– Надень их, – сказал он. – Они очень ценные. Держи их при себе, пока что.

Как только Тоди завязала свой вещмешок, они были готовы уходить.

– Ой, а я посуду не помыла, – снова ахнула она.

– Забудь о посуде, – ответил Сареф. – Вымой лишь ложку и вилку, которые возьмёшь с собой. Ты сюда нескоро вернёшься.

– Для лета, я смешно выгляжу, – сказала Тоди.

Он осмотрел её. На ней были надеты штаны и рубашка из оленей шкуры. Поверх них она надела свою меховую шубу с пуговицами из медвежьих когтей и подпоясалась кожаным ремнём. На ней была меховая шапка с ушами, завязанными на затылке.

– В трудные времена приходится чем-то жертвовать, – ответил он. – Пора идти.

Они вышли из хижины, и Сареф подпёр дверь бревном.

– Зачем это, господин? – спросила Тоди. – Ведь здесь уже никто не живёт.

– Могут придти другие поселенцы и будут знать, что здесь пусто. Они могут переехать сюда. Или торговцы солью могут остановиться здесь в своих странствиях.

– А, – вздохнула она.

– Пошли искать тебе новый дом, – махнул он рукой, чтобы она шла за ним.

Это путешествие обещало стать долгой и неторопливой прогулкой. Сареф замедлил свои шаги, чтобы Тоди поспевала за ним. Они пересекли поле, которое было засажено бобами и картофелем. Перед тем, как войти в лес, Тоди замерла и посмотрела назад, на своё жилище. Она смотрела на него несколько секунд, а потом встряхнула головой и догнала Сарефа.

– Ты уходила далеко? – спросил он.

– Не так уж, – ответила она. – Отец всегда говорил, что меня могут задрать волки, если бы я зашла дальше, чем лужайка.

– А он когда-нибудь брал тебя с собою в лес?

– Раз-другой, когда проверял силки на кроликов. В основном мама брала меня собирать ягоды на другом склоне холма и в болотах.

– То есть они о тебе заботились, но в то же время били тебя. Как так вышло? Ты что, хулиганка?

– Не так чтоб очень. По крайней мере, я так не считаю. Мама и папа часто ссорились, и тогда он её бил. А когда отец бил маму, она потом била меня. Разве не все родители бьют своих детей?

– В общем, родители, которых можно считать хорошими, не дерутся и не бьют своих детей, так что нет.

– Так мои родители были плохими… – вздохнула Тоди.

– Они, поди, были очень молодыми, когда ты родилась, – предположил Сареф.

– Не уверена, господин, – ответила Тоди. – Они никогда не говорили, сколько им было лет.

– Поверь мне, я знаю молодых людей, когда их вижу. А ты уверена, что ты их ребёнок?

– Что Вы имеете в виду, господин?

– Ты ни на одного из них не похожа. Не удочерили ли они тебя?

– Я не знаю, господин. Они никогда не говорили мне. Я просто… жила с ними, а они говорили о себе, как о моих матери и отце.

За этим разговором они продолжали поход. Девочке не нужно было знать, что Сареф взял образцы ДНК у её родителей, на всякий случай. Он мог сказать ей об этом позже, но в данный момент ей не нужно было волноваться об этом. Безо всяких приключений их поход продолжился до обеда, когда Сареф велел сделать привал. Тоди стянула ремни мешка со своих плеч и опустила его на землю.

– Мне кажется, что я могу взлететь, настолько легче мне без ноши, – сказала она с удивлением.

– Не трать много сил, – ответил Сареф. – Скоро у тебя всё болеть будет, раз ты никогда так далеко не путешествовала. Твои икры и щиколотки скоро будут гореть, но это – хорошая боль.

Он поделился с ней едой и водой, и они присели на упавшее дерево друг возле друга, жуя.

– У Вас есть дети, господин? – спросила Тоди.

– Даже не знаю, – ответил он. – Может быть, есть, а может быть, и нет.

– А, – вздохнула она. – У Вас что, вообще нет семьи, господин?

– Вот именно, – ответил он. – Никогда не было. Я родился до того, как разразилась война, и я был слишком молод, чтобы жениться до этого. А после войны так и не женился. Я слишком боялся, что мои дети могут родиться погнутыми. Это говорит тебе о том, что я трус.

– Как же Вы можете быть трусом, господин, если Вы так легко разделались с мародёрами? Бах, бах, хрясь… Они от Вас были в ужасе.

