Над урнами с прахом завыл ветер. К небу от них поднялись небольшие витки пыли и песчинки праха. Возможно, в этом был виноват ветерок, а может, и впрямь души покинули бренную землю.

Люди плакали, стенали. Страй обнял мать, которая зашлась в крике. Рядом рыдали другие родственники. Насколько Кастия знала, среди них были и родные Элии, потерявшие ее теперь всерьез и оплакивавшие не в дань обычаям, а потому что ее больше никогда не будет. Левия осела в пыль, к ней наклонились испуганные родственницы.

— Кара, помоги ей, — выдохнула Кастия сестре. Та, бросив быстрый взгляд в ответ, кивком показала на Левию.

— Пошлите со мной. Мария, не отпускай Кас, — настойчиво попросила она, — Будьте рядом со мной.

Следуя за сестрой и обходя толпы людей, окруживших тех, кому стало плохо, Кастии показалось, что ее кто-то окликнул. Мария крепко ее подхватила под руку и настойчиво тянула за собой, поэтому остановиться не было возможным.

Девушка обернулась и оглядела людей вокруг. Все были заняты своими делами. Служители Храмов закрывали крышками урны и относили в семейные склепы, устанавливая на приготовленные места и запечатывая их вновь. Целительницы, которые обязательно присутствовали на таких церемониях, оказывали помощь нуждающимся.

Плакальщицы, получившие расчет за проделанную работу, гурьбой покидали место своей службы, возвращаясь вновь в поселок, чтобы спустя какое-то время с новой процессией идти сюда. Обратный путь простившимся с родными предстояло пройти в безмолвии и раздумьях.

Как оказалось, никто не смотрел на Кастию. Кроме… Девушка нахмурилась, увидев вдали, в прогале между двух скал фигурку в темных одеждах. Она стояла отдельно от всех, но ничем не отличалась от остальных. Одинокая, прямая, с гордой осанкой и вскинутой головой.

Девушке показалось, что она оглядела всех и теперь смотрела на нее. Мелкие золотистые точки с жужжанием разлетелись по погосту, замельтешили перед глазами, залетая, казалось, даже в уши. Вырвав у Марии руку, Кастия все же зажала уши и зажмурилась, но шум не угасал.

Кто-то ее взял за плечи и потряс. Девушка открыла глаза и увидела встревоженную Марию, которая что-то говорила или спрашивала ее. Она вновь посмотрела на прогал между скал.

Там никого не было. Лишь в воздухе растворилось видение огромных и странных глаз. Может, ей лишь показалось?

— Мария, — не слыша своего голоса, спросила она, — ты видела женщину между скал?

Невестка поморщилась то ли сама по себе, то ли в ответ на ее вопрос, с тревогой оглянулась и, протянув руку ко лбу Кастии приложила ладонь к мокрой коже, ничего не ответив.

Жизнь постепенно входила в свою колею. Здесь, в поселке, почти совсем не ощущались последствия катастрофы. Изредка мелькали скорбные одежды, но с каждым днем их становилось все меньше. На жарком солнце трудно выдерживать полный траур. Как бы не было тяжело на душе и пусто в доме, а оставшимся следовало продолжать жить. И, конечно, работать — по дому, обеспечивать и кормить семьи.

Рыбацкие артели вновь выходили в море. Новую пристань отстроили немного выше прежней. Десятки разновеликих лодок и баркасов теперь в ожидании хозяев покачивались на волнах рядом с ней. Поблизости возвели длинный деревянный сарай для расчетов и переговоров, а к нему выложили дорогу.

Затопленное и засыпанное портовое место потихоньку разбиралось. Пока же его скорбный вид напоминал о нескольких сотнях погибших и пропавших, которых родные все еще надеялись найти.

Каждый день проверяли линию прибоя в поисках возвращенных морем людей. И находили. В первые дни — чаще и больше, позднее — все меньше.

Когда остров немного оклемался от этой невиданной напасти, Владыка со свитой вышли в море и отправились с инспекцией по соседним островам. Тогда пришли и радостные, и ужасные вести.

