Северус, бледный, как стена, молча наблюдал за происходящим. Эйлин тесно прижалась к нему спиной и не сводила с Молли взгляда, в котором возмущение смешивалось с сочувствием. Внимание всех сосредоточилось на миссис Уизли, поэтому тихий голос Джинни, которую все считали спавшей, произвёл эффект разорвавшейся бомбы.
— Мама. Профессор Снейп не виноват в том, что произошло. Ты сама на его месте даже не взглянула бы в мою сторону. Не требуй от других того, чего не сделала бы сама. Профессор сделал для своей жены то, чего не смогли сделать для нас с Гермионой Гарри и Рон. Ты считаешь, он должен был бросить её и защищать меня?
При первых же словах своей дочери Молли мгновенно затихла, а дослушав, бросилась перед ней на колени, покрывая быстрыми поцелуями её лицо и руки и бессвязно шепча:
— Девочка моя… Родная моя девочка… Прости меня. Прости. Я не знаю, что на меня нашло…
Она подняла заплаканное лицо и, виновато взглянув на Снейпа, произнесла:
— Прости меня, Северус.
Снейп пожал плечами. Смертельная бледность постепенно сходила с его лица, крепко сцепленный зубы разжались. Когда он заговорил, его голос был ровным и бесцветным, но звучал гораздо глуше обычного.
— Я всё понимаю, Молли. Ты устала и перенервничала. Возможно, я на твоём месте думал точно так же.
С этими словами он увлёк Эйлин за собой и, не дожидаясь ответа, покинул больничную палату.
====== Глава 25 ======
Отойдя на приличное расстояние от больничного крыла, Северус остановился посредине полутёмного пустынного коридора. Его трясло. Обвинения, брошенные ему в лицо Молли Уизли, находившейся на грани отчаяния, жгли его, точно калёным железом. И, как ни убеждал он себя в том, что не стоит обращать внимания на слова, вырвавшиеся в припадке истерики у отчаявшейся женщины, успокоиться всё же не смог. Очевидно, волнения и усталость стали причиной тому, что обычный контроль над эмоциями сейчас давался ему с большим трудом. Голос Эйлин, стоявшей сбоку от него, дрожал от гнева:
— По-моему, это — слишком, даже для гриффиндорки.
Северус пожал плечами:
— Она перенервничала, впала в истерику. Горячие гриффиндорские головы не привыкли контролировать свои эмоции и следить за тем, что произносит их язык в моменты боли и отчаяния.
— А ты? Ты не перенервничал?! — в сердцах воскликнула Эйлин. — Ты был там, и тебе пришлось переживать за всех нас!
— Успокойся, — Северус обнял жену за плечи и притянул её к себе. — Думаю, она уже осознала свою неправоту, и теперь её мучает совесть. Пойдём.
Как ни странно, этот короткий диалог помог Северусу привести эмоции в порядок и выбросить Молли с её истерикой из головы. Гнев, порождённый несправедливо брошенным ему в лицо обвинением, был вытеснен каким-то другим, тревожным чувством, гораздо более важным и, что хуже всего — пугающим. Что-то было не так. Но вот — что? Спускаясь вниз по лестнице за идущей впереди Эйлин, Северус вдруг дёрнулся от внезапной догадки. Говоря ему слова утешения, она не взяла его за руку, как делала это всегда, когда старалась успокоить его и помочь справиться с эмоциями. Что это значит? Неужели после всего пережитого, ей теперь неприятны любые прикосновения? В том числе и прикосновения к нему? И, что ещё хуже, его прикосновения к ней? Неужели в моменты, когда он дотрагивается до неё, она внутренне сжимается и терпит? Терпит, чтоб не огорчить его… Однако, там, в палате, она обнимала его и прижималась к нему так крепко… Но, что, если тогда она ещё не окончательно оправилась от пережитого ужаса, поэтому искала защиты в его объятиях? А теперь, когда страх прошёл, и она полностью пришла в себя, прикосновения стали ей омерзительны? Северус похолодел от своей догадки. Как проверить, верна ли она, или всё это — только плод его воображения? Использовать легилименцию? Но Эйлин сразу почувствует его вторжение в свой мозг. Да и нечестно это по отношению к ней. А если спросить её об этом прямо, она ведь может и не признаться, чтобы не ранить его.
