- Не смей, - предупреждает Денис. – Не смей упоминать Лерку и говорить так, будто я не думаю о ней. Всё, что я делал, было для неё, - он тычет в друга пальцем. – И для тебя. Для нас всех. Но разве Мия теперь не член нашей семьи? 

Белов понимает, что от него хочет лучший друг. Он понимает, что Кулагин ведёт себя так холодно специально. Он абстрагируется от Воронцовой и держит эмоциональную дистанцию, не желая впускать девушку в своё сердце. И Денису надо делать так же. Ведь когда условия контракта будут выполнены, когда их фамилии будут на слуху, когда их признают, Мия может со спокойной совестью уйти. Смогут ли они её отпустить? 

- Ты не можешь так говорить после того, как ради неё убил человека, - хлопает Белов друга по плечу. 

- Я сделал это, потому что тот был подонком и…

- Ты мог избить его, мог вышвырнуть где-то или отдать парням, - обрывает Денис Стаса. – Но ты сделал всё своими руками. И это после того, как решил, что армия была последним местом, где ты проливал кровь. Но ты сделал это и сделал с удовольствием, думая о том, что ещё одной мразью, которая могла бы обидеть её, будет меньше. 

Кулагин стискивает челюсть, глядя в глаза друга. Гнев закипает внутри него. Но гнев направлен не на Белова, а на самого себя. Он поддался. Не сумел противостоять тому второму «Я», которое привыкло уничтожать. Сколько смертей на его счету? Не пересчитать. Но тот насильник должен был умереть от его руки. Ему надо было убедиться в его смерти, чтобы спокойно смотреть Воронцовой в глаза. Чтобы ему не снились кошмары о том, как он не успел и всё в тот вечер закончилось плохо. 

- И я сделал бы это снова, - выдыхает Стас. – Я бы убил его снова, - дрожит его голос. – Я бы не…

Денис резко притягивает друга к себе и тот цепляется за его куртку. Белов слышит задушенный его плечом всхлип и хлопает Кулагина по спине раскрытой ладонью. Им пришлось пережить многое во время войны, и некоторые сцены оставили травмы, от которых невозможно избавиться. Ты переносишь их в повседневную жизнь, и они дают о себе знать в самый неподходящий момент. 

- С ней всё в порядке, - успокаивающе произносит Денис. – Ты спас её. Защитил. Впредь её никто не обидит. 

Что-то подобное случилось с ними обоими после возвращения домой и встречей с сестрой Дениса. Ужасы, которые оба пережили, всколыхнули что-то, а Лера лишь могла молча принимать тесные объятия и слышать тихие всхлипы. И вот теперь всё повторяется, правда, уже с другой девушкой.  

Кулагин приходит в себя через несколько минут. Белов всё это время спокойно принимает поведение друга и ничего не говорит. Нет ни осуждения, ни насмешек. Они всегда понимали друг друга и принимали. Чтобы ни происходило в жизни, они были вместе. Теперь в маленьком тесном кругу на одного человека стало больше. И надо решать, что делать. 

- Ты не можешь продолжать держать её на расстоянии вытянутой руки, - произносит Денис, когда Стас отдаляется от него. – Мы оба не может этого делать. Мы спим с ней, но этого мало, - он смотрит на друга пристально. – Ты ведь понимаешь, что нам становится мало одного физического контакта?

- И что ты предлагаешь? – как всегда серьёзен Кулагин. – Пригласим её на свидание и попробуем подружиться? Это абсурд, мы женаты. 

- Для начала предлагаю сделать что-то вместе, - находит ответ Белов. – Рэм сказал, что она планирует открыть запертые комнаты и привести их в порядок. Сделать из особняка настоящий дом, а не ночлежку, - он улыбается. – Представляешь, чтобы мы когда-то жили в ночлежке за бешеные миллионы? Нонсенс. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Стас улыбается. Да, особняк ночлежкой ещё никто не называл, особенно такой большой. Но, наверное, Мии виднее. Она всю жизнь прожила в подобных домах и знает, о чём говорит. 

- Будем таскать коробки и вытирать пыль под её руководством? – предполагает Кулагин. 

- Ну, отдавать приказы она умеет, - ухмыляется Денис. – И кто знает, к чему приведёт наше неповиновение в какой-то момент.

