Лаус виновато сморщился и, с трудом сориентировавшись, будто действительно заспал, указал в какую сторону прошла девушка. Следуя за торопившимся патроном, смотрел по сторонам и заново переживал неловкость, когда нетерпеливая богиня его выставила из своего дворца в Нижний мир. Он свалился на аллею прямо у дворца Судьбы и перепугал стайку девиц, мирно нюхавших цветочки. Они, в свою очередь, переполошили всю округу, быстро собрав вокруг себя и зрителей и хозяев этого мира.

Деймосы, привыкшие к быстрым выступлениям, недолго собирались. За это время Лаус успел сообщить родителям патрона об угрозе на морском дне, где оказались запертыми госпожа Ия и господин Феб. К его возвращению парни уже давно протрезвели, вооружились и пробивались к Змею. И не смогли. Раз за разом бились в контур.

Патрон сказал, что Танатос смог бы пробиться и один. Но не смог, а это значит — его здесь не было? Как он в Храме Правосудия обычно появляется? Госпожа Алестра вошла через двери. Он точно это видел. Лаус покачал головой. В этот день было столько событий, что уже голова кругом.

Надо же, как все совпало. Госпожа Ия вечеринку затеяла, когда все старшие были заняты. Патрона же, которого обещали в старшие возвести, на то собрание не позвали. А кого туда позвали? Ну, явно не других младших, которые по привычке по мирам и вечеринкам колесили.

— Патрон, — окликнул он и осекся.

— Иди, погуляй, Лаус, — безапелляционно, не поворачивая головы предложил тот. Мужчина послушно остановился, а затем отступил назад, вернувшись на аллею.

Очень медленно, как обычно при виде затаившейся угрозы, чтобы успеть ее обдумать, Феб спускался к набережной у реки по ступенькам. Света Авилиров было достаточно, чтобы хорошо разглядеть тонкую фигуру девушки, одиноко стоявшую у самой кромки воды. У ее ног стоял один пустой сосуд, второй с небольшим, но ярким светлячком, — держала в руках.

— Лета, погоди, — мягко попросил Феб, подходя к ней.

Девушка обернулась, тихонько вздохнула. На ее бледном лице были заметны следы слез. Промолчала, снова отвернувшись к реке.

— Почему ты тут одна? — сказал мужчина, завороженным взором разглядывая сосуд со светлячком в ее руках. Ему содержимое казалось близким и родным, хотя не было возможным разглядеть, что скрывалось в окружавшем огонек ореоле. И, особенно, знакомые черты или облик.

Вокруг девушки роились еще десятки таких же светлячков, стараясь коснуться эфемерными крылышками ее лица прежде, чем устремиться на зов реки. Один из них, задержавшись чуть дольше остальных, прильнул к ее щеке. Она слегка коснулась его кончиками пальцев, прощаясь. Затем светлячок рванул к реке вслед за своими собратьями.

Дождавшись, когда он исчезнет в серебристом свете реки, она вновь обернулась.

— Меня никто не сопровождает в таких делах, — пожала плечами отрешенно, — Не самые приятные ощущения. Я ведь прощаюсь с разными душами.

— Разве они не сами уходят сюда? — спросил Феб, чувствуя себя неловко после сцены прощения.

— Могут и сами, — отозвалась она, — но очень много тех, кому в новой жизни не нужны прежние воспоминания. Это и те, кого обрекли на забвение, и те, кто хочет начать все сначала.

— Это — Ия? — осторожно, указав на сосуд в ее руках, спросил Феб.

— Да, она, — кивнула Лета.

— Зачем ей забвение? — удивился мужчина. На губах девушки промелькнула мимолетная грустная улыбка.

— Ее душе нужен покой, — ответила она, — а какой он будет с таким-то опытом жизни? Еще и после встречи со столь сильными созданиями, как Мать и Змей…

— Ты знаешь Мать? Это та девушка в Храме?

— Конечно, знаю. Я уже долгие годы исполняю ее волю, — слабо улыбнулась Лета.

— А Змея откуда знаешь?

— Душа Ии в моих руках. Я вижу все, что она чувствовала и видела, — Лета вздохнула, — Она очень за тебя переживала, Феб…

— Почему ей удалось заморозить Змея, а мне — нет? — спросил мужчина.

