Смотрю на него – он мне словно мерещится.

– Н-не поняла, – заикаюсь, перехватываю его руку и запахиваю куртку. – Что ты мне предлагаешь? Дай пройду.

– Это не предложение, Маша, – он не двигается. Темные глаза сверлят мое лицо. Он касается моих волос. Пальцы зарываются глубже, всей пятерней он держит корни возле виска. – Просто делай, что сказали. Без возражений. Ты же слушается старших.

Все ещё думаю, что он шутит, а под ногами уже пол плывет. Его взгляд направлен куда-то вглубь меня, сонливость окончательно слетела. Он тянет меня за волосы, приближая мое лицо к своему.

Держусь за подоконник, стою, невольно уставившись на его губы, приткрытые, будто для поцелуя.

Я ведь правильно понимаю, он прелагает мне…

Ему.

Минет?

Вот так просто, как просят кофе сварить, маслом намазать хлеб?

– Я не буду, – в испуге вырываюсь, локтем бьюсь в стену. – Отойди. Отпусти. Зови Тамару, и можешь ей все рассказать. Да, я залезла в окно. Да, выпила бокал вина. Но…

Он отступает.

Получилось.

Так то.

Нечего мне угрожать.

Выдыхаю. Шмыгаю мимо него и бегу к дверям. Берусь за ручку, дёргаю на себя.

Черт.

– Где ключ? – оборачиваюсь.

Он усмехается. Ленивой, расслабленной походкой идёт ко мне. В одной руке галстук, в другой поблескивает брелок-капелька – лунный камень.

Откуда у него мой ключ?

Может, я не заперла комнату, забыла?

Савва подходит. Нарочито медленно, давая мне рассмотреть, убирает брелок в карман брюк. Слегка качнув головой, говорит:

– Если нужны ключи – доставай сама.

На его губах играет полуулыбка. От тихого спокойного голоса с хрипотцой по моей спине ползет пот. Смотрю на его карман, и взгляд невольно скатывается на выпуклую ширинку.

Боже мой.

На свидания меня звали, конечно, не раз. Но выбор в нашем городке небогатый, самое романтичное место – трах-гора.

Так и называется.

Там красивый закат, считается что и рассвет встречать приятно. После того, как хорошенько вспотеешь на задних сиденьях машины.

Такие развлечения не по мне. И Савва не похож на прыщавого подростка, что присаживается на ухо с пришептываниями, мол, детка, я купил вино, а в багажник лежит плед, поехали смотреть закат.

Но Савва же…нет.

Как можно.

Складываю руки на груди, напускаю на себя такую же уверенность, которой окутан он.

– Я просто закричу, – угрожаю. – И придет Тамара.

– Не придет, – возражает Савва, качнув головой.

– Почему?

– Ее дома нет.

Сглатываю.

А ведь правда.

Савва уехал ещё до пяти вечера. И если он задерживался – она тоже могла уйти. Вместе с подругами. Его высматривать.

– Маша, мы одни, – он тоже вздыхает, будто утомленный паузой. Подходит ко мне вплотную, ладонью упирается в дверь возле моей головы. – Повторяю. Последний раз. Не зли меня, крошка, – он дёргает ворот моей куртки, – снимай это. Живее.

В его голосе различаю почти угрозу. Уверяюсь – со мной не шутят. Упираюсь рукой в его грудь, чуть отталиквая от себя.

И послушно стягиваю с плеч кожанку.

Он смотрит, пристально, каждое мое движение ловит, а я остаюсь в черной маечке на тонких бретельках и сгораю со стыда.

И от его взгляда.

На меня так раньше не смотрели.

Глубоким мужским оценивающим прищуром, в котором плещется едва ли не звериная жажда.

– Хорошо, – выдыхает он. Кивает в сторону кресла. – Теперь иди туда.

Туда.

Там красноватым светом горит ночник на столике. За которым я готовлюсь к занятиям. Разбросаны мои учебники и конспекты, ручки и цветные фломастеры.

На негнущихся ногах плетусь. Туда. Смотрю на распахнутое окно. Оглядываюсь на Савву.

Он идёт за мной, рядом, будто конвой, стоит дернуться в сторону – и схватит меня, уверена в этом.

Ох, боже мой. Что же творится. Не верю, что это происходит со мной.

Он ведь живёт с Тамарой.

А я…

Останавливаюсь у кресла.

