Девушка уже спустила ноги вниз, прикидывая, как бы ей так спрыгнуть, чтобы зелье не расплескать, как вдруг…

— ААААААААААААА!

— Шшшшшш….

— Ой! Нет! Мамааааааааааа!

Что-то мокрое хлестнуло по лицу и плюхнулось в котёл! Лита выронила плошку, едва не свалившись в собственное зелье. Что это? Откуда? Кто? Где? Руки тряслись от волнения, вопросы то и дело возникали в голове, но понять, что же произошло, было просто невозможно. Вновь затрещали сучья, зашевелились ветки, и…

Всё исчезло.

— Аааааааааа…

Почему она стонет? У неё что-то болит? Руки обожгла, но не сильно. И потом… Она же молчит!

— Ааааааааааа…

Кто это?

— Ааааааааааа…

Лита всматривалась в темноту. Туда, откуда ещё недавно раздавался треск сломанных под чьей-то тяжестью веток. Это был крупный зверь. Не могла же лягушка или птица наделать столько шума!

— Аааааааааа…

И потом… Кто это стонет человеческим голосом? Где-то возле котла… Девушка схватила палку обеими руками…

— Аааааааааа!

— АААААААА!!!

Под пальцами шевелилось что-то гибкое, это что-то прилипло к ладони и с силой обвило запястье, причиняя нестерпимую боль! Свободной рукой ведьма стала стаскивать это нечто с руки, и когда луна поднялась немного повыше и осветила…

— ЗМЕЯ!

Этого просто не может быть… Гадкая змеюка, ошпаренная её изумительным, восхитительным, волшебным зельем! Мерзкий червяк повис на запястье, облепив пальцы ошмётками змеиной шкуры, что уже начала слезать. Видимо, из-за ожога. А эта липкая жидкость… Кровь? О, нет…

— Аааааа…

Змея стонала. Стонала от боли как…как человек. Руки тряслись от пережитого, но Лита уже думала о том, как помочь живому существу, угодившему в кипящий котёл. Так… За основу варево сойдет, сейчас добавим дубинницу, пару сушёнок, кровянку…

Спустя несколько минут она держала в руках забинтованного листом лопуха Ужа и отпаивала беднягу зельем. Уж вздыхал, но отвар пил. Зелье для фамильяра было безнадёжно испорчено, потому что на его основе ведьма сварила другое — то, что поможет выжить этому… пресмыкающемуся.

О том, что же будет дальше, Лита просто не думала, понимая, что несчастная змеюка, неизвестно как угодившая в котёл, просто умрёт. Но по мере того как стоны стихали, а любопытные бусинки блестящих глаз внимательно разглядывали свою спасительницу, мысли в её голове появились отнюдь не весёлые. Зелья нет. Фамильяра — тоже нет. Есть Уж. Больной. Он, конечно, выживет, но что делать ей? У ведьмы есть только один день, когда звёзды выстраиваются определенным образом, для того, чтобы призвать фамильяра. Только один! А без фамильяра…

Гнилые мухоморы! И что теперь будет?

-Это провал! Это скандал! Петти… Старая ты жаба! Это конец! Бедная, бедная моя девочка. Я так и знала! Как?! Как я могла согласиться на то, чтобы отдать ребёнка выжившей из ума…

— Заткнись, Румильда! — Петунья Вербенсклетт рявкнула так, что тётушка Руми, действительно, замолчала.

Это было счастье — у Литы уже болела голова от её причитаний. Она устала. Хотелось есть. Что сделано, то сделано — что уж теперь? Теперь…теперь у неё — Уж. И хватит об этом. Она принесла из леса змею. В день ритуала. В момент, когда сошлись звёзды, и луна отразилась в котле. Теперь уже не важно, кто трещал ветками волчьего вельника справа от полянки. Может, и правда медведь. Но её зелье хлебнул червяк из полусгнившего болотца слева, и ни она, ни тётушки, ни ректор Академии или даже сам король, не в силах этого изменить.

— Я устала, — голос со свистом вырвался из легких. — Пойду к себе.

Стараясь не смотреть тёткам в глаза, она бросилась в свою комнату и заперла дверь. Поставила в угол палку и котелок, сняла шляпу, лист лопуха с… Язык не поворачивается назвать ЭТО фамильяром! В общем, бросила его в кресло, и, как была, в тяжёлом платье (пышная юбка набухла от сырости) бросилась на кровать. Слёзы полились сами собой. Она ревела навзрыд, в голос. Так плачут только совсем маленькие дети. Ну, или ведьмы, если вместо фамильяра они притащили из леса недоваренного червя. В кресле что-то зашуршало, но ей было всё равно. Она даже смотреть не станет — хочет — пусть ползёт обратно в лес! Никакой это не фамильяр…

В памяти снова и снова проносились недавние события. Лес. Зелье. Ах, какое зелье! Она всю душу вложила, весь запас редких трав истратила! Конечно, жаль потраченных усилий, но больше всего ранили воспоминания о первых минутах, когда она вернулась в дом тёти Руми. Лита никогда не забудет эти долгие мгновения звенящей тишины, едва из лопуха показались чёрные глазки.

