Когда завтрак был почти готов, в столовой появился Локи. Он прошёл бесшумно и сел за стол за спиной сына. Для того, кто почти ничего не видел, бог удивительно хорошо ориентировался в незнакомом доме.

— Отец, ты вовремя, — Вали старался быть вежливым, но внутренняя червоточина, появившаяся пару дней назад, всё росла. — Я сейчас подам завтрак.

— Хорошо, — отозвался Локи с покорностью принимал заботу о себе.

Пока заваривался чай, Вали пробежался по комнате, опустил жалюзи на окнах и выключил электрический свет. Даже если сейчас он не пылал любовью к отцу, то чувствовал, что должен о нём заботиться. Но сердце предательски колотилось о грудную клетку, и отнюдь не от радости.

— Можешь открывать глаза, — сказал Вал, ставя перед отцом тарелку с мясным омлетом и чашку чёрного чая.

Аналогичный завтрак Вали подал себе и Фенриру. Волк был недоволен, что продолжает сидеть на «собачьей» диете, но принялся за еду.

Трикстер стянул повязку с глаз и проморгался. Его всё ещё слепил яркий свет, но в полумраке он чувствовал себя достаточно комфортно. После того, как сыновья отмыли его, Локи стал выглядеть лучше. Но белёсые шрамы, оставленные ему карликом Брокком, уже никто никогда не сможет стереть с его губ. Ровно как и ужасные раны от яда змеи. Шрамы разлетались от зелёных глаз, как лучи солнца, будто Локи плакал всё время своего заточения, и это слёзы выжгли глубокие дорожки на его лице. Но Вали ставил под сомнение тот факт, что его отец вообще умеет плакать. И не смотря на всю эту седину в волосах, потрескавшуюся сухую кожу и шрамы, Локи всё равно оставался чертовски привлекательным. Ему невероятно шёл современный облик — волосы, схваченные резиновой лентой, джинсы и белая футболка. Он бы мог завоевать любую женщину, если б только захотел.

Поблагодарив сына, бог-трикстер принялся за еду. Он поглощал пищу быстро, почти не жуя. Вали удивлялся, как его желудок смог выдерживать столько еды после многолетнего голодания, но Локи не только съел весь свой ужин вчера, но и сейчас принялся с энтузиазмом за завтрак. И судя по его аппетиту, всё было в порядке.

— Тебя что-то тревожит, сын, я вижу, — внезапно произнёс Локи, практически опустошив свою тарелку.

— Всё нормально, отец, — Вал чувствовал, что ещё не готов к этому разговору.

— Не нормально, — Локи был настойчив. Он отставил пустую тарелку и сложил руки перед собой. Взглядом он поймал взгляд сына. — Тебя так смутили мои слова о том, что я смотрел на мир твоими глазами?

— Я боюсь того, что единение с тобой стало для меня разрушительным, отец, — Вали старался сохранять хладнокровие, но это давалось ему всё труднее. Особенно сложно было выдерживать прямой зрительный контакт. Локи будто видел его насквозь. — Теперь я, право, не знаю, какие мысли касаемо Рагнарёка действительно были моими.

— Я ничего не трогал в твоей голове, — рассмеялся Локи простодушно. — По-крайней мере специально. Если я подвинул что-то случайно и у тебя шарики за ролики заехали, то я в том не виноват.

— Говоришь со мной высокомерно, как с ребёнком, а меж тем, я давно вырос, — процедил Вали сквозь зубы. — Рагнарёк — это не детская игра. Это финал девяти миров. Финал наших жизней. Конечная точка, окрашенная кровью.

— До Рагнарёка ещё больше двух лет, — напомнил Локи, чуть подавшись вперёд. — Тебе ещё опостылеет твоя жизнь и этот скучный мерзкий мир без магии.

— Даже если и так, — бросил Вали, всё же отводя взгляд. — Жаль матери с нами не будет, я бы смог объяснить ей, что такой конец света не хуже любого другого.

— Я пытался объяснить ей это много лет. Сигюн и слушать меня не хотела. В конце концов разум её отдалился и я подумал, что когда вы придёте за нами, нам придётся оставить её в пещере. Впрочем, так и получилось.

Локи был так беспечен, рассказывая сыну об этом, а меж тем, от каждого его слова Вали трясло. Волк вырывался наружу.

