Эйлин вспомнила, как она тоже боялась, что Северус будет брезговать ею после того, что случилось. Боялась и молчала. Какая же она была глупая! Хорошо, что Северус расспросил её о причинах её отчуждения. Иначе, страшно подумать, до чего они домолчались бы тогда. До такого вот полного непонимания и избегания друг друга.

— Я думаю, вам обязательно нужно поговорить друг с другом. Честно и откровенно. Без стеснения, начистоту, — произнесла Эйлин. — Между теми, кто любит, как мне кажется, не должно быть стыда. Потому что, если любишь человека, ты ему доверяешь. Знаешь, что он тебя всегда поймёт и не осудит.

Говоря это, Эйлин смотрела на профиль Северуса, резко выделявшийся в свете каминного пламени на фоне причудливой игры теней. Ей хотелось сказать Гермионе, что именно так и произошло у них с Северусом, но она сомневалась, имеет ли право делиться этим опытом, рассказывать о том, что касалось их двоих, подруге, пусть даже очень близкой.

Северус медленно повернул голову в их сторону и, задумчиво глядя на Гермиону, произнёс:

— И взять на себя инициативу в этом разговоре придётся именно вам, мисс Грейнджер. Не думаю, что мистер Уизли когда-нибудь решится сделать первый шаг. Так что набираться решимости и выяснять всё начистоту придётся именно вам, как бы ни тяжело это было.

— А если… Если я спрошу его откровенно, не брезгует ли он мной… А он не скажет мне правды, боясь обидеть. И что тогда? Я буду навязываться ему, а он — меня терпеть? — губы Гермионы дрожали, несмотря на все её попытки взять себя в руки.

— Вы — умная девушка, мисс Грейнджер. Если он попытается вам лгать — вы заметите это. Если человек хочет быть с вами, он будет искать пути решения проблемы вместе с вами. Тем, кого любят — не лгут.

«Никогда бы не поверил, что стану читать лекцию о любви. И кому? — Грейнджер!» — подумал Северус. Кажется, Гермиона тоже не ожидала услышать ничего подобного из уст сурового слизеринского декана. Она подняла глаза на Северуса. Взгляд её при этом был удивлённо-недоверчивым.

— Что вас так удивляет, мисс? То, что я говорю с вами на эту тему? Так я делаю это исключительно потому, что не одна вы находились в подобной ситуации. Нам с Эйлин тоже довелось через это пройти, и, как видите, мы успешно справились. Именно потому, что не молчали, не боялись выяснить всё в честном разговоре и не додумывали друг за друга то, чего на самом деле не было. И вам советую поступить точно так же.

По мере того, как Северус произносил эти слова, глаза Гермионы раскрывались всё шире. Слёзы, подступившие к ним и готовые вот-вот брызнуть наружу, высохли. Она перевела взгляд на Эйлин и тихо спросила:

— Значит… Значит, ты тоже думала, что будешь противна… — она не закончила фразы. Эйлин молча кивнула.

— А кто из вас первым заговорил об этом? — в голосе Гермионы звучал неподдельный интерес.

— Ты сама-то как думаешь? — усмехнулась Эйлин.

— Наверное, всё-таки, Северус? Хотя… От вас обоих можно этого ожидать. Вы же оба — Снейпы, — улыбнулась она неожиданно широко и искренне.

— Это точно, — хохотнула Эйлин. — Но первым был, разумеется, Северус. Я бы долго не смогла заговорить на эту тему.

— Нужно же кому-то быть взрослым и решительным, — проворчал Северус, допивая остатки огневиски из стакана.

— Спасибо, — взгляд Гермионы прояснился. — Спасибо вам за этот разговор и, главное — за откровенность. Вы правы — я обязательно поговорю с Роном. Завтра же. Миссис Уизли приглашала меня провести Рождество у них, а я отказалась. Но завтра я обязательно нанесу им визит, — с облегчением произнесла она.

— Будьте осторожны, — напомнил Северус. — Не забывайте о возможной опасности.

— Да, конечно. Спасибо вам, мистер Снейп. И тебе, Эйлин. Не знаю, чем закончится наш с Роном разговор, но, по крайней мере, в моей жизни наступит определённость.

Эйлин призвала со столика два бокала со сливочным пивом, и они с Гермионой громко чокнулись перед тем, как осушить их несколькими быстрыми глотками.

Их посиделки закончились за полночь. Когда глаза у всех стали сонно слипаться, Гермиона с трудом заставила себя подняться из уютного кресла и нехотя отправилась к себе. Закрыв за ней дверь и запечатав её Охранными Чарами, Северус потянулся, хрустнув костями и подошёл к Эйлин, только что выбравшейся из томных объятий тёплого пледа и мягкого кресла.

