— Мне стоит извиниться? — Слова уже вылетели, как мне тотчас захотелось приложиться головой обо что-нибудь. Долбить башкой какую-нибудь поверхность, как дятел дерево, пока мозги не встанут на место.

— Ты извинялся уже, — напомнил он, коснувшись пальцем губы, точно стирая след, а я ничего не мог понять.

И что это за ответ?

— Я не хотел. То есть хотел, конечно…Ты?.. — выдохнул я, не понимая, что вообще хочу спросить. — Натурал?

— Стоило бы этим поинтересоваться до, — констатировал Риддл без тени иронии. Возбуждение тотчас спало, а алкоголь, напротив, спутал мысли ещё сильнее.

И что это значит? Да или нет? Или он сам удивлён, может быть?

— Ты получил желаемое? — спокойно поинтересовался Риддл, сощурив глаза в той манере, которая сводила меня с ума: с толикой насмешливости и глубокой задумчивости. Только теперь это ранило — нельзя было не нащупать второе дно у фразы в виде «Успокоился наконец?»

«Чёрт тебя дери, пожалуйста!» — мысленно взмолился я, чувствуя, как язык начинает заплетаться, а в горле пересыхает:

— «Ты представить себе не можешь, как я тебя люблю…[3]»

— Сюзанна? — Уголок чужих губ поднялся в усмешке, и Том вновь навис над перилами, сцепляя руки в замок: — Ложись спать, Гарри.

— Я не пьян! — добавил я, замечая, как тень усмешки распространяется, превращаясь в снисходительную ухмылку. — То есть да, я пьян, но мои чувства появились задолго до этого. Это не просто мимолётная блажь… — Да уж. Помирать, так с музыкой. — Это сильнее меня. Я старался не замечать, думая, что это простое увлечение — как появилось, так и пройдёт. Не прошло. И длится уже не неделю и не две. Я места себе не нахожу, Том, — нервно переступив с ноги на ногу, я потёр лицо, утомлённо прикрыв глаза на мгновение.

Казалось, Том — песок, ускользающий сквозь пальцы. И этот процесс мне не затормозить и уж тем более не остановить. Осталось только вступить в зыбучие пески и быть погребённым.

— На что ты рассчитывал, признавшись мне? — монотонно осведомился он, отклонившись назад, отчего лицо ушло в тень. — Раз длится это уже не неделю и не две, значит, ты хранил молчание намеренно, так как знал — надеяться не на что. — Каждое слово резало по живому, и я отступил, желая стереть последние полчаса своей жизни. — Ты ждал от меня ответных признаний? Или что мне теперь делать с твоими чувствами?

— Тогда к чему всё это внимание? — вкрадчиво спросил я.

— Мне кажется, подобные вопросы стоит задавать мне, — приподнял он бровь.

Ни на что я не надеялся. Хотя нет — рассчитывал. Рассчитывал, что он захочет попробовать; думал, что раз ответил на поцелуй, то симпатия взаимна. Как минимум в зачатке. Вот только, судя по всему, поцелуй имел другой посыл — развеять наивные иллюзии.

— Так это благотворительность? Лучше бы оттолкнул или ударил — что угодно, но не снисходительное поощрение. Не странное внимание, которое и вовсе можно неправильно истолковать…

— Не забывай, Гарри, кто ты и зачем здесь, — резко перебил он, а предупреждающие нотки в голосе я проигнорировал.

— Сирота, которому подарили поцелуй по доброте душевной? Жалко стало меня? — Насмешливо цокнув языком, я запрокинул голову, вглядываясь в ночное небо.

— Спишу это на алкоголь.

— Вы тоже пили. Текилу? Вкус отменный, — растягивая слова и умышленно выкая в напоминание о своём положении, изрёк я и опустил взгляд. — У вас кто-то есть?..

Риддл вновь подался вперёд, чуть наклонив голову.

— Тебя это не касается, не находишь?

— Нет, — шепнул я. Внутри всё ёкнуло и оборвалось, — не касается. — Мне внезапно стало смешно оттого, насколько абсурдно я сейчас, наверное, выглядел в его глазах. Да и ситуация в целом. — Но раз всё уже и так потеряно, то я могу теперь открыто вас домогаться. Или заявите на меня?

— Так на какой вопрос мне отвечать? — пропустил он мимо ушей мои слова, а после зевнул, будто бы мы разговаривали о чём-то нестерпимо унылом.

— Вы женитесь? — выдохнул я и сцепил зубы, мысленно крича: «Не надо, не отвечай!». А затем сглотнул, чувствуя, как руки дрожат, а сердце замирает в гнетущем ожидании.

