А в остальном же…

Нет интернета. То есть нельзя ни получить информацию, ни быстро связаться с кем-то, ни переслать что-то – вообще ничего нельзя. На столе нет даже компьютера – письма диктуются, секретарь стенографирует, потом они отдаются на машинку… бред. Если надо получить информацию – запрашиваешь справку и ждешь. Каждого руководителя обслуживает целый штат – стенографистка, машинистка, личный помощник и скорее всего не один. И при этом – все еле движется.

Я не рискнул поинтересоваться, есть ли в здании компьютер. Примут за шпиона.

Главный помощник у меня Болдин, бывший заведующий сельхозотделом газеты Правда. Начинал работать монтером, закончил потом Тимирязевку. Кандидат экономических наук. Мрак, но ничего другого тут все равно нет. Есть и похуже.

Мобильных телефонов нет – есть спецсвязь в машинах, а так только стационарные. Ни до кого не дозвониться, всех вызывают. Полдня сидеть в приемной – это тоже считается работой. Нормального контроля тоже не сделать – для этого нужен компьютер и программа, но нет ни того ни другого.

Мрак…

Вечером пришел за чем-то Рыжков – а время было хорошо за пять уже, даже за шесть. Перекинулись парой слов, а когда Рыжков собрался уходить, я его остановил

– Николай Иванович…

…

– А как вы к Сталину относитесь?

Рыжков не побледнел, он посерел – мне на какой-то момент показалось, что сейчас врача придется звать. Снова не учел – в советском обществе есть много вопросов, которые табу и даже задавать их не стоит. А то можно человека до смерти довести.

Рыжков справился с собой

– Товарищ Сталин… архитектор нашей Победы.

– Ясно. Домой не собираетесь?

– Да еще… поработать хотел.

– Ясно. Тогда проводите меня…

Так мы и вышли из здания – я и наскоро накинувший на себя пальто и шляпу Рыжков. Было холодновато, потому я дальше не пошел, так и остановились у здания. Правительственный корпус желтыми своими стенами уходил ввысь, в быстро темнеющее небо…

– На самом деле что думаете, Николай Иванович. Давайте поговорим как товарищ с товарищем. По-большевистски откровенно. Что думаете о Сталине и его политике?

Рыжков помялся, потом сказал

– Много конечно бед тогда набедили. Вы про двадцатый съезд, Михаил Сергеевич?

– Да если бы. Это все… слова. Проблема в том, что мы в экономике до сих пор мало что сделали, чтобы отойти от сталинских норм.

Рыжков с удивлением посмотрел на меня. Я начал загибать пальцы.

– Труд у нас дешевый – это раз. Все ресурсы – нефть, уголь, электричество – так же очень дешевые. Тем самым мы поощряем расточительное использование всех ресурсов – труда ли, энергии ли.

Рыжков покачал головой

– Да я бы не сказал.

– Сравните цены на мировом рынке и здесь. Это рано или поздно придется сделать и задуматься. Поставщик ресурсов у нас РСФСР в основном.

Дальше я продолжать не стал, но все и так понятно.

– Дальше. Основной потребитель у нас где? В основном это центральный регион страны, ограничивающийся рамками Ленинград-Тбилиси-Одесса-Киев. Примерно в этом квадрате. А где у нас предприятия, работающие на этого потребителя? В Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке? Зачем мы так размещаем промышленность? Чтобы потом все это возить железной дорогой?

Рыжков протестующе качнул головой

– Все же утверждается комиссией Совмина… для равномерного развития…

– Николай Иванович… зачем нам равномерное развитие?

…

– Вот, например, у нас уже есть автозавод в Грузии, в Кутаиси и заказали проектирование еще одного, в Гяндже. Зачем? Вы знаете, сколько нареканий идет на кутаисскую технику. Зачем нам еще один автозавод в Гяндже. Для того чтобы Азербайджан был не хуже Грузии и Армении, где ЕРАЗ делают? Сам Ераз по качеству…

– Но там же… люди живут.

– Прекрасно. Там курортная зона, надо это развивать. Там надо развивать сельское хозяйство. Если там добывают нефть, то там же надо развивать и нефтяное машиностроение. Зачем там автозавод?

