К тому моменту, когда они оказались под ясенем, уже вечерело. Путь им осложнял лёд и ветер, будто сама природа сопротивлялась этой спасательной операции. Почти всю дорогу братья молчали. Говорили только по делу, чтобы убедиться в собственной безопасности. Теперь, когда они могли отдохнуть и поесть, пройденный путь казался чем-то очень далёким. Только нарастающая боль в мышцах напоминала об этом.

— Так близко к небесам я ещё не был, — протянул Норман, расслабляясь после инъекции.

— Это ты ещё на самолёте не летал, — произнёс Вальтер, посмотрев в чёрный зев пещеры. — Я с ума схожу, как думаю, что нам ещё спускаться вниз.

Братья сидели бок о бок, чтобы ветер меньше продувал их со всех сторон. Они устали, после еды Вальтера начинало клонить в сон, но он стойко держался, осознавая, что ни о какой задержке сейчас не может быть и речи.

— А ещё нам после подниматься наверх и снова спускаться, но уже по скале. Ещё и с родителями на привязи, — пробормотал Норм. — Меньше думать надо, больше делать.

— На протяжении всего пути от тебя это слышу, — скривился Вальтер. — Бесишь уже.

Вал встал и извлёк из недр рюкзака свой фонарик. Осветив ближайшую часть пещеры, сын Локи убедился, что она, как длинная кривая лестница спускается всё ниже и ниже.

— Делать нечего, надо идти, — произнёс Норм, подходя к брату со своим фонариком и тоже осматриваясь. — Времени нет.

Собрав своё снаряжение, братья вновь обвязались верёвкой, образовав надежный тандем. В одной руке у каждого был ледоруб, а фонари они закрепили на касках.

Спуск был ничем не лучше подъема, но оказался куда глубже, чем предполагалось. По началу было легко. Периодически попадались горизонтальные и довольно широкие островки на которых можно было отдохнуть. Они напоминали ступени гигантской лестницы. Местами между этими ступенями зияли большие провалы, где было почти не за что зацепиться. Но после подъёма на гору спуск, даже со всеми его трудностями, казался увеселительной прогулкой.

Примерно через час пути вниз Вальтер и Норман потеряли ход времени. Во тьме этой пещеры оно становилось чем-то нереальным и зыбким. Поэтому неизвестно, сколько часов прошло, когда им стало трудно дышать. Вал чувствовал, как его грудную клетку словно сдавливают клещами. Братья начали брать перерывы после особо крутых спусков. Даже Норм стал бледнее обычного, а по его лбу катился холодный пот.

Чем ниже спускались близнецы, тем хуже светили фонари, и даже смена батареек спасала ненадолго. Вальтер начал задумываться о том, что ещё немного, и им придётся искать путь на ощупь, а это грозило нежелательными травмами. Даже лёгкий вывих мог стоить им жизни, ведь не известно, сколько ещё оставалось спускаться.

— Попробуй магию рун, — посоветовал Норман, видя тщетные попытки брата сохранить работу фонариков во время очередной остановки. — Мы уже не в Мидгарде, я чувствую это.

Вальтер посмотрел на Норма, как на мессию. Разумеется, как он сам об этом не догадался. Судя по ощущениям, они уже спустились куда ниже уровня земли. И кому, как ни Норману знать, что такое пересекать грани между мирами.

— Ты прав, — коротко отозвался Вал, прижимаясь спиной к каменному выступу в стене хода.

Вальтер давно не пользовался рунами по их прямому назначению. Руна «Кано» могла не только освещать путь в фигуральном смысле, но и давать настоящий огонь. Но не в Мидгарде, где магия была чем-то неестественным. При свете умирающего фонаря Вальтер извлёк из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек. Этот мешочек, как оберег, был всегда с ним, пусть Вал и редко им пользовался. В нём были деревянные плашечки с рунами, всё ещё пахнущие деревом и огнём, в котором Вальтер обжигал их. Найдя плашечку с руной, напоминающей надломленную ветвь, Вальтер снял перчатки и зажал её между ладоней, как пойманную бабочку.

Фонари погасли. Братья очутились в темноте. Теперь была одна надежда — магия. Норман молчал, Вальтер сосредотачивался над руной. И вот яркий язычок пламени показался в ладонях сына Локи. Он был маленьким, как огонёк свечи, но постепенно становился всё больше, пока не увеличился до размеров факела.