Проходя через холл ко входу в подземелья, Северус так и не решился больше обнять жену. Редкие студенты, встречавшиеся им на пути, почтительно здоровались с ними и уступали дорогу, провожая их заинтересованными взглядами. К счастью, на их пути не встретилось ни одного преподавателя, и супруги Снейп были избавлены от необходимости отвечать на заботливые вопросы о самочувствии и принимать восторженные поздравления и комплименты по поводу победы над очередным маньяком. Ничто не мешало тревожным мыслям Северуса метаться в его усталом мозгу в поисках ответов на терзавшие его вопросы.
Подходя к дверям своих апартаментов, супруги Снейп издалека заметили в коридоре невысокую детскую фигурку в мантии. Эйлин не составило труда узнать в ней Лиззи Шнайдер. Девочка стояла, привалившись плечом к стене и, казалось, застыла в ожидании, глядя в глубину коридора, откуда сейчас вышел её декан с супругой. Увидав их, Лиззи оживилась, оторвалась от стены и замерла, напряжённо вытянув шею в ожидании, когда Северус с Эйлин приблизятся к ней. Северус внимательно вглядывался в детскую фигурку, на всякий случай сжимая волшебную палочку в кармане мантии. Сейчас он не был склонен доверять никому.
— Лиззи? — Эйлин остановилась в двух шагах от девочки. — Что ты тут делаешь?
Вместо ответа Лиззи молча подошла к ней, обняла за талию и уткнулась лицом ей в грудь. Эйлин стала поглаживать волосы девочки лёгкими успокаивающими движениями.
— Ну, что ты, Лиззи? Что случилось?
Девочка лишь сильнее прижалась к ней, ничего не говоря в ответ. Северус, стоя рядом, напряжённо наблюдал за происходящим. В какой-то момент Лиззи резко вскинула голову и, слегка отстранившись от Эйлин, тихо произнесла:
— Я так боялась, что вы не вернётесь…
При этом она посмотрела не только на Эйлин, но и на Северуса, после чего снова спрятала лицо у неё на груди. Северус неодобрительно покачал головой, но промолчал. Эйлин, продолжая гладить волосы девочки, тихонько приговаривала:
— Успокойся, Лиззи. Как видишь, мы вернулись. Всё хорошо. Ты только поэтому расстроилась?
— Угу.
Девочка наконец-то оторвалась от Эйлин и теперь стояла перед ней, низко опустив голову, словно устыдившись своего порыва. Эйлин села перед ней на корточки, взяла её лицо в ладони и, приподняв голову Лиззи, заглянула ей в глаза:
— Ты поэтому нас ждала?
Та молча кивнула. Эйлин неожиданно широко улыбнулась и потрепала девочку по щеке:
— Спасибо, Лиззи. Приятно знать, что есть люди, которые искренне беспокоятся о тебе.
Девочка подняла на неё голову и взглянула на Эйлин радостно-удивлёнными, широко распахнутыми глазами. Она думала, что её сейчас будут ругать за то, что она проявила несдержанность, недостойную слизеринки. А оказалось, что её беспокойство не вызвало неудовольствия сурового господина декана и его жены.
— Ну, теперь ты видишь, что всё в порядке, — Эйлин выпрямилась. — Тебя без нас никто не обижал?
Лиззи энергично затрясла головой.
— Точно? — Эйлин внимательно посмотрела ей в глаза.
— Точно, — улыбка Лиззи не оставляла сомнений в том, что она говорит правду.
— Ну, тогда иди к себе.
Лиззи ещё раз порывисто обняла Эйлин, после чего быстро пошла по коридору в сторону слизеринской гостиной. Северус открыл дверь и, пропустив Эйлин вперёд, тщательно прикрыл её за собой.
— Поведение абсолютно не слизеринское, — неодобрительно покачал он головой. — С чего это она полезла к тебе обниматься?
— Мы с ней друзья, она переживала, что нас долго нет в замке, видимо, тревожилась и боялась, что с нами что-то случится, — пояснила Эйлин, снимая мантию и вешая её на вешалку у двери. — А когда убедилась, что мы в порядке — испытала облегчение.
— Типично гриффиндорское поведение, — дёрнул плечом Северус. — Не понимаю, как она вообще попала на Слизерин.
— А как я сюда попала — понимаешь?
Северус усмехнулся, вспоминая ту взбалмошную девчонку, «серую мышь», которую Распределяющая Шляпа неизвестно, из каких соображений, запихнула на его факультет, в качестве «подарочка» слизеринскому декану.