Говоря это, она подняла руки, как оружие, и воспроизвела его движение, сворачивающее шею. От этого у Сарефа прошёл мороз по коже.

– Сражаться легко. Сражаешься лишь несколько мгновений, а отдыхаешь потом дни, недели, или месяцы. Быть главой семьи трудно. Нужно работать каждую секунду, всегда, без отдыха.

– Это правда, господин, – ответила она, поразмыслив. – Я никогда не смотрела на это с такой стороны, но теперь я согласна.

– Ах ты, маленькая хитроумная подлиза, – подумал он с оттенком восхищения. – Ты далеко пойдёшь в жизни, с таким характером.

После привала, они возобновили своё путешествие. Через несколько часов Тоди начала спотыкаться всё чаще и чаще. Видя это, Сареф решил остановиться на ночлег, как только нашёл безопасное место.

– Пошли, хвороста наберём, – сказал он, когда она сняла свой рюкзак.

Тоди выжидательно посмотрела на него. Он пошёл вперёд, а она за ним. Он указывал ей на ветки и сучья, чтобы она взяла их, а сам схватил несколько брёвен побольше. Они вернулись в лагерь, и он разжёг костёр.

– Мы на земле будем спать? – спросила Тоди.

– Да, выбора-то у нас нет, – ответил он.

– А волки нас не съедят?

– Нет, не смогут. У меня есть ловушки. Если придут волки, ловушки оповестят меня, а я прогоню волков.

– А, – вздохнула она и посмотрела Сарефу в глаза.

В её взгляде было что-то такое, что заставило его задуматься. Он встряхнул головой, едва заметно, и чуть усмехнулся. Его незапланированный отпуск был испорчен с самого начала, но теперь у него появилось безнадёжное ощущение, что насладиться покоем на свободе вовсе не удастся.

– А она ещё беспилотник не видела, – подумал он, приподняв бровь. – Из того, что я узнал о ней, можно быть уверенным, что он её впечатлит.

Тоди собиралась отвязать от вещмешка своё меховое одеяло, но Сареф остановил её.

– Если попытаешься спать на земле, завернувшись в него, то оно промокнет за ночь, а завтра будет в два раза тяжелее. К тому же у тебя все мышцы будут болеть от сегодняшнего похода. Спи под моим одеялом, на моём матрасе. Они не впитывают влагу. Я надеюсь, ты не лягаешься и не ворочаешься, когда спишь?

– Ладно, господин, – осторожно ответила она. – Мама говорила, что я сплю спокойно.

– Значит, мы поладим, – заключил Сареф и лёг.

– А Вы когда-нибудь снимаете броню, господин? – спросила Тоди.

Сареф почти заметно вздрогнул. Он только что слышал эти самые слова.

– Нет, когда я… за пределами Города, – ответил он.

– Ах, так Вы из Города… – ахнула она. – Я лишь слышала про него от торговцев солью, несколько раз. Вы мне про него расскажете, господин?

– Может быть, позже, – отрезал он. – А сейчас давай спать.

Он лёг на спину, глядя в темнеющее небо. Тоди уснула, как только её голова коснулась подушки. Сареф улыбнулся. Длинный поход в свежем, лесном воздухе измотал маленькую девчонку. По крайней мере, она не собиралась докучать ему болтовнёй. Вскоре он тоже уснул.

Утренняя свежесть разбудила Сарефа. Он закряхтел, потягиваясь, и это разбудило и Тоди. Она села и застонала.

– Болит? – спросил он.

– Немножко, – ответила она. – Как Вы и говорили, господин.

– Икры и щиколотки?

– И плечи.

Она стянула с плеча шубу и рубашку и покосилась на него. Там розовела натёртая ссадина от ремня вещмешка.

– Замри на секунду, – сказал ей Сареф.

Он достал тюбик мази из рюкзака и втёр каплю в её кожу. Потом она подставила и другое плечо.

– А для моих ног у Вас ничего нет, господин? – осторожно спросила она.

– Нет, – покачал он головой. – Тебе придётся их размять самой.

Она вздохнула, и Сареф заворчал про себя, но это было всё, и она больше не жаловалась. После завтрака на скорую руку они выступили в поход, и Тоди прихрамывала рядом с Сарефом, надув губы, но молча. Он ещё замедлился, и они достигли жилища Лейды лишь к исходу того дня. Прежде чем приблизиться к хижине, Сареф остановился и взглянул на Тоди. Она посмотрела на него.