«Фибрилляция желудочков!…Максимальный разряд дефибриллятора!…Еще раз!…Остановка сердца!…Мы его теряем!……»

Слаженные, профессиональные действия своих коллег я наблюдал с любопытством, испытывая неописуемое умиротворение. Эту ситуацию я воспринимал абсолютно спокойно, невозмутимо, почти без каких-либо эмоций. Ну, разве что необычным казался ракурс — я внимательно рассматривал происходящее, находясь как бы сверху, из-под потолка палаты интенсивной терапии. Теперь-то я понимаю, что там безмятежно парила моя душа. Это она внимательно следила за происходящим.

Было чрезвычайно интересно, хотя я сам в течение своей долгой жизни весьма часто оказывался на месте ныне действующих медицинских работников. Ну, еще бы! Ведь я, благодаря вечной душе, наблюдал за самим собой! За собой, но на этот раз в качестве пациента. Я смотрел на то, как меня пытались вернуть к жизни мои ученики.

«Пропустить такое зрелище? Да ни за что в жизни», — последнее, что я подумал в жизни. Гм…чувство юмора и любовь к каламбурам не оставили меня и на пороге смерти. Что ж, неплохо. Очень неплохо. Не верил в это, но последним, о чем я думал и что видел перед собой как в калейдоскопе — это были различные мысли и события сегодняшнего дня, которые отображали мою истинную суть, стыдиться которой у меня не было никаких причин. Так же как не было причин моим ученикам стыдиться того, что не смогли удержать меня на этом свете…Или мне — корить себя за то, что плохо учил… Просто время подошло. Вот и все. Никто ни в чем не виноват.

Не знаю почему (вот загадка мозговой деятельности на пороге Вечности!), но у меня перед глазами не стала проходить вся моя долгая и насыщенная событиями жизнь, как это рассказывают некоторые люди. Но, странное дело, вспомнился всемирно знаменитый детектив, обладатель уникальных «серых клеточек», галантный, экстравагантный денди, щеголь, эстет — Эркюль Пуаро. Помните такого обладателя ухоженных, лихо закрученных усов и уникальной походки? Он всегда в неизменно безупречном шерстяном костюме — тройке с галстуком-бабочкой и крахмальном воротнике, с пенсне, бутоньеркой и жилетными часами Double Albert Chain. Он имеет слабость к лаковым туфлям, которые отказывался снимать даже в деревне, куда переехал после ухода на пенсию, чтобы однажды предпринять отчаянную попытку вырастить выставочный экземпляр кабачка. Чрезвычайно умный маленький бельгиец педантично и тщательно ухаживал за этим растением, и был вознагражден урожаем, правда, не без определенных трудностей.

Пролетел перед глазами также не менее широко известный гений частного сыска Ниро Вульф — бывший агент австрийского правительства в тайных сражениях Первой мировой войны, однажды чуть не умерший от голода, превратившийся в весьма тучного, неповоротливого человека с огромной умной широколобой головой. Из всех напитковболее всего предпочитавший пиво, которого выпивал до 16 бутылок в день, и не любивший курильщиков. Любимым его цветом был желтый, поэтому у него к этой цветовой гамме относились простыни, рубашки, пижама, шторы, обои и все кресла кабинета, кроме одного — красного — для заказчика сыскных услуг.

Вульф отлично знал восемь иностранных языков. Отличалсянеобычайнотонкими кулинарными пристрастиями и сам являлсяискуснымповаром. Много читал, иногда три книги одновременно, а страницы любимых книг закладывал закладкой из чистого золота.

Но главной страстью, обожанием его жизни являлись орхидеи, которых у него было около 10 тысяч, любовному уходу за которыми он с великим трепетом и удовольствием уделял четыре часа ежедневно.

На пороге смерти (или уже за порогом — не знаю) я почему-то начал сравнивать себя с любимыми книжными героями. Но я и без таких торопливых, и, наверное, не к месту рассуждений в столь экстремальной ситуации знал, что мало, чем похож на сих уважаемых мужей. Кстати, а кто определяет, что в подобной ситуации к месту? У меня совершенно другое имя, национальность, а также профессия и многое другое, хотя и не без общих черт в наших жизнеописаниях.

