Теперь все стало на свои места, а то я терялся в догадках, откуда мне этот запах знаком. Точно чабрец, его моя бабушка для лечения простуды использовала, настаивала на самогонке. Пить противно, но для здоровья полезно. Под воспоминания о бабушке я уснул.
Остальные дни нашего путешествия были словно близнецы. Та же лесная дорога, те же леса, тот же порядок движения и отдыха, а еще изучение молитв: Иисуса молитва — молитва-обращение к Иисусу Христу «Символ веры» и «Богородице, Дева, радуйся». Но самым большим моим достижением стало умение считать до десяти. Батюшка, дай Бог ему здоровья, проявил терпение и такт, научил меня. Я, тыкая во все стороны пальцем, считал все: деревья в лесу, облака на небе, шаги, когда приходилось слезать с телеги и помогать лошади в подъеме, количеству съеденных ложек каши. Смешно выглядело, доходил до числа десять, и начинал снова, и так бесконечно. Я продолжал добросовестно играть свою роль, чувствовал, что это жизненно необходимо. Тем более что я до конца так и не разобрался в окружавшем меня мире, не знал всех его законов, порядков и обычаев. Береженого Бог бережет!
Явно древний монастырь открылся нашему взору на утро шестого дня. Трудно передать словами то, что я увидел. На довольно высоком пригорке располагался суровый монастырь-крепость. Высокие, не менее десяти-двенадцати метров в высоту, каменные стены с зубцами. Возвышающиеся над стенами метра на три-четыре круглые башни вдоль стен и по углам имели крыши, покрытые красной черепицей. За зубцами проходил боевой ход, так он называется, если мне не изменяет память, и тоже имеет крышу из красной черепицы. Над воротами расположены две круглые башни, я заметил на них два яруса узких бойниц. Сами ворота выглядели внушительно, полагаю, что сработаны они из толстых бревен, усиленных металлом.
Весь пригорок окружал ров шириной метров десять, с проточной водой, видно, монахам удалось завести в ров ручей, а может и речушку. Через ров был переброшен двухпролетный подъемный мост. Много не рассмотришь, но удалось увидеть, что за стенами возвышались церкви — я насчитал четыре. Их купола ослепительно сверкали на солнце, наверное, сусальным золотом, если его здесь умеют делать. В самом центре монастыря стояла высоченная колокольня. Похоже, помимо основной функции, колокольня использовалась в качестве наблюдательной вышки. На удалении примерно трехсот метров ото рва лес и подлесок вырублен и вычищен, даже трава выкошена. Незаметно подобраться ко рву невозможно. Мост через ров был поднят, ворота монастыря надежно закрыты и находятся под круглосуточной охраной вооруженных монахов. Мышь не проскочит.
— Смотри Василий, какое величественное и святое строение перед тобой, — сказал отец Павел, крестясь. — Здесь живут умные люди, которые помогут тебе стать на путь познания Бога. Осени себя крестом, и всегда так делай, когда увидишь наши святыни.
Я с готовностью последовал примеру батюшки.
— Отец Павел, а нам кушать монахи здесь дадут, иль нет? — задал я вопрос.
— Пока тебя не приняли в воспитанники, доведется обходиться своими запасами.
— А кто такие воспитанники? — для проформы спросил я, прекрасно зная ответ на свой вопрос.
— Приедем, узнаешь.
Мы медленно, оглядываясь по сторонам, приблизились непосредственно к краю глубокого рва. Отец Павел зычно прокричал, назвав свое имя. Над зубцом правой надвратной башни осторожно приподнялась голова человека в черной скуфье. Традиционный вопрос: кто такие? И зачем пожаловали? Отец Павел спокойно ответил, что привез к отцу Ионе нового воспитанника. Нам велели ждать. Наверное, часовой побежал докладывать начальству о нашем прибытии. Меня все время не покидало чувство, что за нами внимательно наблюдают. Скорей всего так и было, не зря же на башнях сидят люди, служба у них такая.
Через некоторое время осторожно, мало-помалу, начал опускаться пролет моста. Я ожидал услышать противный скрип и лязг, но ничего подобного, тихо. Когда толстое полотно моста улеглось на опору, открылись ворота, их толкали по два человека каждую створку. Я оказался прав: ворота тяжелые и толстые, явно из дубовых бревен, усиленных кованными деталями с мощными заклепками. Красивое, впечатляющее изделие. А с другими, более легкими по конструкции воротами, монастырю явно не выжить, не воспрепятствовать эффективно наступательной мощи неприятеля и разных лихих людишек, не выдержать длительную осаду врага.