— Потому что Мать ей отдала часть сил. Не желая того изначально. Помнишь, ты пытался убрать узоры с плеч и шеи Ии? — он кивнул, удивившись таким подробностям и немного смутившись, что девушка могла узнать от сестры и другие вещи. Лета не стала задерживать на этом внимание, а продолжила:

— Они не убираются, оставаясь в душе навсегда. Это были отпечатки от укусов Крови Матери, так называются эти колючие цветы, — указала на ближайший куст с мелкими красными звездчатыми цветочками в обрамлении длинных и острых игл и узеньких листочков, — Они растут во всех мирах. Когда Ия попала в куст, он ее расцарапал, попробовал кровь и признал своей хозяйкой, — она слегка улыбнулась, — поэтому и Мать не стала вас убивать — нельзя уничтожить часть себя. Благодаря крови Матери, мир стал слушаться и Ию тоже — растения, почва, вода, воздух. Для полного вхождения в силу нужно время. А у вас его почти не было. Но кровь все равно сделала свое дело. Если бы не то случайное падение Ии и обиды колючего кустарника, пожелавшего съесть захватчицу, этой ночью вы бы там не выжили. Но, не кори себя, Феб, в наших мирах не бывает таких случайностей. Это должно было произойти… И произошло…

Лета многозначительно посмотрела на мужчину и приподняла сосуд повыше. Светлячок вырвался на свободу. Фебу показалось, что это — маленькая полупрозрачная бабочка. Она облетела вокруг девушки и мужчины, легонько краешком крыла потерлась о его щеку, пролетая мимо. Мужчина потянулся за ней следом, но крошка не остановилась.

Она вновь вернулась к девушке, села на подставленную ладонь Леты. Та, не отрывая взгляда от нее, отпустила сосуд, и он медленно поплыл вниз, к своему такому же пустому собрату.

Девушка осторожно поднесла крошечное существо к лицу и невесомо коснулась губами крылышек. Затем подняла ладони в направлении реки. Бабочка будто в нерешительности замерла, а потом поползла к кончикам пальцев.

— Иди, Ия. И поскорее возвращайся, — прошептала Лета. Слезы катились по лицу, но она не двигалась, чтобы ненароком не стряхнуть доверчивую душу, пока та сама не решилась покинуть ее и этот мир.

— Зачем это необходимо? — раздраженным тоном хриплым голосом спросил Феб, предварительно прокашлявшись. — Если Мать настолько всесильна, то…

— У Ии нет больше тела, — просто ответила богиня, перебив его смятенную речь, — она больше не связана ни с одним из миров. Ей нужно снова родиться и прожить жизнь, чтобы вернуться к нам.

— Одну? — уточнил мужчина подозрительно.

— Столько — сколько понадобится душе для возрождения, — в голосе Леты прозвучало сожаление, — Одни — быстро возвращаются, другие же — иначе как, кроме людьми, себя потом и не ощущают.

— Людьми? Ия возродится человеком? — бабочка доползла до края и осторожно слетела. Феб проследил, как она неуверенно покружила и полетела совсем низко над поверхностью реки. За ней полетели и другие, которые кружили рядом, будто поддерживая новенькую.

Воды серебрились в свете Авилиров, было заметно, как бегут и шепчутся течения. Они все дальше и дальше увлекали души, пока они не исчезли во тьме.

— Все души могут возродиться, прожив хотя бы одну человеческую жизнь. Миры связаны, Феб. И Ия станет человеком. На одну жизнь или несколько. Это — как Судьба решит. Ты сможешь ее увидеть, — девушка обернулась к нему, — и даже приглядывать…, — она грустно улыбнулась, — Ты, Уна, Эо, Кавед, Вета и Криан… — все вы, кто наблюдает за миром людей, сможете быть временами рядом и позаботиться о ней. А мы — хоть и хозяева Смертного мира — не можем такого. Наша участь — ждать возвращения…

Девушка прерывисто вздохнула, пару раз обмахнула лицо ладонью, болезненно сморщилась и все-таки расплакалась. Сморщившись при виде ее слез, Феб осторожно обнял девушку, притянув к себе.

— Кого еще ты проводила в мир людей, Лета? Кого именно ты будешь ждать? — спросил он через некоторое время с подозрением.

Она уткнулась в его грудь лицом, обхватила покрепче, сцепив руки в замок за его спиной и покачала головой, отказываясь отвечать.

— Лета? — настойчиво повторил Феб, пытаясь отстраниться, чтобы посмотреть ей в лицо. Она вновь покачала головой, не отрывая заплаканного лица от мужской груди.