Кире понадобилось немного времени, чтобы пересказать события того дня, закончив падением внутрь странного круга скал, в тот зал глубоко под землей. Она как могла постаралась описать помещение, но здесь память начала изменять ей до такой степени, что оказалась вовсе бесполезной. (В самом ли деле на пьедестале светились линии или это плод ее воображения?)

– Это все, что ты видела? – спросил Мендоса.

Кира вновь почесала руку.

– Это все, что я помню. Кажется, я попыталась встать. А потом… – Она покачала головой. – Потом – провал.

Начальник экспедиции нахмурился, сунул руки в карманы комбинезона. Алан поцеловал Киру в висок.

– Как жаль, что тебе пришлось через такое пройти.

– Ты до чего-нибудь дотрагивалась? – спросил Мендоса.

Кира подумала:

– Только там, где упала.

– Ты уверена? Когда Негар тебя вытаскивала, она видела следы в пыли на столбе в центре помещения и вокруг него.

– Я уже сказала: последнее, что я помню, – как я пыталась встать. – Кира наклонила голову и спросила: – Почему бы не посмотреть запись со скинсьюта?

Странная гримаса в ответ.

– Падение повредило сенсоры скинсьюта. Телеметрия вышла из строя. И от имплантов тоже толку мало. Они перестали записывать через сорок пять секунд после того, как ты попала в это помещение. Файзель говорит, такое часто случается при сильных ушибах головы.

– Импланты повреждены? – обеспокоилась Кира. Ей-то казалось, они работают, как обычно.

– Твои импланты в полном порядке, – вмешался Файзель и снова сделал это неприятное движение губами. – В целом про твой организм я такого сказать не могу.

Кира замерла, стараясь не выдать себя жестом – не показать врачу, как он ее напугал.

– Какие у меня травмы?

Алан попытался ответить, но врач его перебил:

– Трещины в двух ребрах, поврежден локтевой сустав правой руки, растянута связка. Сломана лодыжка, разорвано ахиллесово сухожилие, многочисленные ссадины и кровоподтеки, сотрясение мозга средней тяжести, сопровождавшееся отеком. – Каждую травму Файзель, перечисляя, отсчитывал по пальцам. – Почти все я вылечил, остальное само заживет через несколько недель. В этот период могут быть небольшие боли.

Кира чуть не засмеялась вслух. Иногда смех – единственная разумная реакция.

– Я очень испугался за тебя, – сказал Алан.

– Мы все испугались, – подхватила Мари-Элиза.

– Ага, – шепнула Кира, крепче хватаясь за Алана. Она могла лишь попытаться вообразить, каково ему было в эти недели, пока он дожидался ее возвращения из сна. – Значит, ты вытащила меня из той дыры, Негар?

Негар помахала рукой перед собой:

– Ну так-сяк. Непросто было.

– Но ты справилась.

– Как видишь, дорогуша.

– При первой же возможности куплю тебе целую гору булочек с корицей.

Мендоса придвинул медицинскую табуретку и сел. Уперся ладонями в колени, руки прямые, напряженные.

– Она тебе не сказала – знаешь что? Вперед, Негар, расскажи все как есть.

Негар потерла руки.

– Черт. Ну ты была без сознания, мне пришлось привязать тебя к себе, чтобы ты не зацепилась за что-нибудь и тебе не оторвало, например, голову, когда Гейгер потащит тебя наружу. В туннеле, сквозь который ты провалилась, места было мало, и вот…

– На ней порвался скинсьют, – не утерпел Джинан.

Негар остановила его движением руки.

– Да. Полная… – Кашель прервал ее речь, на миг Негар сложилась вдвое, отхаркиваясь. Звук был влажный, как при бронхите. – Уф! Полная разгерметизация. Повозилась же я, вися на стропах и латая скинсьют одной рукой.

– Иными словами, – подытожил Мендоса, – Негар тоже пришлось отправить в карантин вместе с тобой. Мы провели все тесты, какие есть в протоколе, плюс еще несколько не предусмотренных протоколом. Все результаты отрицательны, но ты так и не приходила в себя…

– Это было ужасно! – не удержался Алан.

– И поскольку мы не знали, с чем имеем дело, я распорядился отправить вас обеих в криосон, пока мы не овладеем ситуацией.

