Через некоторое время острый разговор возобновился. "Вот что, – сказал И.В. Сталин, – мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей начальника Генерального штаба. Начальником Генштаба назначим Б.М. Шапошникова. Правда, у него со здоровьем не все в порядке, но ничего, мы ему поможем". "Куда прикажете мне отправиться?" "А куда бы вы хотели?" "Могу выполнять любую работу. Могу командовать дивизией, корпусом, армией, фронтом". "Не горячитесь, не горячитесь! Вы вот говорили об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Мы назначим вас командующим Резервным фронтом. Когда вы можете выехать?" "Через час". "В Генштаб прибудет Б.М. Шапошников, сдайте ему дела и выезжайте. Имейте в виду, вы остаетесь членом Ставки Верховного Главнокомандования, – заключил Сталин. "Разрешите отбыть?" "Садитесь и выпейте с нами чаю, – уже улыбаясь, сказал И.В. Сталин, – мы еще кое о чем поговорим". Сели за стол и стали пить чай, но разговор так и не получился".
Вскоре после этого разговора в Кремле 2 августа немецкие войска группы "Юг" завершили окружение под Уманью войск Южного фронта вместе с командующими 6-й и 12-й армиями генералом И.Н. Музыченко и генералом П.Г. Понеделин попали в окружение. Через некоторое время оба генерала были взяты в плен. Бутлар писал: "В плен к немцам попало свыше 100 тысяч человек. Кроме того, было захвачено свыше 300 танков и 800 орудий".
Хрущев утверждал, что в эти дни Сталин пребывал в апатии. При этом он ссылался на собственные впечатления от встречи со Сталиным в Москве летом 1941 года. В своих мемуарах Хрущев сообщал, что "в июле или в августе (наверное, в августе) его "вызвали в Москву". Хрущев прибыл на командный пункт Ставки, оборудованный на станции метро "Кировская". "Там стояла кушетка, – вспоминал Хрущев. – Сталин сидел один на кушетке. Я подошел, поздоровался. Он был совершенно неузнаваем. Таким выглядел апатичным, вялым. А глаза у него были, я бы сказал, жалкие, какие-то просящие… Помню, тогда на меня очень сильное и неприятное впечатление произвело поведение Сталина. Я стою, а он смотрит на меня и говорит: "Ну, где же русская смекалка? Вот говорили о русской смекалке. А где же она сейчас в этой войне?" Не помню, что ответил, да и ответил ли я ему".
Был ли у Хрущева такой разговор со Сталиным, сказать трудно. Однако документальные свидетельства о разговорах Сталина и Хрущева в начале августа 1941 года никак не подтверждают замечаний Хрущева об "апатичности" Сталина. Вот запись переговоров по прямому проводу Сталина с командующим Юго-Западным фронтом М.П. Кирпоносом и первым секретарем ЦК КП(б)У Н.С. Хрущевым, которые состоялись не позднее 4 августа:
"У аппарата Кирпонос и Хрущев". "У аппарата Сталин. Здравствуйте. Первое. Следовало бы при Главкоме создать Военный совет и включить туда Хрущева. В военных советах обоих фронтов могли бы состоять в качестве членов Корниец, Бурмистенко и еще кто-либо из секретарей ЦК КП(б)У. Ваше мнение?"
"Хрущев, Кирпонос. С предложением согласны". "Сталин. Второе. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы немцы перешли на левый берег Днепра в каком-либо пункте. Скажите, есть ли у Вас возможность не допустить такого казуса?»
"Третье. Хорошо бы теперь наметить вам совместно с Буденным и Тюленевым план создания крепкой оборонительной линии, проходящей примерно от Херсона и Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и дальше на север по Днепру, включая район Киева на правом берегу Днепра. Если эта примерная линия обороны будет вами одобрена, нужно теперь же начать бешеную работу по организации линии обороны, устроить окопы и основательно зарыться в землю. Если бы это было вами сделано, то вы могли бы принять на этой линии отходящие усталые войска, дать им оправиться, выспаться, а на смену держать свежие части. Я бы на вашем месте использовал на это дело не только новые стрелковые дивизии, но и новые кавдивизии, спешил бы их и дал бы им разыграть роль пехоты временно. Все".