Они оба смеются, но Стас резко умолкает. 

- Что случилось? – настораживается Белов.

- Бык, - коротко выплёвывает Кулагин.

- Что этот идиот опять сделал? 

Стас вкратце рассказал о произошедшем, и Денис сплюнул в сердцах. Некоторых людей не исправить. А они ведь давали Быку шанс измениться и принять новые правила. Война осталась позади, нельзя вести себя как прежде. Но доходит не до всех. 

- Какие будут варианты? 

- Не знаю, - пожимает Кулагин плечами. – Но наказать мы его должны. 

Ответственность – то, чего порой не хватает некоторым людям. Ответственность перед коллегами на работе, перед семьёй или друзьями. Когда ты выполняешь то, что должен, исходя из прописанных обязанностей, или что обещал, не вовремя открыв рот. Но люди так легко и быстро забывают о своих собственных словах, что спустя время ты перестаёшь на них надеяться и верить их словам. 

Все мои дальнейшие шаги и моя ответственность была прописана в контракте. Не по пунктам, конечно, и без обязательных каких-то моментов, но я понимаю, что от меня требуется. И если я раньше не бежала от работы, понимая, что на меня многие рассчитывают, то не собираюсь и начинать. 

- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – переспрашивает Павел Генрихович, прослушав моё предложение. 

- Хочу, чтобы вы осмотрели веранду и приготовили список того, что вам может понадобиться для её обустройства, - улыбаюсь мужчине. – Погода сейчас как раз подходящая для приёма на открытом воздухе. А если вы уже были на заднем дворе, то понимаете, о чём я говорю.

- Тут словно не люди жили, а семья каких-то енотов, что стаскали к себе весь мусор, - усмехается мужчина. – Ты, и правда, хочешь, чтобы я сам этим занялся? Как насчёт того паренька, что тут всё время ошивается? – Павел подаётся вперёд. – Ты, кстати, заметила, что он возле Евы крутится? 

- Мне об этом вчера рассказали, - незаметно выдыхаю. – Не понимаю, как вообще могла пропустить подобное?

До сих пор в голове не укладывается, что моя горничная сблизилась с мужчиной, которого терпеть не могу. Может, со временем и получится изменить отношения к Рэму, но этого точно не стоит ожидать в ближайшие дни. 

- Потому что ты после переезда сюда сама не своя, - отвечает Павел Генрихович на мой риторический вопрос. – И я не говорю, что это плохо. Мы все меняемся с возрастом, и от этого никуда не деться. Тебе хотя бы приличные партнёры достались. Не то, что твой батя в своё время твоей матери. Вот кому в действительности стоило посочувствовать. Привёл девушку в дом и ничего не позволял ей делать. Даже детскую твою обустраивали наёмные рабочие. 

Я слышала эту историю ещё лет десять назад. Павел Генрихович начал работать в семье ещё до того, как родился отец, и его отношения к нам уже давно перешли из разряда «хозяин-рабочий» в другую плоскость. Вот почему он позволяет себе говорить со мной столь откровенно. Он очень искрений человек и никогда не подумает соврать даже ради того, чтобы смягчить удар. А то, что мой отец был козлом по отношению к своей первой жене, это уже нисколько не шоковый контент. 

- Не буду говорить, что понимаю твой выбор, - смотрит он прямо в мои глаза. – Особенно учитывая, что они не относятся ни к одному дому. Но как говорил твой дед: людей не определяют внешние атрибуты, главное то, что внутри. А они на первый взгляд вполне адекватные. 

- Уже успели с ними поговорить? – догадываюсь я. 

- Немного, - не скрывает Павел Генрихович. – Пришли на кухню, - улыбается он. – Думали, видимо, того жука чернявого застать, а тут я. Они даже немного растерялись перед таким раскладом. Ещё больше растерялись, когда я их в столовую отправил и сказал, что сейчас им всё принесут. Не привыкли они, поди, к подобному, - делает мужчина вывод. – Но это и хорошо. Ничего приличного из разбалованных господ не получается. 

После того, как я заканчиваю разговаривать с поваром и оставляю ему несколько важных указаний, возвращаюсь в гостиную, где тут же натыкаюсь на Рэма с Евой. Они не держатся за руки, не хихикают и не зажимаются, но я всё равно злюсь. И ведь в этом нет логики.