Петербург: сон об Израиле …Мне снился Израиль, где воздух горячий и пряный, где люди изменчивы, словно крапленые карты и, словно крепленые вина, горьки и радостны радостью Торы. По улицам жарким бродили печально хасиды, лукавые сабры стремительно мчались куда-то, глядели, наотмашь пронзая, йеменок жаркие очи, мелькали, как снег, эфиопские смуглые лица. И много еще неизвестных мне лиц и сословий катилось, как обруч, по всем городам и предместьям. И все это были евреи — мои вековечные братья, и к ним я протягивал руки сквозь сон, сквозь года, сквозь проклятья, сквозь промозглую жизнь в Петербурге… …Но хмурое утро сочилось сквозь шторы, и сон проходил, как проходит порою надежда, шепнув на прощанье слова из еврейской молитвы. Здание на улице Марата
…Это здание на улице Марата — бывшая Никольская церковь. Ее построил когда-то архитектор Мельников (родом из церковной семьи – не из мельников). Теперь здесь — Музей Арктики и Антарктики (и только для этих тем!): холодом веет от мрачных безжизненных стен, обезличенный купол смотрится равнодушным торосом издалека… ..И плывут над бывшей Никольской церковью удивительно красивые облака… Аничков мост Аничков мост. Холодно: минус сорок. Свет фонарей – в туманной морозной дымке. Аничков мост, как на снимке 1890 года: такая же морозная погода, и кажется, что сейчас заскрипят полозья, закричат хриплыми голосами извозчики, и морозная пыль будет застилать глаза людям, спешащим со службы. Боже, как холодно! И день спустя. И век спустя. И снова… И снова скована Нева Суровой северной зимою, И снова снег летит за мною, И снова улица нема. Как это просто: Год прошел, Как будто вышел (Недотрога!) — И нет его. Легко и строго Горят огни. Мне хорошо. И грустно мне: Увы и ах, Зима – зимой, Лета – летами… Мы – за судьбою, Снег – за нами. И стынут слезы на щеках… Вечер (диптих) 1 Вечер был скомкан, словно бумага, Выброшен нервным движеньем руки, Словно безумный доктор Живаго Из-за его нечестивой строки: Свечи горели, туфли стучали, Падая на пол, касаясь земли. Нас по одежке когда-то встречали, Жаль, по уму проводить не смогли… 2 …Жизнь представляется вдруг нелепым осколком, Словно скудельный сосуд по дороге разбили. Дом деревянный снесли – парк аккуратный разбили В час меж собакой и волком. Ветхий домишка времен неизвестных. Откуда Он появился? Никто и не ведает толком. Только пропало внезапно преддверие близкого чуда В час меж собакой и волком. Эскиз …Я провожаю взглядом женщину, идущую вальяжно, мужчину, шагающего важно, несущего себя и свой живот, старуху в салопе (ей очень идет), девицу с зрачками растерянной львицы, и парня, пялящегося на девицу, на кривую линию ее бедра, дачника, несущего три ведра спелой черники (так и просится в рот), я провожаю взглядом народ, кочующий табором по долгому проспекту. Кого тут только не было и нету: с сумками, авоськами, чемоданами и без, каждый по-своему (по моему) чрез — вычайно озабочен собою, своею жизнью, своею судьбою, каждого проблемы нелегкие гнетут… …Всех провожаю взглядом. Идут гордые кавказцы – дети Казбека, литовцы, таджики, армяне. Человека каждого провожаю внимательным взглядом: тетку, закованную в джинсы, рядом — пса, семенящего сардельками ног. …Всё подмечает взгляд. Сердце подводит итог: вот и прошел день, вернее, сгорел без следа. Как будто слабый фонарь, мигает в небе звезда. Ночь в городе, ночь, пустынен шумный проспект. Был день, был, и, вот, его нет… |