"Хрущев, Кирпонос. Нами приняты все меры к тому, чтобы ни в коем случае не допустить противника как перейти на левый берег Днепра, так и взять Киев. Но необходимо усилить нас пополнением. Тов. Сталин, мы до сего времени очень плохо получаем пополнение. Есть дивизии, которые в своем составе имеют полторы – две тысячи штыков. Так же плохо и с материальной частью. Просим Вас оказать нам в этом вопросе помощь".
"Второе. Ваше указание об организации нового оборонительного рубежа совершенно правильное, мы немедленно приступим к его отработке и просим Вашего разрешения доложить Вам об этом к 12 часам 5 августа. Одновременно докладываем. Мы имеем задачу от Главкома тов. Буденного о переходе с утра 6 в наступление из района Корсунь в направлении Звенигородка – Умань с целью оказания помощи 6-й и 12-й армиям и создания единого фронта с Южным фронтом. К этому наступлению мы усиленным темпом подготавливаемся. Если Вы не возражаете против этого наступления и если оно нам удастся, то тогда линия обороны может измениться значительно к западу. Все".
"Сталин. Я не только не возражаю, а, наоборот, всемерно приветствую наступление, имеющее своей целью соединиться с Южным фронтом и вывести на простор названные вами две армии. Директива Главкома совершенно правильна, но я все-таки просил бы Вас разработать предложенную мною линию обороны, ибо на войне надо рассчитывать не только на хорошее, но и на плохое, а также на худшее. Это единственное средство не попадать впросак. Что касается того, чтобы я поддержал вас в деле пополнения и снабжения ваших частей, то я, конечно, приму все возможные и невозможные меры для того, чтобы помочь вам. Но я все же просил бы вас больше рассчитывать на себя".
"Было бы неразумно думать, что вам подадут все в готовом виде со стороны. Учитесь сами снабжать и пополнять себя. Создайте при армиях запасные части, приспособьте некоторые заводы к производству винтовок, пулеметов, пошевеливайтесь как следует, и вы увидите, что можно многое создать для фронта в самой Украине. Так поступает в настоящее время Ленинград, используя свои машиностроительные базы, и он во многом успевает, имеет уже большие успехи. Украина могла бы сделать то же самое. Ленинград уже наладил производство эресов (РС – реактивные снаряды. Прим. авт.) Это очень эффективное оружие типа миномета, который буквально крошит врага. Почему бы и вам не заняться этим делом? Все".
"Кирпонос, Хрущев. Тов. Сталин, все Ваши указания будут нами проводиться в жизнь. Сожалею, мы не знакомы с устройством эресов. Просим Вашего приказания выслать нам один образец эреса с чертежами, и мы организуем у себя производство".
"Сталин. Чертежи есть у ваших людей и образцы давно, но виновата ваша невнимательность к этому серьезному делу. Хорошо, я вышлю вам батарею эресов, чертежи и инструкторов по производству. Все". "Кипрпонос, Хрущев. Больше вопросов у нас нет. Все ясно. До свидания". "Сталин. Всего хорошего, желаю успеха. Все".
Из этого документа следует, что Сталин не был растерян, а предлагал четкие рекомендации относительно дальнейших боевых действий. Предлагая же предприятиям оборонного производства, каких было немало на Украине, обеспечивать войска оружием, он считал, что они могут производить не пики и ножи, а винтовки, пулеметы и в то время самое совершенное артиллерийское оружие – реактивные минометы, которые затем стали известны как "катюши".
Из содержания переговоров ясно, что Хрущев не удосужился узнать о "катюшах" раньше и сам был виноват, что это оружие еще не было пущено в ход. Получалось, если бы не напоминание Сталина, "катюши" еще долго не были бы применены на Юго-Западном фронте. Между тем требовалось совсем немного времени, чтобы применить новое оружие на фронте. Уже через 10 дней после переговоров со Сталиным М.Бурмистенко доносил
