От угла до угла место стены занимал арочный балкон, не замеченный мной ранее, ибо с него открывался вид на внешнюю сторону, то есть на персиковую рощу и просторы кедровых лесов. Через это обширное пространство и проникал солнечный свет, затопляя всё помещение. Дальнюю часть ванной, похоже, полностью занимали тренажёры и прочий спортивный инвентарь, а ближняя часть включала в себя все приспособления самой обыкновенный ванной комнаты, если забыть про возвышение из каменных ступенек, которое вело к джакузи.

И пока я, как дебил, хлопал глазами, Риддл уже оказался у стиральной машины и закидывал в неё нашу одежду.

И снова чёрт!

— Подожди!

В мгновение ока я подскочил к нему, выуживая из кучи свои джинсы, — презервативы надо было спасать. Обёртка, наверное, выдержит, а вот я сам, да ещё и долгий цикл «хлопка» — навряд ли.

— У тебя ведь нет аллергии на латекс? — пробубнил я себе под нос, скрючившись и вытягивая из недр кармана своё добро. Пальцы в очередной раз дрожали, и оба презерватива, выскользнув из руки, шлёпнулись с явственным шорохом фольги на пол.

— Нет, Гарри, у меня нет аллергии на латекс, — опередил меня Том, молниеносно подобрав их.

— Я… я всегда ношу парочку с собой…

«За что?..» — мой мысленный стон, скорее всего, был услышан даже в космосе. Зачем, блядь, я оправдываюсь перед ним, когда явно не в шашки сюда пришёл играть?

А в следующее мгновение мы заговорили одновременно:

— Они подходят тебе…

— Мало ли наступит момент слабости?

— …по размеру?

Я уставился на его член, а он на мою макушку — неравноценный обмен вниманием, я бы сказал.

Риддл внезапно хрипло рассмеялся, а я, слушая его беспечный смех, спрятал лицо и улыбнулся, так и продолжая сидеть на четвереньках. Остатки спермы уже окончательно успели подсохнуть на коже, пока я тут дурака валял, плывя на волнах унижения в океан безбрежного стыда.

— Я бы предложил тебе примерить его на меня…

— Прошу тебя, молчи-и, — простонал я, тыкаясь лбом в колени. — Я и так сейчас… вспыхну?..

Правильно преподнести своё состояние я не успел, так как меня мягко дёрнули вверх, заставляя подняться, — и в одно мгновение губы попали в плен. Это оказалось столь сладко, сколь поразительно ново.

— Мне на удивление легко с тобой, — прошептал он, убирая прядь, выбившуюся из гнезда волос на моей голове.

— А мне с тобой, напротив, очень сложно, — усмехнулся я, эфемерно коснувшись его губ.

— Я сложный человек, — возвратил он мне поцелуй, дотронувшись языком до губы, и я вжался в него, ощущая, что такими темпами в душ я доберусь к следующему году или, что вероятнее, освежу порцию спермы на себе — чего лишний раз воду тратить?

— Это просьба понять и простить? — прошептал я в губы, покусывая их.

— Это то, на что ты подписался, переступая порог моей спальни, — парировал он, следом накрывая мой рот своим и углубляя поцелуй до жадного сплетения языков.

Я не мог выдавить ни слова, пока его ладони скользили вдоль моей спины, едва касаясь кожи в странном подобии ласковой щекотки — до мурашек приятно и в то же время возбуждающе. Дотронувшись кончиками пальцев до косых мышц живота, я почувствовал, как те напряглись, и Том шумно выдохнул, разрывая поцелуй:

— У тебя пять минут. — Он указал глазами на душ, а сам сделал шаг назад, показательно отступая, и тотчас подобрал мои джинсы, закинув их в машину.

Пять минут…

Буквально влетев в кабинку, я полностью растерялся при виде панели и множества кнопок. Что это ещё за трансформаторная будка?

— Синяя кнопка, нижняя ручка… — громко произнёс Том.

А я тут же нахохлился, пробурчав себе под нос:

— Не совсем же я идиот, — и в следующий момент истошно заорал, когда на меня буквально вылилось ведро ледяной воды.

Видимо, совсем-совсем идиот.

— …с левой стороны, — заключил Том, пока я, прижавшись к стене, дрожал, покрывался с головы до пят пупырышками и отходил от шока.