— Я кое с кем встречаюсь, Гарри. А теперь, извини, но мне рано вставать. — Риддл развернулся и исчез за дверью, глухой хлопок которой отдался траурным набатом по телу и болезненно отозвался в душе. Последние осколки разбитой вдребезги надежды захрустели наравне с костяшками, когда кулаки сжались.

Сегодня дверь, через которую я подглядывал, втайне ожидая, что наступит момент, когда та раскроется, а меня примут с распростёртыми объятьями, в конце концов захлопнулась нахрен. Да ещё и палец (если не больше) прихватила так, что от боли выть хочется. Рана, оставленная Драко, вскрылась и стала саднить, и я содрогнулся всем телом, резко сев на корточки и уперевшись ладонями в каменную кладку.

Несколько секунд. Мне было необходимо всего лишь несколько секунд — помедитировать над всем тем случившимся дерьмом, перевести дыхание, отойти или прийти в себя. Сейчас никакие доводы рассудка не работали, а логика и вовсе поникла.

Интересно, льют ли слёзы в таких ситуациях? Сколько себя помню, я никогда и не плакал. Даже когда умер Геллерт. А сейчас уже было поздно начинать. Взамен слёз всегда были тошнотворные спазмы. И сейчас те душили меня, не позволяя ни сглотнуть, ни вдохнуть, ни отпустить напряжение. Холодом сковывали грудную клетку, распространяясь мышечными судорогами по всему телу, будто я разучился внезапно дышать.

На что я рассчитывал — вот в чём вопрос.

Просто верил, наверное, что всегда есть шанс. Почему-то был уверен в благополучном исходе своей проделки — и в процессе всё именно так и казалось, — а может, вообще ни о чём не думал и просто действовал. Напролом. Потому что иначе не мог. А теперь и не могу по-другому: ни забыть, ни продолжать беспечно сосуществовать на одной с ним территории всё оставшееся время. А придётся. Придётся затолкнуть всю эту хрень поглубже в себя, как обычно, и растянуть губы в улыбке, пока втайне мечты о несбыточном продолжают иметь меня в мозг.

Разве что и правда начать домогаться его. Но какой в этом смысл?

В ушах звенел его голос: «Я кое с кем встречаюсь…» Что ж, Гарри, вот ты и окончательно познал новый тип любви — неразделённой и самой болезненной из всех, по ядрёным ощущениям внутри.

Я не осознал, как оказался в домике, туманно помнил, как закрывал дверь, стягивал влажную одежду, умывался… Пришёл в себя, лишь когда завалился на кровать, и деревянное изголовье проехалось по стене, заставляя вздрогнуть от громкого скрипучего звука.

И вместе с этим завибрировал мобильный.

Нехотя доставая из кармана валяющихся на стуле джинсов, чтобы заодно поставить будильник — из-за моих душевных ран работу-то никто не отменял, — я нахмурился, пытаясь уловить общий смысл. А затем с некоторым удивлением моргнул, разглядывая всплывшее сообщение: «Надо поговорить. Это Драко».

Вселенная решила меня вконец доконать, что ли?

Комментарий к Часть 5. Люби меня страстно

[1] Elvis Presley — Love Me Tender

[2][3] Имеется в виду «Севильский цирюльник» (Бартоло Розине) и «Женитьба Фигаро» (Фигаро Сюзанне) Пьера Бомарше.

гаммечено~

========== Часть 6. Аттракцион ==========

Комментарий к Часть 6. Аттракцион

Отпразднуем вместе 100+ лайков! Спасибо всем вам за такое внимание!

Я чувствую боль, причинённую мне однажды,

Но вновь хочу видеть, как ты держишь меня за руку,

Хочу трахнуться в ванной лицом к лицу, —

Расцарапай же мне спину — я мечтаю о боли.

Хочу шепнуть тебе на ухо, что я был всего лишь юнцом,

Что после прожитых лет наконец-то повзрослел

И полон решимости рискнуть.

Вновь почувствовать тебя — это всё, о чём я прошу.

Ojos Pardos — No hay dudas

— Чего это ты такой вялый сегодня? — бодрячком прошёлся мимо Питер, насвистывая какую-то отдалённо знакомую мелодию. — Уже выдохся?

Спина и правда ныла беспощадно. И если быть совсем уж откровенным, то я весь разваливался по частям не только физически, но и морально. Меня точно грузовик переехал, потом ещё и танк по останкам прокатился, чтоб утрамбовать, а что осталось — растащили падальщики.