Его руки касаются моей талии. Вздрагиваю. Мужские ладони успокаивающе поглаживают, попутно задирая маечку, пальцы задевают голую кожу. Я мелко дрожу и готова рухнуть на пол, не понимаю своих ощущений, незнакомых, непонятных, тягуче-медовых.

– Ты дрожишь, – горячий шепот касается уха, – нравится, когда тебя гладят? – его ладони ползут выше.

Превращаюсь в статую, ни слова выдавить в ответ не могу.

Я без бюстгальтера.

Я ведь не в институт шла, а в клуб, а там темно и жарко.

Здесь так же.

Полумрак и огонь. От него, от меня.

И между ног пекло.

– И взрослые мужчины нравятся, да, Маша? – его руки надавливают на ребра, вжимают меня спиной в его тело. Пальцы добираются до груди. Задевают торчащие соски.

Из меня вылетает слабый стон.

Он трогает соски ещё раз. Я снова всхлипываю. Он зажимает горошинки между пальцами, слегка оттягивает.

– Хватит, – умоляю, спиной ерзаю по его груди. Воздуха не хватает, руками упираюсь в стол.

– Ты права, хватит, – соглашается Савва. Чуть сдвигает меня в сторону. Вальяжно усаживается в кресло.

Стою перед ним, как на выставке, исподлобья, завороженно, смотрю на него.

– Расстегни, – помолчав, глазами он показывает на свои брюки.

А я будто и, правда, ждала указаний, от звуков его голоса отмираю.

Спадает морок.

И я вижу себя и его, в темной комнате, вдвоем.

И так страшно. Что я уже почти поддалась его рукам.

– Не нужно, – мотаю головой. Кошусь на окно. Бормочу. – Я могу уйти сейчас. До утра. Или до вечера. А когда вернусь. Никому не скажу. Честное слово.

– Маша, – он ловит мое запястье. Тянет меня за руку ближе. Набрасывает мне на шею галстук и давит, заставляя склоняться ниже к его лицу. Выдыхает мне в губы. – Никуда ты не пойдешь. Лучше делай, что я говорю. Вставай на колени. И расстегивай.

Не выдерживаю его взгляда, потемневшего, пронзительного, чувствую его на голых плечах, на коже в вырезе майки, на губах, и полыхаю факелом.

Шелковый галстук врезается в шею, натирает. Всхлипнув, спускаюсь к нему в ноги. На колени.

На его брюках поблескивает пряжка кожаного ремня. Трогаю ее пальцем.

Во рту сухо, невольно, как-то машинально облизываюсь.

Савва усмехается.

– А говорила уйти хочешь, – он подаётся бедрами вперёд, поторапливая меня. Хрипло подбадривает. – Маша.

– Я не умею, – шепчу. – Я…

Я не понимаю. Он меня заставляет, но мне не плохо, кажется. Мне любопытно, неловко, пугливо.

И я горю.

В волнении щелкаю ремнем, выпускаю из пряжки.

Я сплю, наверное.

Берусь за пуговицу, справляюсь и с ней.

Не может этого быть.

Везу бегунок на ширинке, открывая вид на боксеры, натянутые эрекцией.

Шумно выдыхаю.

Я ведь уже все видела.

И в трусах на него натыкалась, и когда он сидел без них на кровати – тоже.

Я подглядывала из коридора.

А сейчас стою на коленях перед ним.

– Всё очень долго, – он вдруг приподнимается и рывком сдергивает с себя брюки вместе с трусами.

Не успеваю зажмуриться, а потом уже не могу, неотрывно смотрю на выпрыгнувший толстый член с крупной красноватой головкой.

Ох.

Как же так.

Это выше и больше моих сил.

Савва откидывается в кресле. Член торчит колом, крупным, возбуждённым, почему, как он помещается в брюках.

Завороженно слежу за мужской ладонью, как она обхватывает орган у основания, там, где вьются темные волоски.

– Хватит любоваться, Маша, – до сознания долетает голос Саввы. – Возьми его в рот.

У меня во рту. Почему-то очень много слюны.

На головке члена выступила прозрачная капля.

Хочется размазать ее языком. По всей головке и ниже на гладкий ствол, чтобы он весь блестел.

Какое бесстыдное желание.

Какой ужас.

– Маша, – галстук на моей шее снова натягивается.

И я, не раздумывая больше, открываю рот и касаюсь языком капли.