Путешествие домой стало для них нелёгким испытанием. Вали, вечный болтун, вдруг резко притих. Говорил только по делу и делал только то, что от него требовалось. Он ухаживал за отцом и братьями, но был как-то отстранён. Чтобы как-то разрядить обстановку, Нарви пришлось взять роль «заводилы» на себя, с чем он справлялся с трудом. Уже тогда стоило оградить Локи и Вали друг от друга.
— Вы освободили отца раньше срока, вот моё мнение, — произнесла Хель, присев рядом с братом и положив голову на его обнажённое плечо. — Ведь согласно пророчеству, он должен был освободиться в конце трёхгодичной зимы, а не в середине.
— Как и Фенрир, — вставил Нарви, ещё больше помрачнев. — Как и я.
— Может из-за этого мы все не в себе? — спросила женщина, словно не замечая его дурного настроения. — Из-за сорванного пророчества и мира, который катится во тьму Нифльхейма? И мы вместе с ним туда катимся, потому что Рагнарёк близится, а мы к нему не готовы.
— Отец хороший стратег, но плохой предводитель, — со вздохом отозвался Нарви. — Но придётся его принять таким, какой он есть. И восполнить его слабые стороны.
— Правда не стоило его оставлять наедине с Вали. Я всегда опасалась, что отец перегнёт палку, — произнесла Хель, вспомнив прошедший день. Её мысли скакали с одной темы на другую. — Знаешь, Нарви, когда мне казалось, что Локи нас использует, жить было куда проще. А сейчас, когда я увидела его таким уязвимым — мир будто пошатнулся. Я считала его всемогущим, похоже. Такое ощущение, что вся моя жизнь до этого была ложью. Хочется всё обернуть в шутку, но это невозможно.
— Я никогда не был близок к отцу, — признался Нарви, потерев усталые глаза через отёкшие веки. — Я даже не знаю, что и думать. Он изображал безразличие к нам для того, чтобы асгардцы не поняли, как он на самом деле любил? Действительно, похоже на шутку.
— И кто из нас мог представить такое, — протянула женщина, проведя ладонью по левой стороне своего лица. — Да о чём говорить, я много лет и подумать не могла, что кто-то вообще способен полюбить меня. Я гонялась за призраком любви. Я тянулась к Бальдру, который любил всех без разбору, но даже он при виде меня становился мрачен. Я пыталась полюбить Барнабаса, но сейчас он где-то на этажах «Хельхейма», застыл в ожидании последней битвы, и мне он безразличен. Только сейчас поняла, что вы единственные меня любили. Ты, и Вали, и отец.
— Я тоже люблю тебя, сестра, — раздался рык со стороны гостевой спальни. В дверях показался Фенрир. — Отец ещё спит. Мне кажется, пора повторить нашу прогулку и поискать Вали ещё раз.
— Да, ты прав, не время отдыхать, — вторил ему Нарви. — К тому же я волнуюсь за брата. Впервые я не знаю где он и что с ним.
— Прежде приди в себя, — строго дала указания Хель, встав на ноги и посмотрев на Нарви сверху вниз. — Если потребуется ещё одна питательная доза, я дам её тебе. Потом бери Фенрира и отправляйтесь на поиски. Вали оставил машину, а на своих двоих уйти далеко не мог. Придётся искать самым простым путём, ибо его рунные тату могут защитить его от магии.
— Вали явно не жаждет, чтобы его нашли, иначе давно бы вернулся, — вставил своё Фенрир.
Нарви напросился в ванную Хель, чтобы не будить отца. Ему хотелось смыть с себя остатки усталости и подготовиться к долгой прогулке. Нар решил, что приведёт брата домой, чего бы ему это не стоило.
Вали тоже не спал всю ночь. Он бродил по городу в одиночестве, пил кофе в ночных кафе, перекидывая мрачные мысли из пустого в порожнее. Он сам не заметил, как вышел за пределы города. Поймав попутку, он попросил незнакомца вывезти его к морю. За несколько купюр, что нашлись у Вали в кармане, водитель с радостью подкинул его до доков. Вал вышел к морю с того самого причала, с которого Нарви когда-то нырнул в ледяную воду, чтобы пообщаться с Мировым Змеем.
Вали прогулялся вдоль воды, а затем, поплотнее закутавшись в тёплую парку, устроился на берегу, сев на валуны. Он встретил там серый холодный рассвет. Влажный солёный воздух немного прочистил его мозг. Гнев Вала уже остыл, но он не представлял, как сможет вернуться домой и посмотреть в глаза отцу. Печаль по матери была слишком сильной, чтобы он мог простить трикстеру его прегрешения. Но с другой стороны, Локи в каком-то смысле имел право на то, чтобы быть озлобленным. Асгардские боги не слишком хорошо с ним обходились, а месть за Бальдра оказалась излишне жестока и несправедлива.
Вали очень много думал об отце и старался припомнить ночь казни на сколько это возможно.
Вал стоит рядом с братом Нарви и держит его за руку, чтобы не трястись от страха, как сопливый мальчишка. Он уже считается мужчиной, но так страшно, как в этот раз, ему никогда не бывало. Чуть поодаль от сыновей стоит Сигюн. Она едва заметно дрожит, но крепко держит в руках широкую глиняную миску. Все они легко одеты, а здесь, глубоко внизу, очень холодно. Их вывезли из Асгарда насильно и даже не сказали зачем.
Боги что-то говорили про их отца. Но Вали давно его не видел. С тех пор, как Локи убил Бальдра, а затем устроил скандал на осеннем пиру, сыновья и жена его не видели и не знали, где он пребывал.
Они стояли под стражей остальных богов, ожидая неизвестно чего. Но всё стало куда яснее, когда привели отца, мокрого и обнажённого, опутанного в какую-то сеть. Он был спокоен, даже весел немного, не смотря на свой постыдный вид. Даже когда Тор выбивал в трёх огромных валунах дыры и ставил их на ребро один к другому, словно доказывая величину своей силы, ни один мускул на лице Локи не дрогнул.
Трикстер потерял своё самообладание немного позже, когда боги вывели вперёд Вали, расцепив их с братом руки. Последнее, что видел Вал — это испуганный взгляд бога обмана и его дрожащие губы.