— Это ты, ты свёл её с ума своими разговорами о Рагнарёке, о конце света, о том, что завербуешь нас! — вспылил Вал. Он вскочил на ноги, хлопнул руками по крышке стола и воззрился на Локи сверху вниз, как судья на обвиняемого. — Ты смотрел на мир глазами своих сыновей, так ты сказал?! Но Нарви долгое время был в мёртв! Значит ты смотрел моими глазами на мир! Видел моё отчаяние, видел, как я убивал, чтобы выжить! Тебе это безусловно нравилось. И ты, по доброте своей душевной, делился этим с Сигюн, своей нежной хрупкой женой, которая не выносила никакого насилия. Мало ей было того, что она лицезрела гибель одного из своих сыновей, так ты сводил её с ума тем, что второй стал убийцей!

— О, поздравляю, ты превращаешься в настоящего асгардца, — язвительно заметил Локи и его губы искривились в усмешке. — Сколько обвинений, высказанных подобным тоном, я слышал от них за свою жизнь. По пальцам не пересчитать…

Трикстер не был удивлён или напуган внезапной вспышкой ярости. В зелёных глазах отражался лишь интерес. Бог хотел знать, что же будет дальше. Фенрир молча обошёл стол и встал за спиной Локи. Волк будто готовился к тому, что придётся утихомирить Вали, если тому вздумается обратиться и напасть на отца.

— Что ты ей говорил, отвечай?! — потребовал Вал, сжимая кулаки.

— Я ничего ей не говорил, — с улыбкой ответил Локи. Он был совершенно спокоен, что непомерно бесило его сына.

— Врёшь! — Вали едва не рычал. Даже Фенрир на его фоне сейчас выглядел как безобидный волчонок. — Ты лжец!

— Я говорю правду, сын мой, хоть это и редкость, — Локи сложил руки в замок на столе, словно был обвиняемым на суде и таким образом пытался показать, что ему нечего скрывать. — Я ничего не говорил ей. Я разговаривал сам с собой, а то, что она была рядом — не моя вина.

— Великанское отродье, — прорычал Вал с презрением.

— Вали, ты не знаешь, что я чувствовал, когда потерял вас, — голос Локи был мягким и вкрадчивым, но сын больше ему не верил. — И на сколько сильно жаждал отмщения. Фенрир, Йормунганд и Хель, по-моему мнению, могли сами за себя постоять, когда наступит судный день для асгардских богов. Вы же нуждались в моей защите, какими сильными или умными вы ни были. И разумеется, когда я потерял вас, то начал планировать Рагнарёк. Я раз за разом представлял, как буду убивать этих чёртовых богов, которые участвовали в этой казни. Да, Сигюн это слышала, причём на протяжении многих лет.

Вали едва сдерживался, чтобы не воплотиться в волка и не кинуться на отца, когда слышал имя матери из его уст. Сглотнув слюну, он уже почувствовал солёный вкус крови на языке. Но пока это была его собственная кровь из прикушенной щеки.

— Ты нелюдь! — выкрикнул Вал. — Как ты посмел так поступить с нашей матерью? Я не хочу больше знать тебя!

Вали выливал на отца всю свою боль, весь свой гнев и весь свой страх. Сын не боялся, что Локи, тело которого долгое время питал источник Мирового Древа, убьёт его. Ведь если хоть на секунду представить, будто трикстер говорит правду, то он любит своих детей. А если и не любит так сильно, как говорит, то, по крайней мере, нуждается в них.

— Сигюн дала вам то, что могла, и была прекрасной матерью и женой, — устало сказал бог, будто вдалбливая сыну известные всему миру истины. — Я любил её, но она не разделяла наших стремлений.

— Рагнарёк! Рагнарёк! Только он тебя и волнует! — зло рассмеялся Вали. — Мы бы могли столько лет прожить до него, но я поддался твоим внушениям и устремился к концу света!

— Хочешь, называй себя Вальтером Локсоном, — с ненавистью произнёс Локи, и каждое его слово падало, как яд с клыков змеи. — Хочешь, живи в Мидгарде с братом и сестрой. Однако тогда ты погибнешь бесславно, как погибнут все девять миров! Рагнарёк неизбежен и ты знаешь об этом! Это то, что даже отсрочить уже нельзя!

— Всё, с меня довольно! — вспылил Вали, так и не дослушав до конца.

Даже Фенрир отступил в сторону, когда Вали выскочил из столовой. Мужчина выбежал из квартиры, едва успев схватить куртку и всунуть ноги в ботинки. В дверях квартиры он чуть не сбил с ног Нарви и Хель. Обогнув их, Вал ничего им не сказал и даже не остановился, хотя брат очень просил его. Вали бросился вниз по лестнице, убегая как можно дальше от своего жестокого отца и убегая от собственного безумия, которое досталось ему в наследство.