— Спать? — спросил он, отводя волосы от её щеки и касаясь её губами.

— Сп-а-а-ать, — сонно отозвалась она.

Лёжа в кровати в обнимку с мужем, наслаждаясь его теплом и чувством безопасности, которое она всегда испытывала рядом с ним, Эйлин вдруг осознала, что спать ей совсем не хочется. В её голове теснились вопросы, которые ей необходимо было задать прямо сейчас.

— Се-е-верус, — чуть нараспев позвала она, — ты спишь?

— Почти, — отозвался он. — Если бы не одна беспокойная девчонка — уже спал бы.

— Профессор Снейп, — Эйлин подняла голову. В её голосе послышались металлические нотки. — Что вы себе позволяете? Я вам — не беспокойная девчонка, а, на минуточку, профессор зельеварения!

— Который всеми силами мешает уснуть профессору Защиты от Тёмных Искусств, — насмешливо отозвался Северус. — Итак, коллега, какие вопросы волнуют вас в столь поздний час?

Эйлин прыснула, вновь опустила голову, спрятала лицо на груди мужа и крепко прижалась к нему, обнимая за талию и с благодарностью ощущая, как его руки поглаживают её спину и плечи.

— Северус, как ты думаешь… Гарри и Джинни смогут быть вместе?

— Нет, — твёрдо ответил Северус. — Не думаю, что они даже видеться смогут.

— Ей будет стыдно?

— Им обоим будет стыдно.

Эйлин вздохнула.

— А у Рона с Гермионой получится, как думаешь?

— Пятьдесят на пятьдесят, — ответил Северус, не задумываясь. — Всё будет зависеть от того, насколько сильно они нужны друг другу.

— Северус… — Эйлин замолчала, а он подобрался, будто заранее зная, о чём она хочет спросить. — А если бы… если бы меня… как Джинни… Мы смогли бы после этого оставаться вместе?

— Думаю, правило тут одно для всех, — в темноте голос Северуса звучал бесстрастно. Трудно было по нему определить, что он на самом деле чувствует. — Всё зависит от того, насколько сильно люди нужны друг другу. Ты смогла бы без меня?

— Нет.

— Вот и я без тебя — нет. Значит, мы бы сделали всё, чтобы оставаться вместе. И всё преодолели бы.

Эйлин ещё плотнее прижалась к нему лицом, и Северус почувствовал горячую влагу на своей груди.

— Ты что, плачешь? — встревоженно спросил он, запуская пальцы в волосы жены и поглаживая их лёгким успокаивающими движениями. Он ощутил, как её губы лихорадочно касаются его груди, шеи, плеч и едва уловил её горячий, чуть слышный шёпот:

— Спасибо тебе… Родной мой… любимый… спасибо… За то, что ты — такой, как ты есть. И за то, что ты у меня есть.

Северус судорожно сглотнул невесть откуда взявшийся комок в горле и произнёс тихим глуховатым голосом:

— И тебе спасибо. За то же самое.

Северус долго лежал с открытыми глазами. Темнота вокруг была мягкой и уютной, словно пушистый тёплый плед, словно чёрная шерсть Севы, свернувшегося клубком у него на подушке. Она больше не была холодной и зловещей, кишащей призраками прошлого и настоящего — такой, как всего год назад. Она не затапливала сознание волнами боли и не рвала изнутри на куски его заледеневшее сердце. И тишина вокруг больше не была мёртвой, поглощающей все звуки, будто чёрная дыра. Тишина была наполнена тиканьем часов на стене, нежным урчанием кота и, главное, лёгким дыханием Эйлин, мирно посапывающей у него на плече. Именно она, эта девочка, согревала своим теплом всё вокруг, и, прежде всего, его самого, его закоченевшую за долгие годы душу. Она делала темноту вокруг нежной, а тишину убаюкивающей. Одно её присутствие изгоняло из его жизни боль, страх и одиночество. И всё это — прижавшаяся к нему Эйлин, кот на подушке, эта комната и весь спящий замок с его окрестностями, Запретный лес и Чёрное озеро, и гряда гор на горизонте — всё это его мир. Мир, который он никому не отдаст и который, если понадобится, он будет защищать до последней капли крови. И пускай за пределами этого мира их с Эйлин поджидало множество врагов и опасностей, Северус был уверен — что бы ни случилось, какие бы испытания ни ждали их впереди, они всё преодолеют и со всем справятся. Вместе.