Соседний островок, лежавший на пути Волны к Синтери, смыло полностью, так, что спасать там уже было некого. На других, расположенных севернее, разрушений было меньше — их зацепило, к счастью, немного, и они восстанавливались собственными силами. Но, что важнее всего, там обнаружились несколько спасшихся, унесенных с Синтери. Это родило среди синтерийцев надежду, что те, кого унесло водой, могли спастись.

Рыбацкие артели первыми вызвались проверять близлежащие острова. Утром они выходили на промысел, а после обеда — на поиски.

В те же дни лодки с рыбой и морскими дарами отправились на материк — сдать улов и проверить, что творится в мире. Сведения они привезли разные. Волной смыло несколько крупных портовых городов, незащищенных с моря. Но значительно пострадали именно острова, ставшие беззащитными на пути разъяренной сырой стихии.

Отец будущей Владычицы, а также другие правители непострадавших государств в подтверждение своих союзнических, дружественных и родственных отношений присылали несколько раз корабли с провизией, тканями и предметами мебели. Их, в первую очередь, раздали среди наиболее пострадавших в катастрофе. Как узнала Кастия, на одном из них покинула остров подруга ее детства Мали, дождавшаяся сына.

Через пару недель после катастрофы целительниц допустили в здание лечебницы. К счастью, оно почти не пострадало, хотя всю обстановку, ткани и травы пришлось выкинуть.

Для дополнительного осушения помещений городские власти приглашали служителей из Храмов Огня и Воздуха. Что именно они сделали, для Кастии было загадкой, но все были благодарны, что удалось избавиться от сырости и плесени.

Стены, потолок и пол, вздувшиеся от воды, выскоблили и заново побелили, и здание вновь стало принимать больных. Забрали людей, которым оказывали помощь в Храме.

Новой обстановкой занималась, конечно, патронесса, но и целительницы не отставали от нее. Те, чьи дома не пострадали, сносили кровати, столы и табуретки, а также полотенца, постельное белье и ткани.

Кастия, ради этого, тоже наведалась в свой дом, который не посещала с того памятного утра перед Волной. Ее вещи и одежду она попросила Кару принести в родительский дом.

Из-за необходимости же, впервые за последние три месяца спустившись по выложенной камнями узкой лестнице, прижавшейся к горе на пляж из дома родителей, Кастия вслед за Санни отправилась по песчаной полосе вдоль моря к своему дому.

Море было вновь привычно спокойным. Лениво катило свои волны на берег, захлестывая его пеной и пытаясь изловчиться и намочить, как можно больше территории. После виденного и пережитого это больше не воспринималось умиротворяющей картиной. Ведь в то утро море тоже было спокойным, а спустя несколько часов уничтожило половину города и убило множество людей.

Со стихиями шутки плохи. Люди, живущие рядом с морем или горами, должны отслеживать любые их капризы и сигналы. Только это способно им спасти жизнь.

Старательно ступая вдоль скал подальше от пенных брызг, Кастия вспомнила, как первый раз шла этим путем. Ее за руку держал Террин, а на небе уже властвовала серебристая скромница-Луна.

На острове были приняты шумные свадьбы. Наготавливалось очень много еды, приглашались все родные, друзья, соседи. Часто казалось, что на свадьбе гуляет весь остров. И порой так оно и было.

Детям всегда были рады на таких мероприятиях. Считалось, что, чем больше детей будет на веселье, тем быстрее и полнее наполнится семья молодоженов собственными. Их привечали, старались накормить получше и ни в чем не ограничивали.

Девочкой Кастия побывала на многих свадьбах — родственников и соседей. Вместе со своими сверстниками и, конечно, Мали она бегала, играла и веселилась. Ей казалось, что интереснее ничего нет.

Став невестой, она осознала, что на свадьбе весело лишь гостям. После церемонии в Храме с нее наконец сняли покров, и она, как положено, обновленная вышла под руку с мужем уже с открытым лицом.

Застолье по случаю свадьбы проводилось традиционно в доме родителей жениха, а, вернее, во дворе. Поскольку на острове было принято, что один из сыновей должен был оставаться жить с родителями, заботиться о них и перенимать их дела, то столы накрывали под тентами или в шатрах во дворе дома. Так было всегда. И соблюдалось, когда женились оба брата Кастии.