Взяв под уздцы лошадь, отец Павел повел ее к воротам, а я пристроился позади телеги — честно говоря, боялся свалиться в воду. Бульк и нет мальчонки, некому постигать мудреные науки. Оно мне надо? Я страстно желаю постичь неведомые мне, профессору, до сих пор знания, освоить новый для меня образ жизни, интегрироваться в новый мир.
Вначале мы попали в своеобразный тоннель, длиной метров в десять. Вверху, примерно на высоте стен, я с трудом разглядел бойницы. По всей видимости, неприятель, ценой неимоверных усилий — а по-другому никак — сломавший ворота, должен был попасть под перекрестный огонь с двух сторон. Не завидую я врагу, в тоннеле укрыться негде, везде настигнет меткая монашеская стрела, направляемая в сердце неприятеля рукой Бога или меткое копье с закаленным наконечником. А возможно на головы захватчиков сверху изольется разогретая смола или кипящее масло, а то и простой кипяток — итог предрешен практически в любом случае. Пройдя половину пути мы уперлись в решетку, каких я еще не видел, хотя посетил множество музеев и древних замков по всему миру в прошлой моей жизни. Толщина квадратных прутьев внушительная, где-то сантиметров пять, такие не сломаешь. Отец Павел спокойно и уверенно подошел к решетке, представ перед охранниками. Молодой монах с серьезным выражением лица внимательно посмотрел на священника и только убедившись, что перед ним отец Павел, подал команду на поднятие решетки.
Преодолев очередной заградительный рубеж, мы попали на широченную улицу, метров двадцать точно. Улица была окружена стенами с зубцами, но высота их — не очень, метров пять-семь, не больше. Странный монастырь. Мало того, что внешние стены неприступные, так еще и внутренние стены приличной высоты. Такие, казалось бы, невысокие стены, штурмовать проблематично, они совершенно гладкие. Выложены из дикого камня, но таким образом, что ухватиться не за что — большие умельцы их возводили, молодцы. Судя по всем фортификационным сооружениям монастыря, в этих краях хорошо развиты различные ремесла и каменных дел мастера достигли высокого уровня развития.
Продвигаясь вперед, я обратил внимание, что по обе стороны есть крепкие ворота, в которых легко разъедутся две телеги и, что удивительно, на каждые ворота нанесен номер арабскими цифрами. Странно. Что бы это могло значить?
Отец Павел знал куда идет и уверенно шел вперед. Вот мы миновали церкви и колокольни. Они, по моему мнению, находились точно в центре монастыря. Поскольку двигались мы не быстро, я успел бегло рассмотреть эти величественные строения. Нашел сходство с церквями, которые я видел и посещал с экскурсиями в моем времени. А вот прихожан или монахов, снующих на ступенях храмов, не заметил — значит, так надо.
Остановились перед воротами без номера. Тук-тук-тук — отец Павел постучал в них специальным деревянным молотком. Буквально через минуту ворота с хорошо смазанными петлями беззвучно отворились, нас встретил высокий широкоплечий монах, лет тридцати, с колючим взглядом карих очей. Узнав отца Павла, взгляд монаха мгновенно поменялся с настороженного на приветливый, на лице даже отобразилось что-то, наподобие улыбки. Правда, рассмотреть улыбку тяжело — черная бородища у монаха почти до пупа.
— По здоровью путники, проходи, брат Павел, — сделал приглашающий жест монах, — отец Иона извещен о твоем приезде. — Животиной и поклажей вашей братья озаботятся. Доехали хорошо, не встречали в пути лиходеев?
— И тебе здравствовать отец Григорий, — ответил отец Павел. — Дорога, сам знаешь дальняя, но прошла, слава Богу, спокойно. А встречались нам по пути только птицы щебечущие, услаждавшие наш слух, да ручьи журчащие, не позволявшие нам маяться от жажды. Сны наши под присмотром Господа всевидящего и небесных светил любопытных были безмятежными и безгрешными, как у всякого честного люда. Спасибо тебе за заботу.