— Змея… — побледнев, прошептала Румильда Келисавва. — Чёрная ведьма. Но в нашем роду никогда… Лита?!

— Что ты несёшь, Ру, — Петунья, поморщившись, махнула пухлой ручкой. — Это же не гадюка, гремучка, или млечная змея — ведьма внимательно посмотрела на племянницу. — Уж?!

— Уж, — буркнула Лита. — Видите — жёлтые пятна над…

— Это я вижу, — сказала тётя Петти, и столько разочарования было в её голосе, что тётя Руми вновь заголосила свои причитания.

И вот теперь она плачет, уткнувшись в подушку, не зная, что делать. Когда почувствовала, что уже задыхается от рыданий — подняла голову. Постаралась глубоко вдохнуть и закрыла глаза. Что-то шершавое и тёплое осторожно вытерло слёзы.

— Спасибо, — прошептала девушка и тут же вздрогнула, распахнув глаза.

Чёрные блестящие бусинки глаз смотрели на неё в упор. Хвост немного повозился в простынях, поднялся вновь, застыл возле лица и вытер ей нос. При этом голова змеёныша брезгливо сморщилась.

— Ты из-за веснушек так расстроилась? Ты же вроде ведьма… Сделай мазь и выведи. Рецепт подсказать?

— Ааааааааа…

— Мда… Немая. Слабоумная. И зачем я только явился на твой зов…

— Ты…. Тыыыыыыыыыы….

— Ой. Молчи лучше. Не расстраивай меня ещё больше. И заведи себе платок. Я не собираюсь подтирать тебе сопли. Фу! Гадость какая.

— Ты говоришь?! Как… Как люди?! Но это же… Этого не может быть!

— Почему? Я не простой Уж. Я — твой фамильяр. Ты сварила зелье. Так?

— Ну… Да.

— Я явился на твой зов. Или ты думала, на мёд с малиновым листом сам медведь к тебе пожалует?

— Нннет.

— Врёшь.

— Так, — прошептала девушка, — Надо взять себя в руки. Я перенервничала. Это нормально. Сутки не ела. Зелье варила. Устала. Надо успокоиться и пойти поесть. А потом…

— Правильно. Возьми себя в руки. Потом возьми в руки меня и пойдём пожрём чего-нибудь.

В дверь постучали.

— Лита… могу я войти? — голос тёти Петт обещал спасение и решение всех проблем.

Когда она была маленькой, то бежала к старушке по каждому поводу — коленку разбила, жгучкой обожглась. И вот теперь хотелось, чтобы всё также встало на свои места, чтобы кто-то старший и мудрый всё объяснил, и поэтому она заорала, что есть мочи:

— ДААААААААА! ТЁТЯ ПЕТТИ, ИДИ СКОРЕЙ СЮДА!!!

— Истеричка, — выдохнул змей, отполз к креслу, свернулся комочком и спрятал голову под хвост.

— Гнилые мухоморы! — старушка распахнула дверь и бросилась к племяннице, — Лита! — обняла она рыдающую девушку. — Ну, что? Что случилось, звёздочка ты моя?

— Он! — Лита дрожащим пальчиком указала на кресло. — Тётя Петт… Он разговаривает! Как… Как человек!

— Кто?

— Он!

— Уж?

— Да!

В комнате воцарилось молчание. После долгих расспросов и уверений что — нет, ей не показалось, и, хотя она очень расстроена — нет, ей однозначно не померещилось, тётя Петти подошла к креслу, осторожно отодвинула лист лопуха и стала рассматривать то, что младшая из рода Келисавва-Вербенсклетт притащила из леса.

Старая колдунья чего только не видела на своём веку. Знала, что фамильяр немало может рассказать о своей хозяйке. Жаба, как, к примеру, её Рози — означает, что хозяйка фамильяра — прекрасный зельевар и лекарь. Крыса — ведьма искусна в интригах, любовных делах, бытовых конфликтах, неплохо колдует на успех в финансовой сфере. Вороны, совы, белки и ежи — помогут в карьере и путешествиях. А уж если явился на зов четвероногий друг покрупнее, знай — одарил тебя лес щедро. Такие ведьмы способны вызвать бурю или даже изменить судьбу. У Ребекки была лиса…