Параллель Ярослав — Левий и параллель Иуда — Владимир Мономах раскрываются через систему ветхозаветных образов в «Завещании Иакова сыновьям», вошедшем в Палею Толковую. Левий — символ очищения домов от греха: «Левий, ты начало и дар, прими Крепкого из сыновей Израилевых и тобою (совершится) очищение домов от всякого греха... из тебя произойдёт Ревнитель, так как в тебе суть всякой правды...»[74] Иуда — исповедание: «...твоё имя Исповеданье... и руки твои на хребте врагов твоих... молодой лев Иуда... из тебя произойдут властители во всём твоём колене»[75] — оттого, что все христиане исповедуют родившегося в колене Иуды Христа, — «...и ныне дети мои, слушайтесь Левия, и от Иуды получите избавление, и не превозноситесь над этими обоими коленами, ибо от них Вам придёт спасение Божие. Ибо Бог произведёт от Левия как бы главу священства, от Иуды — как бы царя — Бога и человека, который спасёт все народы и народ Израиля»[76]. В родословной ветхозаветного Иакова для средневековой культуры наиболее интересны образы старших четырёх сыновей: Рувима, второго — Симона, третьего — Левия, четвёртого — Иуды, именно они становятся основными прообразами русских князей.
По убеждению Р. Пиккио, идея о богоизбранности Руси начинает формироваться при Ярославе Мудром[77]. Таким образом, организацию городского пространства Киева и особенно организацию храма по подобию организации в Иерусалиме и Константинополе можно трактовать как претензию на возведение Киева в статус Нового Иерусалима. Подтверждением данной точки зрения может служить греческая надпись середины XI века на алтарной арке, идущей по краям полукупольного свода главного алтаря Софийского храма в Киеве, вокруг изображения Богоматери Оранты: «Бог посреди неё, и она не поколеблется. Поможет ей Бог с раннего утра». Постараемся раскрыть смысл данного изречения и определить связь понятий: София, Богоматерь, город и, наконец, стена (в связи с тем, что на Руси это изображение Богоматери Оранты именовалось как «Нерушимая Стена»).
Очевидно, что здесь идёт речь о Граде Божием, в данном случае «она» — то есть гора Сионская — культовый центр Иерусалима, место расположения Храма. Надпись эта содержит, как известно, 6-й стих 45-го псалма, начинающийся словами: «Бог посреди неё» (буквальный смысл) или «Бог посреди него» (в псалме речь идёт о пребывании Бога внутри города)[78]. Например, К.К. Акентьев пришёл к выводу, что данный стих можно истолковать как пророчество о Небесном Иерусалиме[79], однако с этим нельзя всецело согласиться.
Здесь стоит отметить, что параллель со Священной горой встречается в Повести временных лет, когда речь идёт о возведении Киева. Так, в «Легенде об апостоле Андрее», помещённой в летописи в недатированной её части, читаем: «...и оттоле поиде по Днепру горе. И по приключаю приде и ста под горами на березъ. И заутра встав и рече к сущим с нимъ ученикомъ: видити ли горы сия? — яко на сих горах восияеть благодать Божья: имать градъ елик и церкви многи... въшед на горы сия и постави крестъ...»[80]
Прояснить ситуацию с «горой» поможет пророчество Иезекииля (Библия): «Я возьму сынов Израилевых из среды народов, между которых они находятся, и соберу их отовсюду, и приведу их в землю их. На этой земле, на горах Израиля Я сделаю их одним народом... и святилище Моё будет среди них навеки»[81]. Очевидно, что здесь имеется в виду основание Иерусалима. То же проецируется летописцем и на Киев в легенде об апостоле Андрее.
Анализ псалма показывает, что он построен на контрасте двух образов: мирового хаоса и незыблемого богохранимого града: «Не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей. Пусть шумят, воздымаются воды их, трясутся горы от волнения их... Восшумели народы, двинулись царства... Придите и видите дела Господа, какие произвёл Он опустошения на земле: прекращая брани до края земли, сокрушил лук и переломил копьё, колесницы сожёг огнём... речные потоки веселят град Божий, святое жилище Всевышнего. Бог посреди него; он не поколеблется; Бог поможет ему с раннего утра»[82].
