Ленинград, восьмидесятые… 1 Зло расцветает на лицах, Маковым цветом пыля. Северная столица, Бедная наша земля. Вздрогнут уставшие ветви И загудят провода: В мире несоответствий Канули мы навсегда… 2 …Один горяч, другой измучен, А третий книзу головой… …Но это описать нельзя… Н. Заболоцкий, „Столбцы“ …И улицы блестят в глаза Так, хоть ладонью заслоняйся И только чувству покоряйся. Но это описать нельзя — Того, как в блеске фонарей, В слепящем этом огнецветье, Идешь на ощупь. И отметьте, Что рядом нет поводырей, Что далеко шумят такси, А здесь – пожар и рык рекламы… Не вижу. И бреду упрямо В бреду сомненья и тоски. А сердце книзу головой Стучится в грудь. Так бьет поклоны Фанатик веры исступленный. …А вечер, страстный и живой, Прожжен огнями и, увы, Увечен (ни к чему срамиться!), И кажется сейчас страницей Из ненаписанной главы. Как душно в воздухе пустынном, И улицы блестят в глаза! Всю эту мишуру прости нам. …Но это описать нельзя… 15 сентября 1987 года Падают листья на мокрые плиты, Тучи с домами в объятиях слиты, Мерно Фонтанка струится водами, Листья неслышно шуршат под ногами. Аничков мост, словно вздох, перекинут В осень, в дожди, в сентября половину — Ту, что еще предстоит, половину, Ту половину, ни в чем неповинну. Что там: какие победы, обиды? Падают листья на мокрые плиты, Словно слова, отслужившие сроки, Словно истертые временем строки, Словно отжившие, ветхие даты… Листья на плитах, как будто заплаты; Ветер вздохнул – и слетели заплаты, Время осеннее – время расплаты. Гляну в Фонтанку, покрытую рябью: Что-то почудится жалкое, рабье В мерном движенье воды меж гранитом, В этом движенье, в каналы забитом, Вогнанном словно в Прокрустово ложе …Небо. На что оно нынче похоже? Впрочем, оставим. Запомним невинно: Месяц – сентябрь, его половина. «Безнадежные катятся годы…»
Безнадежные катятся годы, Беспросветная тянется тьма. Недостаток любви и свободы Всю империю сводит с ума. Плещут флаги, как пестрые ленты, Осеняя великий острог. И стоят тяжело монументы На кривых перекрестках дорог. И пылятся казенные зданья, И ветшает парадный гранит. Над Страной Заходящего Знанья Безучастное небо лежит. В поисках печали …Итак, пойдем по Невскому. Вначале — Дом книги, «Европейская». Затем Пассаж, Гостиный двор. Идем за тем, Мелькнувшим призраком — Подобием печали. «Печали»? Вот-те раз! К чему она? …Но Невский? Он прекрасен, Право слово. Нам не видать Искомого улова: Печаль не раз Обманывала нас… Пойдем по Невскому! Екатеринин сад, Где снег лежит, Глухой и ноздреватый. Печаль? К чему? Она и так чревата Последствиям, — Люди говорят. Вперед, по Невскому! Коней придумал Клодт, Как символ укрощения стихии. Им посвящали звонкие стихи и Художников нахрапистый народ Их рисовал. И вряд ли мы теперь Найдем оригинальное сравненье. Парение коней? Парение творенья? Скорей по Невскому От будущих потерь! Бежит толпа. Непрочен снежный наст. Куда нам деться от своих привычек, Как принимать нам мир Без скобок и кавычек?! …Но Невский… Он сегодня необычен. …И вдруг печаль охватывает нас… Гуляя по Обводному каналу В моем окне на весь квартал Обводный царствует канал… Н.Заболоцкий Я буду мотаться по табору улицы темной… О.Мандельштам …Ты права: нас цыгане украли И укрыли в таборе темном, И в своих разноцветных кибитках Нас возили по белу свету. А потом ты куда-то пропала, Да и я в одночасье сгинул, Мы забыли друг друга надолго, Мы вообще себя позабыли, И, ведомые чувством долга, Любовались, но не любили, Дом крепили, детей растили, Убеждались в надежном тыле, В общем, жизнь вели неплохую, Да и в ожиданье не стыли. А зачем оно, ожиданье? Жизнь бежит, куролесит, смеется, Преступленье – не наказанье, Наказанья не остается. И когда внезапной кометой Нас метнуло навстречу друг другу, Предаваясь страсти кромешной, Мы пошли по второму кругу. И рождалось в нас исступленье, Затмевало оно всё на свете; «Наказанье – не преступленье…» — Повторяли мы строки эти, Словно дети, не знавшие ране Ни банальных истин, ни злости. На каком-то огромном экране Мы смотрели кино нашей жизни, Где цыгане, кибитки, медведи, Полушалки, гитары, напевы, Конский топот, дыхание ветра, Посвист плети и вещие карты — Всё смешалось, как в доме Облонских, Без надежды на провиденье, Но с надеждой на встречу в финале, Где любовь, словно в ночь привиденье, Словно ночь на Обводном канале, Обводя все причины протеста, Приближается грозно и стремно То ль по табору улицы темной, То ли в таборе, снявшемся с места… |
