Старшие Левандовские не исключали, что Эдуард способен проявить себя и в политике — определённые задатки у него действительно были, — и постепенно начали приобщать его и к этому виду деятельности. В результате с некоторых пор он стал обычным гостем не только в «Строй–Модерне», но и в муниципалитете. Для большинства сотрудников визиты Эдуарда стали сущим наказанием: обладая отменной реакцией и острым языком, своими замечаниями — иногда уместными, иногда нет — он без усилий загонял в угол почти любого собеседника. К тому же он на собственный лад и с полной убеждённостью судил о том, о чём далеко не всегда имел представление, считал в порядке вещей раздавать указания и требовать их выполнения, даже если они были невыполнимы в принципе. С этим приходилось мириться, поскольку Игорь Левандовский неизменно поддерживал племянника. Складывалось впечатление, что дядя намеренно даёт ему возможность упражняться в командном мастерстве, чем тот сполна пользовался.

В этот раз всё происходило так, как и обычно: Эдуард вошёл в приёмную мэра, поздоровался и спросил, сопровождая вопрос движением руки в сторону кабинета Игоря:

— У себя?..

Секретарь улыбнулась.

— У себя.

Она была одной из немногих здесь, кто общался с Эдуардом непринуждённо, и кому он отвечал тем же. Объяснялась это не столько взаимной симпатией, сколько здравым смыслом: он знал, что Игорь доверяет ей, в силу специфики работы посвящённой во многое, о чём не подозревают остальные. Секретарь, в свою очередь, просто понимала, что повышенная обходительность с ним будет весьма кстати.

Он подошёл к двери, но, прежде чем открыть, решил уточнить:

— А кто у него?

— Пархоменко, дорожная служба. Насчёт ремонта.

— А!.. Хорошо.

Информация удовлетворила Эдуарда, и он решительно шагнул внутрь. Кабинет Игоря был достаточно большой, но обставленный в духе минимализма: не считая пейзажа работы местного художника, статуэтки слона на тумбочке и большого фикуса в углу — ни особого убранства, ни безделушек. Мэр и два представителя городской дорожной службы что–то оживлённо обсуждали. Обменявшись с присутствующими приветствиями и рукопожатиями, Эдуард подсел к ним, но поближе к дяде, и вслушался в разговор. Говорили о состоянии дорог, которые после зимы требовали ремонта. Начальник службы бодро перечислял места, где ремонт уже был выполнен. Игорь Левандовский то и дело останавливал его, что–нибудь уточняя. Пархоменко объяснял, сверяясь со своими записями: там — ямочный ремонт, там — капитальный, а вот здесь достаточно только подлатать тротуар. Мэр спросил про одну из улиц, начальник службы ответил, что там работы были выполнены ещё осенью, но согласился, что за зиму образовалась одна выбоина.

— Да там не одна выбоина! — заметил Эдуард. — Там их полно.

— Да нет! — Пархоменко попробовал возразить, правда, не слишком настойчиво. — Я же говорю, мы недавно ремонтировали. Там не может такого быть.

Эдуард иронично усмехнулся.

— Не может? Я вчера только там проезжал. Вся дорога разбита.

— Нет, ну как?.. — Пархоменко с деланным недоумением пожал плечами.

— Ну так. — Усмешка не сходила с лица Эдуарда. — Поехали со мной: я покажу, где там ещё выбоины, если вы не знаете.

Его собеседник смешался, не находясь, как лучше ответить, любые возможные варианты ответов выглядели неудачно.

— Я знаю, что на том участке не идеально, — наконец, проговорил Пархоменко. — Просто там мы работали, а есть адреса, где мы ещё не приступали.

— И что теперь? Оставить как есть только потому, что в прошлом году вы там были? И почему после ваших работ уже через полгода разрушился асфальт?

К разговору снова подключился Игорь, обращаясь к Пархоменко:

— Так что там на самом деле? Какое состояние?

— Ну, более–менее нормальное.

— Плохое, — продолжал стоять на своём Эдуард. — Какое нормальное? Дождь пройдёт, кто–нибудь в лужу вскочит — без колёс останется.

Игорь вопросительно посмотрел на Пархоменко, и тот в сердцах выпалил.

— Да всё равно на этот участок в нынешнем году финансирование не заложено!

Теперь уже рассердился и Игорь: он не выносил, когда подчинённые указывали ему на ограниченность возможностей местной власти. Возможности на самом деле были ограниченными, но судить об этом вслух позволялось только самому главе города.

— Что значит «не заложено»?! А с чего его закладывать, если вы действительно там работали? Значит, в асфальт деньги зарыли или разворовали?! Ну? Хотите, чтобы я сам разобрался? Так я разберусь!