— А сраз-зу нельзя было сказ-зать? — стуча зубами, не очень-то пугающе рыкнул я, поворачивая левую ручку. И в меня поочерёдно выстрелили струи горячей воды — спереди, сзади, слева, справа, — чуть ли не размазав по створкам душа.

Это была какая-то жуткая функция гидромассажа.

— Ты издеваешься?! — фыркнул я, сплёвывая воду.

— Не различаешь, где лево, а где право? — заглядывая внутрь, поинтересовался Том и резко повернул нужную ручку.

Тёплая вода без всяких эксцессов заструилась, приятно согревая, и я перевёл дыхание, прикрывая глаза и ощущая покалывающее смущение на щеках. Хорошо хоть соль-пена для ванны не посыпалась на голову, а то и вовсе могли мыльные пузыри полезть из каких-нибудь щелей.

— Осталось три минуты, — хохотнул он, и створки с тихим шумом захлопнулись.

Три минуты — слишком мало, чтобы всё обдумать.

М-да.

Я был трусом. Я не хотел с ним говорить, не хотел ничего спрашивать, не хотел ничего знать, ведь всё было понятно и без слов. Я был жалким, ибо показал, что согласен взять всё, что он готов был мне предложить, — ни больше ни меньше. А ещё я был до ужаса наивным, мечтательно полагая, что эта ночь всё изменит в каком-то смысле. Возможно, я потеряю интерес, переспав с ним… Или же он влюбится, переспав со мной, — какой из двух вариантов наивнее, сложно было определить.

К шуму душа присоединился гул стиральной машины, и, раскрыв глаза, я выдохнул, подставляя голову и шею под расслабляющее действие воды. Думать сейчас нужно было аккуратнее, а лучше — не думать вовсе.

Немного помедлив, я протянул руку к гелю и чуть не выронил бутылёк, когда створки резко разошлись и объект моих мыслей шагнул внутрь — мы оказались лицом к лицу. Я сглотнул, зацепившись за улыбающуюся линию губ, к которой тут же захотелось прикоснуться, и неторопливо продолжил осмотр, сместив взгляд к плечам, а затем и ключицам. Именно там внезапно стал заметен продолговатый белёсый шрам, и, подчиняясь мимолётному импульсу, я протянул руку, коснувшись его и повторяя зигзагообразную выцветшую полоску.

— От ножниц, — пояснил Том.

— На тебя напали с ножницами? — в мыслях почему-то возник образ Беллатрисы с окровавленным оружием в руках.

— Это была не Трис, — словно читая мои мысли, откликнулся он.

— Когда ты произносишь её имя, я чувствую… тепло, вложенное в это слово, — заметил я, остановившись взглядом на его груди.

Риддл положил ладонь поверх моей, сжав крепко:

— Ты не сможешь понять.

— Да уж, куда там мне… до ваших высоких отношений с перерывами на ругань и истерики.

Мне не хотелось, чтобы это прозвучало как обида, скорее, как едкое замечание, но от слов веяло самой настоящей обидой, что заставило тотчас о них пожалеть.

Том вздохнул, подняв моё лицо за подбородок, и обескураживающе улыбнулся:

— Гарри, мы с ней очень похожи…

— Не заметил какого-либо сходства, — перебил я, опуская взгляд, но не вырываясь из хватки.

— И тем не менее оно есть. Трис — актриса, и этого у неё не отнять, но под этим фасадом скрывается куда больше, чем ты можешь себе представить…

— Но если вы похожи, тогда почему всё рухнуло? — вновь оборвал я его на полуслове, сделав воду похолоднее.

— Возможно, именно поэтому?.. — Том еле заметно пожал плечами.

— Понимаю, — кивнул я, а затем покачал головой, спешно возразив: — И ни черта не понимаю одновременно. Будь вы в хороших отношениях, не было бы длительных разборок, она бы не стала отдалять от тебя дочь, будто в отместку за что-то. А с твоей подачи кажется, что между вами всё просто прекрасно… Однако там, в комнате, вражда и недовольство обеих сторон были ощутимы.

— Вот ты и сам признал, что не понимаешь, — улыбнулся он и, проведя пальцем по моему носу, слабо щёлкнул. — Время истекло, Гарри.

— Тебе есть куда спешить? — задумчиво поинтересовался я, всё ещё размышляя над этой тупиковой ситуацией: малопонятная вражда и необъяснимая дружба. В ответ чужие губы дрогнули, и я тут же закрыл его рот ладонью, зашипев: — Только не говори, что в меня, — это не остроумно, Том.