Еще одна ошибка, которую и в России не исправили, и которую надо бы исправить здесь – парламент должен иметь собственных следователей и иметь право не только проводить уголовные расследования, но и приговаривать людей в административном и даже в уголовном порядке.

Конгресс США – имеет право не только надзора, но и следствия, причем в очень широких пределах. Он имеет право не только вызывать для дачи показаний любых свидетелей – но и назначать им уголовное наказание за неуважение к Конгрессу. Сроки там небольшие, максимум пара лет – но именно возможность парламента самостоятельно вести следствие – дорогого стоит. Многие конфликтные вопросы во власти – разбираются именно в Конгрессе на слушаниях.

У нас прямо скопировать систему вряд ли получится. Но вот передать… скорее всего прокуратуру – в прямое подчинение Верховного совета – со временем может и надо будет сделать. Только так можно будет обеспечить не только реальные полномочия Парламента – но и лишить круговой поруки спецслужбы…

Разобравшись в бумагами, я вызвал поговорить заведующего международным отделом ЦК.

Заведующим международным отделом ЦК КПСС был Борис Пономарев, настоящий политический динозавр, на этой должности он был с пятьдесят пятого года. Вообще мне повезло на динозавров. Например, как можно было назначать на должность мининдела бывшего грузинского комсомольского босса Шеварднадзе, когда был жив и готов был работать Анатолий Добрынин, бессменный посол СССР в США? Он ведь не просто посол, он основатель целой школы дипломатии своего имени. Шеварднадзе при назначении не знал английский язык!

Хотя как – я понимаю. Комса рванула во власть.

Короче говоря, вызвал я Пономарева, послушал его минут десять. Мне было не интересно, что он говорит – но вот как человек Пономарев мне был интересен. Прежде всего, своей твердой антисталинской позицией, которую он не менял.

Почему я подбираю людей с антисталинской позицией? Потому что у сталинистов есть в голове некий набор догм, на основе которых можно построить только лагерь ГУЛАГа. Например – у любой проблемы есть фамилия, имя и отчество. Или: надавил и есть результат. Но с такими мыслями можно только в тупик зайти – что тут и сделали. А у меня нет времени и сил перевоспитывать людей.

Вот я послушал Пономарева, а потом ему и сказал.

– Борис Николаевич… а что Советскому союзу дает сотрудничество с французской коммунистической партией? Или итальянской?

Пономарев уставился на меня. Видимо, такой простой вопрос ему в голову не приходил: есть зарубежная компартия, надо поддерживать.

Здесь вообще много чего делается потому что "так надо" и никто не задает вопроса, кому надо и зачем – надо?

– Не понял вопроса, Михаил Сергеевич

Вижу что не понял.

– Вопрос стоит так, что в двенадцатой пятилетке нам придется строить Автоваз-2 и возможно даже Автоваз-3. Ситуация со снабжением трудящихся персональным транспортом неудовлетворительная, люди стоят за машинами в очередях, процветает спекуляция. Решить проблему можно только увеличив производство автомобилей, причем значительно, на несколько сот тысяч в год. Мы не должны отставать от капстран в вопросах обеспечения трудящихся.

Пономарев покивал. Видно, что начинаю осваивать местный жаргон – тут все время надо упоминать или Ленина или трудящихся.

– Если итальянская компартия имеет определенное влияние, возникает вопрос – можно ли, используя ее связи, провести переговоры с концерном ФИАТ например.

– Такие вопросы перед итальянскими товарищами мы не ставили, но… у них налажены связи с профсоюзами, а у профсоюзов с промышленниками…

– Так поставьте. Вопрос стоит так же и в том, может ли французская компартия помочь нам скажем, в вопросе обеспечения трудящихся одеждой. Обувью.

Пономарев записал

– Вопрос в том, товарищ Пономарев – важно сказал я – что отпускаемые на помощь коммунистическим партиям средства тоже должны давать результат. Мы не можем расточительно расходовать средства партии.