— Просто там такое дело…

— Когда ремонт делали, уже была поздняя осень. — Перепуганные ремонтники побледнели и начали неуклюже оправдываться, поддерживая друг друга. — Раньше, чем мы думали, выпал снег…

— Ну и вот… Не всё получилось качественно…

— А когда готовили бюджет, почему вы не сказали, что получилось некачественно?! Думали так оставить? Или что не заметит никто?

— Нет, мы обсуждали! С финуправлением. Нам сказали, что в этом году пока так…

Начальник службы принялся путанно объяснять, как пытался выбить финансирование, как он управляется с вверенным хозяйством, несмотря на трудности, и как всё сложно решается — только мэр, он один, кто понимает ситуацию и всегда вникнет. К кому всегда можно обратиться. Вот как сейчас! И вообще всё делается только благодаря мэру — это все знают! А уж он сам сколько раз в том убеждался. Игорь Левандовский немного смягчился, выпустив пар. Обсуждение фронта работ продолжилось — до того момента, пока Эдуард не вклинился снова с собственным видением дел. На сей раз, правда, Пархоменко не упорствовал и сразу же с ним согласился: да, всё верно, проблемы есть. И только в одном случае возразил, будучи на сей раз стопроцентно уверен в своей правоте.

— Липовая Аллея? Ну, Эдуард Николаевич! Аллея в порядке! Это мы можем и с вами вместе проехать, если хотите.

— Нет, не надо никуда ехать. — На этот раз Эдуард был благосклонен. — Просто выглядит она как–то непредставительно. А ведёт в центр города! — Липовая Аллея вела ещё и к «Городскому коммерческому банку». — Хорошо бы её реконструировать. Или опять нет финансирования?

— Да нет, здесь не это. Она у нас пока даже в плане не стоит.

— А этот план возможно как–то откорректировать? — Эдуард перевёл вопросительный взгляд с Пархоменко на дядю. Тот ответил:

— Откорректировать, конечно, можно, если есть необходимость. Ты считаешь, она есть?

— Просто спросил. Раз уж работы идут в этом районе…

— По большому счету, у нас всеми районами надо заниматься. Другое дело, что охватить всё сразу не получается. Но в общем, ты прав, Эд: есть смысл запланировать реконструкцию Липовой Аллеи. — Он взглянул на Пархоменко. — Отметьте себе, вернёмся к этому вопросу чуть позже.

Наконец, спустя ещё полчаса дорожников отпустили. Пархоменко и его помощник вышли в приёмную, вид у них был весьма потрёпанный. Секретарь, в одиночестве коротавшая время, окинула их любопытствующим взглядом.

— Ну что, всё?

— Да всё, слава богу! — Начальник дорожной службы вытер лоб.

— Получили задания?

— Получили. И не только задания.

Она засмеялась.

— А чего ты хотел? Работа у тебя такая, чтобы получать. От Эдика тоже?

— А как же! Само собой. Вспомнил мне все улицы, по которым он ездит.

— Вот как? Хорошо бы, чтоб он по всем улицам ездил: тогда бы вы их вовремя ремонтировали. А то правда: ну что у нас за дороги?

— Ещё и ты, Таня! Только что ведь объяснял: мы делаем, сколько денег дают.

— Так, может, вам и денег будут давать больше, раз Эдику надо?

— Да ну тебя! — Пархоменко в сердцах махнул рукой и вышел под её негромкий смех.

Как ни цинично это звучало, но Лиза, обладающая способностью прозорливо смотреть вперёд, была, возможно, единственным человеком в «Строй–Модерне», кого новость о развернувшейся «войне» заставила испытать не тоску по уходящим спокойным временам, а азарт и оживление: она увидела тот шанс, которого ждала. Как полководец обретает славу на полях сражений, так и пиарщик обретает её в пылу битв идей и приёмов их реализации. Сама она, исходя из собственного опыта, претендовала на агитационное направление в составе руководства избирательного штаба Левандовских. Лиза отнюдь не рассчитывала, что оно свалится на неё без всяких усилий. Нет, она была готова работать на свою цель и работала, впечатляя настойчивостью и самоотдачей. Однако, разобравшись во внутренних раскладах и хитросплетениях, Лиза также поняла, что одного профессионализма и стараний недостаточно: она слишком легковесна, чтобы хоть как–то противостоять конкуренткам. Таковых обнаружилось две — Арефьева и Неонила. Но если первая в силу занимаемой должности, авторитета и прочности положения возвышалась почти нерушимой скалой, то вторую Лиза надеялась отодвинуть. При внимательном изучении у Неонилы обнаружился ряд уязвимостей: во–первых, её переполняла самовлюблённость, мешающая верно оценивать ситуацию. Во–вторых, в вопросах пиара она была очевидно слаба, и, когда со всей остротой возникнет необходимость именно в такой работе, Неонила вряд ли сможет предложить что–нибудь дельное. В-третьих, ходили слухи, что она получила и удерживала редакторскую должность благодаря Андрею Бардину, и значит, стоит ей потерять его протекцию, как её позиции пошатнутся.