Одна часть моего «Я» смотрит заключительные кадры последней серии своей жизни и вот-вот «пойдут» титры с перечислением всех людей, встретившихся на моем долгом жизненном пути. Другая его часть перед, ну, вы понимаете, чем, едва успевает представить главное действующее лицо моей жизни, то есть меня самого — доктора медицинских наук, профессора Иванова Василия Сергеевича. Согласитесь, фамилия довольно редкая на просторах одной шестой территории нашей планеты. Уже четыре года являюсь вдовцом, моя любимая жена Полина Поликарповна оставила этот суетный мир, прожив со мной в мире и согласии шестьдесят пять лет. Мы воспитали хороших, заботливых детей — дочку и сына, они сейчас уже пенсионеры, живут семьями в получасе езды от меня. Наши внуки и правнуки, тоже достойные люди. Грех жаловаться, все у меня в жизни сложилось хорошо, не скажу, что отлично, были трудности, но в целом хорошо.

Я с детства был большим поклонником чтения приключенческой, а по мере взросления и детективной литературы. Воспитывался на рассказах Джека Лондона, до сих пор с удовольствием вспоминаю ощущения от первого прочтения «Острова сокровищ», рыцарских романов Вальтера Скотта и многих других книг. Потрепанный и зачитанный томик «Робинзона Крузо», как память о детстве, о том, каким я тогда был, всегда лежит на моем профессорском столе, на почетном месте, рядом с различной научной литературой.

Конечно, могу себе позволить и закладку из драгметалла, как у Ниро Вульфа, но мне милее красивая закладка, вывязанная руками моей жены, которая была большой рукодельницей. К сожалению — по юношеским мечтаниям, или к счастью — по зрелым размышлениям умудренного жизнью девяностодвухлетнего человека, которым я себя ни капельки не чувствую, головокружительные приключения и детективные истории прошли параллельно моему жизненному пути, на котором мне встречалось много различных потрясающе интересных, а также и бесконечно подлых людей.

Многое пришлось пережить по мере того, как на календаре жизни цифры возраста щелкали, меняясь в сторону увеличения. Но…, но со мной не происходило ничего из того, о чем мечтал в детстве и юности, кроме, конечно, выбора профессии, своей половинки и других событий чисто личной, семейной и профессиональной жизни. Теперь понимаю: наверное, это, то есть жизнь без потрясений экстремального толка, и к лучшему: мне и девяноста двух лет не хватило на реализацию всех задумок, которые роятся в моей седой голове, имеющей самое обыкновенное лицо с серыми внимательными глазами и средними показателями всех составляющих его частей, а также седые, в тон короткой прическе «ежиком», усы «а-ля Чапаев». Генерирующая бесконечные идеи голова крепко держится на сухопаром, худощавом туловище, на которое я люблю надевать высокого качества твидовые пиджаки с декоративными заплатками на локтях, вельветовые брюки и мягкую замшевую обувь.

Предпочитаю, знаете ли, английский стиль. То есть и внешним видом почти во всем отличаюсь от талантов сыскного дела, да и времечко другое, очень заметно это, если выглянуть в окно или включить невообразимое во времена вышеупомянутых литературных героев компьютерное оборудование. Да и часы предпочитаю не карманные, от великих часовых мастеров, а бережно до сих пор ношу на левой руке подаренную мне женой на пятидесятилетие обыкновенную советскую «Ракету», с циферблатом бочкообразной формы. Представляете, 42 года тикают, исправно и точно, хоть бы не сглазить!

Цвета люблю разные, лишь бы сочетались и были к месту. Языков иностранных в моем багаже знаний всего два: английский и немецкий — трудно без них плодотворно общаться с коллегами. Пиво люблю, но только темное, и пью его или хорошее вино — очень редко. Ранее под свежий борщ с пампушками любил выпить пару рюмочек натурального продукта — чачи — друзья снабжали в достаточном количестве. Но никогда меня пьяным никто не видел, практически всегда, в любое время дня и ночи, был в готовности исполнить свой профессиональный долг.