— Получилось, — с улыбкой произнёс Норм, едва сдерживаясь, чтобы не кричать от радости.

— Да, но теперь тебе придётся вести меня, — Вал переложил ворох пламени, вившийся над рунной плашечкой в левую руку. Теперь его рука напоминала факел-чашу, которые обычно наполняли маслом и подвешивали на цепи, чтобы осветить жилище.

Братья продолжили путь, спускаясь всё ниже в ненасытный зев пещеры. Норман периодически подхватывал брата и прижимал его к себе, когда им предстояло особо длинное падение. Чем ниже под землёй они были, тем ярче становилось пламя, но тем холоднее было вокруг. Спуск, как и в начале, становился всё более пологим, широкая пещера сужалась.

Вдалеке забрезжило свечение. Зеленовато-фиолетовое. У Вальтера, который первым разглядел его, едва не остановилось сердце. Это было делом рук Йотунов. Особый светящийся мох, который они набили в щели, чтобы осветить пещеру, когда забирали тело Нормана. При свете этого мха Вальтер чертил руны на камнях под телом своего отца.

— Что с тобой, идём дальше? — сказал Норм, который не мог узнать этого места.

— Дороги назад уже нет, — прошептал Вал.

Вальтер отошёл от брата, ведя его за собой. Он знал, что дальше дорога будет прямая, ведь он уже приходил сюда. С каждым шагом ноги его будто наливались свинцом. Огни пещеры были всё ближе. Ход снова расширялся, у него появились ответвления. Норман понял, на сколько они близко, когда заметил конец лаза.

И вдруг раздался ужасный крик, затем грохот. Земля ушла у братьев из-под ног. Сверху посыпались камни и осколки сталактитов. Руна в руках Вальтера погасла, Норман навалился на него сверху, и они оба рухнули на каменный пол.

На землю упали Вальтер и Норман.

Из-под камней выбрались Вали и Нарви.

Они скинули с себя ненужные мидгардские имена, как скидывали груду булыжников со своих тел. Эти камни могли бы их раздавить, но братья отделались ушибами и ссадинами. А всё потому, что здесь они больше не были теми слабыми и беспомощными людьми, чьи маски они носили. Они явились богами, какими могли бы стать, если бы асгардцы не вмешались в их жизнь.

Перевоплощение близнецов было незримо для простого смертного, но не для того, кто смотрел сейчас на них. Близнецы явно почувствовали на себе этот пристальный взгляд мужчины, что лежал на трёх камнях. Даже в тусклом свете мха эти зелёные глаза сияли ярко.

Там, в глубине пещеры, в её нескончаемом мраке, братья увидели фигуру. Бледную тень той самой женщины, что породила их на свет. Наготу её едва скрывали ветхие куски ткани, бывшие когда-то домашним платьем. На вытянутых руках она держала глубокую чашу. Руки её были тонкими и морщинистыми, как у старухи, но они не дрожали. За столько лет к этой тяжкой ноше можно было привыкнуть. На камнях, защищённых чашей от яда змеи, лежал обнажённый человек. Его фигура была менее истощена, чем у женщины. Кожа побледнела, лишённая солнечного света. Волосы, некогда яркие, как огонь, поблёкли и местами поседели. Но яркие зелёные глаза все равно светились, пускай вокруг этих глаз и разлетались страшные шрамы от ожогов.

Вали стало трудно дышать. Голова кружилась и устоять на ногах ему помог только бдительный Нарви, который подхватил его под локоть. Слишком сильны были его чувства при виде отца и матери, спустя столько долгих лет. Нарви же, напротив, был твёрд и замкнут. Даже если он и испытал что-то, по лицу его было не прочесть ни одной эмоции.

— Ну же, подойдите ближе, — голос бога обмана был таким же хриплым, как у Нарви после воскрешения. — Я заждался вас.

— Ты знал, что мы идём? — спросил Вали, позволяя брату отпустить себя и медленно приближаясь к пленнику. Вал ловко избавился от верёвки у себя на талии и их с братом связка распалась.

— Знал, — Локи блаженно прикрыл глаза и улыбнулся. — Йормунганд показал мне. И я обрёл умиротворение от этого знания. Я, признаться, много времени провёл, поддерживая связь с Йормунгандом. И очень часто смотрел на мир глазами моих детей. Особенно твоими, Вали. А что ещё остаётся тому, кто потерял свободу на много-много лет.