Киру передернуло.

– Негар, все из-за меня!

– Не переживай, – улыбнулась Негар.

Файзель ударил себя кулаком в грудь.

– А меня кто пожалеет? Про меня-то и забыли. Криосон – легкотня. А я просидел в карантине почти месяц после того, как возился с тобой, Наварес. Месяц!

– Большое спасибо, что вылечил меня, – сказала Кира. – Не думай, что я этого не ценю.

Она и правда была благодарна. А за месяц в изоляторе любой спятит.

– Ты бы лучше не совала свой длинный нос, куда не просят. Ты бы…

– Хватит, – негромко велел Мендоса, и врач унялся, но сначала ткнул в Киру рогаткой из указательного и среднего пальца – ей еще в школе объяснили, что это старинный грубый жест. Очень грубый.

Она отпила еще глоток воды, чтобы успокоиться.

– А почему нас так долго не размораживали? – Она перевела взгляд на Негар. – Или тебя разбудили раньше?

Негар снова откашлялась:

– Два дня назад.

Лица у всех омрачились, настроение явно ухудшилось.

– Что еще случилось? – спросила Кира.

Прежде чем Мендоса успел ответил, снаружи раздался рев ракетного двигателя – намного громче, чем на шаттлах, – и стены изолятора затряслись, как при легком землетрясении.

Кира вздрогнула, но больше никто не был застигнут врасплох.

– Что это?

Она проверила данные, поступавшие на импланты от наружных камер. Только и смогла разглядеть клубы дыма на посадочной площадке рядом с базой.

Рев быстро затих: то космическое судно, которое она не распознала, скрылось в верхних слоях атмосферы.

Мендоса ткнул пальцем в потолок:

– Вот что случилось. Когда Негар доставила тебя на базу, я доложил капитану Равенне и она отправила срочное сообщение руководству на Шестьдесят первую Лебедя. После этого «Фиданца» включила режим радиомолчания.

Кира кивнула. Это понятно. Закон ясен: при обнаружении разумной инопланетной жизни следует принять все необходимые меры, чтобы не привести инопланетян «на хвосте» к человеческим поселениям. Хотя технологически развитые инопланетные расы без особого труда и сами разыщут Лигу, если у них появится такое желание.

– Равенна от злости только что антиматерией не плевалась, – продолжал Мендоса. – Экипаж «Фиданцы» рассчитывал отбыть через несколько дней.

Он помахал рукой:

– Во всяком случае, как только в корпорации получили сообщение, они передали его в Министерство обороны. Через пару дней ОВК снарядило сюда с Шестьдесят первой Лебедя один из больших крейсеров, «Смягчающие обстоятельства». Крейсер достиг нашей системы четыре дня тому назад, и…

– И с тех пор начался большой геморрой, – вставила Иванова.

– Буквально, – подхватил Сеппо.

– Ублюдки, – проворчала Негар.

ОВК. Кира достаточно имела дело с солдатами Лиги и на Вейланде, и за его пределами и знала, как мало их волнуют проблемы местных жителей. Отчасти это высокомерие проистекало, думала Кира, от новизны самой службы: и Лига, и ее Объединенное военное командование были созданы лишь после открытия Великого Маяка. Политики заявили о необходимости полного объединения, учитывая, что́ могла означать такая находка. Болезни роста неизбежны. Однако Кира подозревала и иную причину этой грубости и небрежности: империалистическая политика Земли и Солнечной системы в целом. Любые права колоний были в глазах ОВК ничтожны, когда речь шла о выгодах Земли, о «высшем благе», как выражались военные. Благе для кого именно, хотелось спросить.

Мендоса ворчливо продолжал:

– Капитан «Смягчающих обстоятельств» – сукин сын с кошачьими глазами, некий Хенриксен. На кривой козе не подъедешь. Больше всего он переживал, не подцепила ли Негар в тех руинах какую-нибудь заразу. И он пригнал сюда врача и команду ксенобилогов…

– И они обустроили тут кабинет и последние два дня лезли нам во все дыры, пока нас не стошнило, – завершил Джинан.

– Буквально, – повторил Сеппо.

Мари-Элиза кивнула:

– Это было так неприятно! Повезло тебе, что ты еще спала.