Вообще то я думал еще кое-о-чем. СССР почему то изначально развивал не только свои республики, но и своих сателлитов так, чтобы у каждого была в основном самообеспечивающая экономика. Связи развивали, это да. Но скажите – зачем с Украины, с КБ Антонова в Польщу передали проект легкого самолета на замену Ан-2? Ан-28 по моему и Ан-14 назывался. Почему не развивали экспорт, зачем например, в ГДР до сих пор клепают Трабант, на который без слез не взглянешь?

А в итоге это облегчило развал.

– Я как то ознакомился со старыми документами. Еще времен царских. И что меня удивило – у нас сейчас совсем не такое территориальное размещение промышленности. При Царе было – Польша, Украина, центральный регион, Москва. Там где потребитель рядом, там где дешевые водные пути есть, близко к портам. А мы – как мы при Сталине эвакуацию сделали, так по сути из нее и не вернулись.

Рыжков смотрел на меня с подозрением – и я вдруг понял, чего он боится.

– Николай Иванович. Группу А, особенно оборонку – наверное есть смысл размещать в глубине страны. А вот с группой Б, которую мы подзапустили… ее надо размещать максимально близко к рынкам сбыта…

Судя по лицу Рыжкова я сказал что-то не то

– К потребителю – поправился я – и вообще мы группу Б подзапустили, верно?

Рыжков явно замерз, я похлопал его по плечу

– Николай Иванович. До завтра подумайте, что можно еще сделать по группе Б и где это разместить.

И – пошел к фырчащему мотором ЗИЛу…

А вечером – меня ждало новое испытание. Вернулась Раиса Максимовна. Первый вопрос – почему не позвонил.

Я как-то старался сглаживать – но видимо вышло не очень. Потому что когда мужик сначала подкаблук, а потом отказывается от этой роли – женщина все это прекрасно понимает.

Короче, семейный ужин вышел несколько скомканным, и я отговорился тем что еще надо поработать. А как только закрылась дверь кабинета, зло сказал про себя

– Ну, спасибо, Михал Сергеич.

– Это за что?

– Да за все хорошее. Ты не мог бы не быть подкаблуком, а?

– Что?

– Подкаблучником. Так понятнее?

– Я не подкаблучник!

– Каждый подкаблучник считает, что он не подкаблучник. Что она хотела, можешь перевести на русский.

– Она просила помочь нашим друзьям Волгу выписать по спецочереди

– А ты согласился.

– А что такого?

– Да ничего. Только это противозаконно.

– Поглядите какой законник!

– И еще Раиса Максимовна тебя использует. Для своих друзей – тем выпиши, этих устрой

– Ты про Раису Максимовну так не смей!

– Ладно, не буду. Волга – невелика вещь, а там посмотрим. Ты мне лучше скажи, Рыжков что на меня взъелся.

– А ты не понял?

…

– Он со Свердловска. А ты предлагаешь промышленность в центр переносить – ему в лицо.

– Но так же выгоднее.

– Кому выгоднее?

Ну, да. Я как то не привык мыслить такими категориями.

В США, как и в любой нормальной стране – любой губернатор будет рад видеть у себя инвесторов, потому что они создадут рабочие места и будут платить налоги. Для этого он выделяет безвозмездно землю, создает систему сопровождения инвесторов через все препоны бюрократии, и возможно, сможет дать налоговые льготы.

Но в этой системе инвестор тоже оценивает свою выгоду. Он никогда не разместит предприятие там, где например, нет рабочей силы или она дорогая, или – самое главное зачастую плохая и дорогая логистика. Самая дешевая логистика – в портах, и чем больше порт, тем лучше. Поэтому кстати, в мое время само понятие "размеры страны" потеряло прежний смысл – размеры страны стали больше обузой, чем преимуществом. Конечно, это не совсем верно в отношении России – ее территории богаты полезными ископаемыми и землями, которые можно пустить в сельскохозяйственный оборот. То что досталось России никак не сравнить скажем, с Пакистаном, в котором при большем чем Россия населении большая часть территории страны – это горы, на которых ничего не растет. Или Египет, где пятьдесят миллионов человек уже живут в долине Нила, в глобальном мегаполисе между Каиром и Александрией. Карачи, Каир – это мегаполисы нового времени, реакторы нищеты и экстремизма, и нет такой армии, которая могла бы взять их под контроль. Если в Египте скажем начнется настоящее исламское восстание – даже у американской армии не хватит сил контролировать каирскую зону. Это будет Багдад-2005, но в десять раз больше.