Хотел бы я и правда быть осмотрительным по жизни, и будь я таким на самом деле, то не остался бы сейчас здесь; наверное, даже не приблизился к Тому; скорее всего, никогда не влюбился бы в него… Хотя, когда это любовь подчинялась рассудку, а не наоборот — здравый смысл амурным делам?

Так что вот он я, камикадзе, теперь стою на пороге его спальни. Словно мышь, заметившая сыр в ловушке и осознающая, что это ловушка, я желал попытаться обмануть механизм. Саму систему. Он же неторопливо стягивал с себя одежду, явно осознавая, что за ним наблюдают, ибо огромное панельное зеркало чётко отражало одного дебила, застывшего на пороге. Кого бы это, интересно?..

Пора бы и честь знать.

— Том? — подал я голос и зашёл в комнату, прикрыв за собой дверь.

— Гм?

— Хочу кое-что прояснить. Ты ведь понимаешь, что ЭТО, — образно махнул я рукой, — не то, что я имел в виду утром?

Мне оставалось надеяться, что он не собирался переодеться и куда-то уйти, а если и намеревался, то этим планам явно было не суждено сбыться, ибо у них на пути встал я.

— И вот она — милая двойственность твоей натуры, — с лёгкой заминкой отозвался он, и мы встретились глазами в отражении зеркала. — Минутами ранее робкий, стыдливо краснеющий мальчишка просил меня остановиться, молил прекратить. А теперь… — Том протянул ладонь вперёд и словно обвёл мой контур в зеркале, — наглый и настырный Гарри Поттер сам переступил порог чужой спальни (вместе со всеми границами), вполне готовый брать желаемое. Возможно, даже силой?..

Я прищурился, сделав шаг вперёд:

— Я просил тебя остановиться, потому что это было сумасбродство! Безумие — называй как хочешь! В паре метрах от нас стояли мои друзья, Том!

— Да, — довольно-таки томно выдохнул он. — Что плохого в сумасбродстве? Или вы, мистер Поттер, — тон тотчас стал насмешливым, — предпочитаете заниматься любовью под одеялом и с выключенным светом?

Я опешил, медленно и жадно переваривая сказанное им:

— Любовью?

— Трахаться, Гарри, — пояснил он, скинув рубашку на стул и принявшись за штаны, а я только и мог, что хлопать глазами.

— Ты не сказал «трахаться», ты сказал «заниматься любовью»! — возразил я, остановившись чуть поодаль, и стянул майку, бросив её к его одежде.

Том иронично выгнул брови, но поворачиваться не спешил, всё так же наблюдая за мной с помощью игры отражений. А я сгорал от желания прикоснуться к нему, ткнуться носом в затылок или в плечо — да куда угодно, чёрт!

— Напомню, что ты попросил трахнуть тебя, Гарри, а не заняться с тобой любовью, — чужие губы едва дрогнули в подобии улыбки. — А трахнуть можно членом, пальцами, языком, игрушками… И сейчас как раз сезон свежих огурцов, — уже откровенно насмехался он.

— Том!.. — резко остановил его я, выставив перед собой руки. — Я понял…

— Вот и славно.

Тот неторопливо стянул штаны и кинул их в кучу. Глаза помимо воли следовали за его движениями, жадно поглощая представшее передо мной видение. Неторопливо обласкав взором ямочки на пояснице, я с замиранием сердца уставился на рельефные ягодицы, скрытые под тканью нижнего белья, и сглотнул. Наверное, громко. Но мне было абсолютно наплевать.

Эдакая прожорливость до чужого тела удивляла меня самого, так как обычно я не замечал за собой сверх повышенного внимания к разным частям тела того же Малфоя. Разумеется, в своё время я желал его до трясучки и белых кругов перед глазами, но никогда не замирал, рассматривая, словно… икону?

Риддл, безусловно, был красив, хорошо сложён от природы, а спорт помогал пронести всё в таком — и даже лучшем — виде сквозь время, однако Гермиона же не капала на него слюнями? Так почему это делаю я, точно умалишённый или какой-то помешанный?

— У тебя есть ко мне претензии? — поинтересовался он, точно спрашивал о какой-то предоставленной услуге.

— Да. Что ты выполняешь всё дословно, — еле слышно пробурчал я, расстёгивая джинсы. Уставившись на всё ещё влажные белёсые пятна спермы на боксерах, я, ничуть не смущаясь, последовал за ним и стащил с себя штаны, кинув их поверх его.