Итак, граду Божьему ничто не страшно, так как он надёжно защищён присутствием Бога. Стоит подчеркнуть, что общечеловеческая символика огороженного и освящённого пространства характерна не только для христианской традиции. Так, например, она ярко проявляет себя и в скандинавской мифологии, делящей всё сущее на Мидгард — огороженную и устроенную «Срединную крепость», внутри которой только и возможна жизнь людей, и отовсюду обступивший её и грозящий ей Утгард — символ хаоса.
Таким образом, можно заключить, что целью данной цитаты являлась демонстрация ещё одной параллели: Киев — город праведников, уподобляемый Высшему Иерусалиму. Конечно, в средневековой культуре цепочка прообразов только заканчивалась Высшим Иерусалимом, полный ряд выглядел следующим образом — Константинополь, Рим, Иерусалим, Небесный Иерусалим. И как уже отмечалось многими историками, Рим, Константинополь, Иерусалим и Киев сближали не только ветхозаветные образы, но и церковные обряды освящения, а также церковные кафедры, которые устраивались по одному принципу.
Однако, на наш взгляд, для более полного уяснения смысла надписи необходимо обратиться к образу Богородицы, так как именно ей и был посвящён киевский храм, построенный Ярославом. Давно было отмечено, что фигура Богородицы Оранты, размещённая в апсиде храма, находится в очевидной связи с надписью над ней. Характер этой связи тем важнее, что Оранта занимает в системе мозаик Софии Киевской совершенно исключительное место. Это изображение воспринимается как главное, центральное, доминирующее: образ Оранты определяет лицо всего интерьера. Традиционный жест Оранты, восходящий к раннехристианскому искусству, — поднятые до уровня головы руки — жест молитвы.
Для уяснения подлинного смысла жеста Оранты необходимо обратиться к Книге Исхода, где описывается битва израильтян с амалекитянами. Так, Моисей поднял руки в молитве за свой народ — и до тех пор, пока он упорным усилием удерживал руки в воздетом положении, побеждали израильтяне, а когда руки Моисея невольно опускались, одолевали враги.
В свете этого эпизода, популярного в Средние века и служившего ветхозаветным прообразом позы Оранты, можно предположить, что молитва Богоматери направлена на город и от этой молитвы должны расточиться видимые и невидимые враги города и народа.
Вторая примечательная черта Оранты — её пропорции. Так, В.Н. Лазарев писал: «Фигура Оранты... слишком коротка и приземиста. Голова (0,90 м) составляет лишь одну шестую часть фигуры. Нижняя часть последней (2,80 м) непропорционально коротка по отношению к размерам головы (1:3). Если бы мастер учёл перспективное сокращение, то он должен был удлинить именно нижнюю часть фигуры, чего он как раз не сделал. Поэтому фигура и кажется такой короткой и большеголовой, что придаёт ей несколько архаический характер». Однако исследователь объясняет громоздкость фигуры Богоматери тем, что киевляне XI столетия прежде всего ценили «благостояние» своего «земного града» и его устойчивость, что и было передано в фигуре Богородицы — «Нерушимой Стены»[83].
Ещё одна примечательная особенность Богородицы, опять-таки связанная с софийным кругом идей, — её царственный наряд. Пурпурные сапожки были в Византии с античных времён регалией кесаря. Как известно, данная традиции прижилась и на Руси. Царственный пурпур кесарей облекает фигуру Оранты и в качестве мафория, а хитон её препоясан красным поясом. Всё это указывает на царственность образа Богородицы. Через это Богородица соотнесена с Соломоновой Премудростью, которая собирает не только мысли в упорядоченное учение, но и людей в единомысленную общину, а земли — в округлённую священную державу. Таким образом, можно заключить, что если киевский князь может быть приравнен к Давиду, Соломону и Константину Равноапостольному, то он имеет не меньшее, нежели они, право быть адептом этой Премудрости.
