Долго ли – коротко ли, но Константин с дружиной преодолел лес. За лесом находился цветочный луг, в длину и ширину не более версты. А за лугом виднелась горная гряда.

Тогда Константин сказал:

–Хорошее место, благодатное. Вот здесь-то и будет стоять большой город с каменными стенами. А называться он будет… Мегалополис.

Название всем понравилось. В нём было и чисто греческое изящество, и в то же время сила, мощь. К постройке Мегалополиса было решено приступить немедленно. Но сделать это было не так – то просто. Константин тут же раскинул на лугу шатёр, и созвал туда всех своих воевод.

В конце концов, решили действовать в несколько этапов:

Для начала часть дружины отправить к горам, чтобы найти тот самый перевал, а часть отправить в лес, рубить деревья для постройки жилищ. Город, было решено поначалу обнести деревянной стеной. Для каменной стены – нужно было слишком много сил и времени. В то же время несколько человек решено было послать назад, в Китеж – чтобы зазывать сюда людей для строительства. Были сразу же очерчены и другие планы – например, вырубка леса на ближайшие несколько вёрст, а так же устройство в горах каменоломен, с целью возведения каменных стен и зданий.

Но всё это было где-то слишком далеко – для начала надо было построить обычные деревянные дома, и обнести их деревянными крепостными стенами. И работа закипела.

Митька был ровесником Алексашки, и в отличие от последнего – родителей своих не знал вообще. Был он подкидыш, которого однажды нашли дружинники недалеко от Бенгаловки. В отличие от бойкого и усидчивого Алексашки – Митька был тугодум, и что называется – «себе на уме», хотя и не был дураком. Просто когда он что-то делал, то всем казалось, что делает он это лениво, через силу, будто хотел всем сказать – «Когда же вы уже, наконец, от меня отстанете?».

Когда Митька подрос – поначалу взяли его к дьяку – грамоте учить, чтобы писцом стал. Митька учился, но опять же – делал это настолько лениво, что неоднократно был бит розгами. В конце концов, дьяк не выдержал – и Митьку прогнал. Потом решили его помощником конюха сделать – но и тут ничего не вышло, не раз конюх заставал его в конюшне спящим на соломе среди бела дня. И тут Митька был бит – но ничего не помогало.

Наконец, Буслаеву надоел вечно шатающийся по Бенгаловке без дела Митька, и он решил Митьку из Бенгаловки услать. Но услать скумекал не абы как – решился на хитрость. Однажды он приказал позвать к себе Митьку, а когда тот явился – сказал:

–Ну, парень, будет тебе баклуши бить. Есть для тебя серьёзное дело.

Митька, казалось, совсем не удивился, словно ему каждый день доверяли серьёзные дела. Он посмотрел на Буслаева и спросил:

–Что за дело, воевода?

–Серьёзное дело парень, самое что ни на есть серьёзное. В дружину тебя берём.

Вот тут уже Митька и вправду удивился:

–В дружину?

–Да, в дружину. И задание тебе даём ответственное – на Западный Форпост поедешь – рубежи наши охранять.

И тут произошло то, чего воевода никак ожидать не мог – как только Митька услышал про дружину и Западный Форпост – глаза у него загорелись от радости, и он чуть было не пустился в пляс. Но вспомнив о субординации, только громко сказал:

–Рад стараться, Михайло Никитич!

Буслаев даже опешил поначалу от такого рвения, но тут же опомнился, и сказал:

–Вот и ладно. Завтра с утра и поезжай, парень. Я тебе письмо дам с приказом, на Западном Форпосте отдашь. Будешь теперь там службу нести. Смотри же – не подведи!

Митька снова что было силы, заорал:

–Не подведу, воевода! Не подведу!

На следующий день Митька уехал из Бенгаловки с письмом. В письме Буслаев писал, чтобы приспособили его там к какой-нибудь работе. Чтобы большого ума работа не требовала – зато при деле был.

В Бенгаловку регулярно приезжали с Западного Форпоста дружинники с докладом. Однажды Буслаев спросил у них про Митьку, и то, что он услышал – изрядно его подивило.