— Хочешь стребовать с меня компенсацию в виде услуг химчистки?

— Зачем ты раздеваешься, Том?

— А ты?

— А я могу занять твою ванную? — выдохнул я, спешно направляясь к одной из дверей.

— Ты всегда просишь дозволения уже постфактум? — раздалось совсем рядом.

Я вздрогнул, когда тёплая и одновременно ошеломляюще ледяная волна накрыла меня с головой, заставляя захлебнуться в этом ощущении, — именно таким было восприятие прикосновения его кожи к моей. Том прижался вплотную, словно позволяя прочувствовать себя. Всего себя.

— Оставь это здесь, Гарри, — шепнул он, покрывая моё плечо неторопливыми поцелуями, и, задев резинку трусов, потянул за неё вниз.

— Это ведь ты был в клубе, — хрипло выдавил я, не спрашивая, а, скорее, подводя итог.

— И должен сказать, что ты весьма отзывчивый малый, — немедленно отозвался он. Едва отстранившись, Том склонился и попросил: — Переступи.

Подхватив боксеры, когда я в трансе перешагнул через них и остался совершенно нагим, он кинул их в общую кучу.

— Я не ветреный, — словно очнувшись, сипло возразил я, — это было просто эпизодом…

— Слабости?

— Я представлял тебя в тот момент.

— Иногда мечты сбываются, — ласково подтвердил Том. Его язык коснулся моей поясницы, и ту прострелило сладостной судорогой, отчего рука машинально вцепилась в спинку близстоящего стула.

— Мне нужно в душ, — протянул я сипло, крепче сжимая пальцы вокруг временной опоры, когда он стал непрерывно и мягко покусывать кожу, жаля горячим дыханием.

— Разве ты уже не побывал там перед своим приходом?

— В моей комнате установлены камеры слежения?..

Раздался смешок, и он ткнулся носом мне куда-то меж лопаток, посылая сотни мурашек вдоль позвоночника:

— Просто ты пахнешь гелем для душа и… — почти что пробубнил Том, ведя носом наверх, пока не достиг плеча, — лосьоном после бритья.

— Может… я мылся вечером.

— И ни разу не вспотел при сорока градусах? — усмехнулся он, снова прильнув ко мне, и томительно медленно потёрся.

Я опустил взгляд на очнувшегося наполовину предателя и мысленно застонал.

Как у него, чёрт возьми, это получается?!

— Я вспотел, когда ты имел меня за спиной у моих друзей, — упрекнул его я, вновь переживая отголоски прежнего напряжения. Казалось, эти эксперименты с виноградом зарезервировали определённое место в моей памяти и теперь будут вечно напоминать о себе.

— Это несколько иное, — возразил Том. — Пряно-горькая добавка к твоему лосьону.

— У тебя развитое обоняние?

Время тикало, а я стоял истуканом. Надо было заставить себя двигаться — сделать шаг по направлению к ванной. Но я застыл, будто связанный невидимыми путами; словно это он удерживал меня насильно прикованным к этому месту, к нему самому.

— Натренированное, — подтвердил Том, пробежавшись пальцами по моим бокам.

— Отпусти.

— Я тебя не держу.

Он-то не держит, а ноги всё равно подкашиваются.

— Ты ведь собираешься кинуть всё это стирать? — ткнул я пальцем в кучу. — Так иди…

— Хорошо, — заключил Том, но не успел я перевести дыхание, как он добавил: — Пойдём вместе в ванную.

Я резко обернулся, внезапно ощутив отрезвляющую пустоту за спиной:

— Зачем вместе?..

— Стирать, — пожал он плечами и, подхватив одежду, как ни в чём не бывало направился в ванную. А мой взгляд застыл, мазнув по выпуклости в его трусах. Внушительной такой выпуклости, которую моментами ранее уже почуяла моя задница в панике.

— Вручную? — неуверенно осведомился я, сделав шаг вслед за ним.

Блядь! Чёрт-чёрт-чёрт!

Он ничего не ответил, с непонятным смешком скрывшись в ванной. И, юркнув следом, я чуть не врезался в косяк, тотчас зажмурившись от непривычно яркого света.

Комната оказалась просто огромной. Наверное, раза в два, а может, и в три больше самой спальни, что и поспособствовало моей временной потере в пространстве.