Пономарев покивал

– Если уж мы помогаем братским партиям, то в ответ вправе ожидать не обещания, а какую-то реальную помощь в решении наших проблем, не так ли.

Пономарев покивал, видно было, как он озадачен

– Но товарищи и так помогают, как могут.

– Перед нами стоит задача улучшить снабжение трудящихся. Ее надо решить как можно быстрее. И для этого нам потребуется вся помощь, какая только возможна. В том числе и помощь братских партий.

С одной стороны, говорю и думаю – бред, господи, какой все же бред. С другой стороны…

Через семь лет, если мне не удастся все изменить – треть элиты будет клясться словами "бля буду!", а на улицах Москвы будут греметь автоматные очереди. Это что – лучше что ли?

И может не стоит даже в душе смеяться над этими отставшими от жизни, многого не знающими не умеющими – но искренне желающими своему народу добра людьми? Может, стоит помочь, чем получится?

Нда…

Ближе к вечеру пришел Рыжков. Принес свои соображения по развитию производства товаров группы Б. Они, мягко говоря, не слишком радовали.

Еще со времен Брежнева существовало правило, от которого был освобожден только Минсредмаш – на один рубль военной продукции предприятие должно было выпускать как минимум на один рубль гражданской, потому что содержать чисто военные производства слишком дорого. Везде было по-разному. На Ижмаше например – этот коэффициент Иван Федорович Белобородов довел до девяти, превратив военный оружейный завод в мощный многопрофильный машиностроительный концерн западного типа, причем выпускали тут не сковородки – а автомобили и мотоциклы. Но это Белобородов, человек штучный, директор, который за двадцать семь лет своего руководства увеличил оборот своего предприятия вдесятеро. Обычно – оборонные заводы выпускали жуткие по качеству и примитивные изделия типа солдатиков или кастрюль или еще чего. Понятно, что это никому было не нужно, и так и лежало по сельским кооперативным магазинам.

При Сталине производством несложных товаров народного потребления занимались кооперативы и артели. При Сталине вообще было много интересного, что потом погубил Хрущев – например, в артелях и кооперативах трудилась четверть трудоспособного населения. Потом все это накрыли, и производством ТНП начали заниматься либо предприятия местной промышленности, либо в нагрузку крупные предприятия. Там все это шло в нагрузку и никто этим особо не занимался.

Проблема у нас в том, что разрешать кооперативы одновременно и надо и нельзя. Надо – потому что действительно ситуация со снабжением аховая, то одного нет, то другого, то третьего. Нельзя – потому что в стране уже сформировалась мощная теневая экономика и разрешение кооперативов всего лишь послужит делу ее легализации. А это очень скверная основа для любой экономики – мафиозная среда. По сути, все перипетии России последних тридцати лет проистекают из этого – в основу вновь создаваемого капитализма легла криминальная среда.

– Николай Иванович – сказал я, смотря на материалы – все вы конечно хорошо говорите, но. Давайте будем откровенны, теневая экономика у нас уже есть. Процветает спекуляция. По сути большая часть торговли поражена вирусом рвачества и стяжательства. Предлагаемые меры не создадут новое, они скорее послужат делу легализации всего этого безобразия, которое мы сейчас не видим, не замечаем.

Рыжков кивнул, но было видно, что он не знает чем парировать.

– С другой стороны, у нас по сути есть форма, которая в общем то и есть кооператив. Только по обработке земли. Это колхоз, верно?

…

– У нас уже давно не решается вопрос о развитии сельских территорий. Честное слово, сердце болит, как иной раз видишь, как там люди живут. Двенадцатая пятилетка на носу – а у нас есть еще негазифицированные села, без нормальной дороги. В малых городах молодежь бежит, в селах я и не говорю, что там творится. Вы то сами откуда?

Рыжков вздохнул

– Из Донецкой области. Шахтерский поселок