Оказалось, что Митька, прибыв на Западный Форпост – тут же стал всем и вся доказывать, что приехал он охранять рубежи Родины – и что об этом ему лично сказал Михайло Никитич. А посему требовал, чтобы ему тут же выдали доспехи и оружие.

Поначалу от него отмахивались, но Митька успокаиваться не собирался. Он продолжал баламутить воду, кричал, что, дескать, он теперь дружинник – и никуда отсюда не уедет, и требовал доспехи и оружие. Наконец, он всем так надоел – что ему выдали и то и другое – решили, мол, не убудет. На складах в Бенгаловке доспехов и оружия было много, если что – ещё пришлют. Выдали Митьке и старую кольчугу, и шелом, и щит, и меч. А как только Митька на себя всё напялил – тут же стал требовать, чтобы его отправили в караул.

Так Митька, в конце концов, и в самом деле стал дружинником. На Западном Форпосте он прижился, и нёс свою службу исправно. Так вот и шла его жизнь своим чередом, пока однажды не пришёл враг, и не поскакал Митька с Западного Форпоста гонцом в Бенгаловку.

Митька как мог, пытался удержать поводья одной рукой – из другой руки у него торчала стрела. Конь слегка сбавил скорость, но всё равно чуть не сшиб на всём скаку замешкавшегося у ворот крестьянина. За воротами его уже ждал Алексашка, и как можно быстрее схватил коня под уздцы. Конь остановился, и Митька мешком упал с него. Из руки хлестала кровь. Однако, Митька сразу же поднялся на ноги и завопил во всё горло.

–Запирай ворота!!!

–Это зачем же ворота, то, парень? Случилось чтоль чаво? – спросил Ефим.

Митька уставился на Ефима так, словно впервые его увидел. Впрочем, он действительно впервые в жизни видел Ефима.

–Случилось, случилось! – снова заорал во весь голос Митька. Вот туда гляньте! – и он показал рукой в сторону джунглей, через которые шла дорога из Бенгаловки в Ершовку.

Ефим и Алексашка уставились в указанном направлении, но ничего особенного не заметили.

–И что там? – скептически спросил Ефим.

–На стену пошли!!! – снова крикнул Митька, и кинулся по лестнице наверх.

–Э, стой, парень! – Ефим кинулся за ним следом. За Ефимом побежал и Алексашка.

Едва Митька взобрался на стену, он сразу же выставил руку, и направил указательный палец в сторону леса.

–Вон они! Вон!

Ефим и Алексашка взбежали на стену, и посмотрели в указанном направлении. Далеко-далеко, над лесом, поднимался какой-то столб пыли.

–Это что ещё? – в недоумении спросил Ефим. – Пыль какая-то.

–Пыль?! Пыль?!!! Какая пыль?!!! Это они!!! ОНИ!!!

–Они? Да кто «они» – то, парень?

–ОНИ! Через пару часов будут здесь!

Ефим всё ещё недоумевал, а вот Алексашка сразу почуял смертельную опасность. Он сразу понял, что в лесу, в верстах тридцати от Ершовки – по лесу идёт войско. Видимо лошадей было много, и на каменной дороге все не умещались – ехали и по обе стороны от неё по земле. И именно лошади-то и поднимали над лесом этот столб пыли. Многие и многие десятки, сотни лошадей.

«К воеводе бежать надо! Срочно!» – пронеслось в голове у Алексашки.

–Я к воеводе! Беда! Ефим, запирай ворота! Митька – будь здесь, никуда не уходи! – Алексашка сбежал со стены и пулей помчался к терему воеводы.

Ефим посмотрел ему вслед и пробурчал:

–Ишь, раскомандовался!

Однако он тоже стал спускаться со стены, чтобы запереть ворота. Видимо слово «беда» произвело на него впечатление.

Третьим до гор на крайнем западе добрался Савва Буслаев. Его маршрут был самым нелёгким из трёх, особенно в самом начале – когда путь ему преградили болота.

Как и в лесу, через который уже была проложена тропа – через болота, стараниями первопроходцев – была проложена гать. Но она была слишком узкой и ненадёжной, чтобы по ней могла проехать дружина. Тогда Савва Буслаев приказал рубить деревья, и делать гать больше и крепче – в связи, с чем его продвижение вперёд задержалось на неопределённое время.