— Ложись, — Эйлин села на кровать рядом с мужем, коснулась губами его щеки и, приобняв, побудила его улечься на подушку. Северус попытался стянуть с себя ботинки. С одним ему удалось успешно справиться. Когда Эйлин сняла с него второй ботинок, положила его ноги на кровать и укрыла его одеялом, Северус уже спал. Его дыхание было поверхностным и едва уловимым — со стороны казалось, что он не дышит вообще. Эйлин стало страшно — уж очень её муж походил сейчас на труп. Она сидела рядом с ним, прислушиваясь и приглядываясь, гладя его по лицу и согревая его ледяные руки в своих, до тех пор, пока дыхание Северуса не стало более глубоким и отчётливым.
Убедившись, что теперь он стал похож на живого, глубоко спящего человека, Эйлин отправилась в душ. Её жизненный опыт гласил, что лишь вода способна смыть не только грязь с тела, но и почти все волнения, страхи и печали с души. Она стояла под горячими струями и думала о том, что бы она сделала, если бы Шафик попытался соблазнить Гортензию и дело зашло бы слишком далеко. Содрогаясь от страха и отвращения, она яростно тёрла своё тело мочалкой, стараясь смыть с себя эти мерзкие липкие ощущения. И вода, как обычно, сделала своё дело. Из ванной комнаты Эйлин вышла, чувствуя лёгкость и успокоение.
Вернувшись в спальню, она быстро юркнула в постель, прижалась к спящему Северусу, который, не просыпаясь, привычно обнял её, прислушалась к его размеренному дыханию и вскоре уснула, успокоенная чувством защищённости, порождённым его близостью. Ей всегда казалось странным, что рядом с Северусом она абсолютно не боится за свою жизнь, несмотря на нормально развитый инстинкт самосохранения. Что это — безграничная вера в его любовь, способную защитить её от любой опасности? Или ощущение его силы и надёжности? Да какая разница? Сегодня вечером они вдвоём ходили по краешку. Они несколько раз реально рисковали жизнью. Но они вернулись. Вместе. Живые, целые и невредимые. Её усталый Северус спит сейчас рядом с ней здоровым крепким сном. Чего ей ещё желать? Завтра их ждут новые опасности, тревоги и волнения. Но всё это будет завтра. А сегодня супруги Снейп крепко спали, обнявшись и согревая друг друга теплом своих тел.
Вернувшись домой после ночных похождений по замку и его окрестностям, кот Всеволод привычно устроился на подушке у Северуса, соорудив себе гнездо из его волос. Как ему удавалось проникать домой, минуя мощные Охранные чары, для всех оставалось полнейшей загадкой.
====== Глава 20 ======
Эйлин сладко потянулась, не открывая глаз, в надежде, что сон ещё можно продлить. Но почти сразу поняла — больше поспать не удастся. Голова быстро заполнялась мыслями и воспоминаниями о вчерашнем вечере. Поэтому сну пришлось оттуда спешно ретироваться. Впрочем, глаза ещё продолжали на что-то надеяться и категорически отказывались разлепляться. Поэтому Эйлин нежилась под одеялом, сладко потягиваясь с закрытыми глазами.
Когда в голове немножко прояснилось, Эйлин поняла, что она лежит в постели одна. Северуса рядом не было. Неужели он успел выспаться и восстановиться после вчерашнего напряжения? Эйлин с трудом разлепила веки и обвела взглядом спальню. Северуса в комнате не было, зато Эйлин, к которой вернулась способность различать окружающие звуки, услыхала шум льющейся воды за дверью ванной комнаты. Значит, он проснулся недавно и отправился в душ. Интересно, который теперь может быть час?
Эйлин лениво повернулась на бок, чтобы взглянуть на висящие на стене часы. Ой, мамочки! Половина одиннадцатого! Хорошо, что сегодня воскресенье. Завтрак они, конечно, проспали, но, хвала Мерлину, на такой случай существуют домовые эльфы.
Эйлин вдруг почувствовала, насколько сильно она проголодалась. Не дожидаясь, пока Северус выйдет из ванной, она вызвала домовика и заказала ему завтрак на двоих. Эльф обернулся быстро. Когда Северус вошёл в спальню, он не смог сдержать довольную ухмылку, глядя на жену, восседающую в постели с подносом на коленях и с аппетитом уписывающую румяную куриную отбивную, запах которой заставил его ноздри раздуться и задрожать. Заметив это, Эйлин улыбнулась, перестав на минутку жевать и глазами указала на второй поднос с едой, стоявший на небольшом прикроватном столике:
— Проголодался? Ешь скорее, пока не остыло.
Северуса не нужно было просить дважды. Он проснулся, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим. И сейчас его организм требовал пополнения запасов не магической, а телесной энергии. Проще говоря — он ощущал сейчас зверский голод. И был несказанно благодарен Эйлин за столь своевременно доставленный завтрак.
Супруги ели молча, полностью отдаваясь удовольствию, получаемому от вкусной еды. И только когда дело дошло до чая, Эйлин не выдержала и задала свой первый вопрос:
— Северус, как же тебя всё-таки угораздило отправиться за мантией-невидимкой? Ведь это так по-гриффиндорски…
— Разве? — лёгкий наклон головы и поползшая вверх левая бровь. Мерлин, как же она любит это движение и это выражение лица! Как он серьёзен сейчас! Эйлин поджала губы, став похожей на недовольную Минерву Мак-Гонагалл:
— Разумеется. Рисковать собой, лезть, очертя голову туда, где опасно, при этом никого не предупредив, куда идёшь — слизеринцы так не поступают.
— Слизеринцы, прежде всего, руководствуются целесообразностью и полезностью своих поступков — для себя лично и для своих близких. Мантия-невидимка оказала нам неоценимую услугу. Без неё мы бы сейчас сидели не здесь, а где-нибудь в подземелье у Шафика на цепи, как Лонгботтом. Так что мои действия были разумными и целесообразными.
— А если бы в доме у Поттера была засада, и тебя там схватили бы? И никто бы не знал, где ты и что с тобой? — Эйлин нахмурилась. От того, что она представила эту ситуацию, у неё больно сжалось сердце. Она злилась на мужа, испугавшись за него задним числом.
— Я был осторожен. И, как видишь, всё обошлось, — Северус произнёс всё это холодным, бесстрастным тоном, давая понять, что говорить здесь больше не о чем.
— А где ты её нашёл? — Эйлин охватило обычное любопытство.
— В кармане мантии Поттера. Мантия висела на стуле. Почему он утром вышел без неё — непонятно. Возможно, надел другую и просто забыл переложить мантию-невидимку из одного кармана в другой. Во всяком случае, его забывчивость оказалась для нас редкой удачей.
Эйлин помрачнела. Отпив несколько глотков остывающего чая, чтобы избавиться от внезапной сухости в горле, она спросила:
— Как ты думаешь, где они их держат?
— Не знаю. Слишком мало нам удалось увидеть там.
— Шафик рассчитывал, что мы придём их спасать?
— Разумеется. Только не мы, а я. Думаю, он так и не узнал, что ты тоже была почти в его руках. Кстати…. — Северус внимательно посмотрел на жену. — Чего он хотел от Гортензии?
Эйлин опустила голову. Она с самого начала знала, что расскажет ему всё, без утайки. Как она пыталась скрыть от Шафика свой окклюментный барьер. И какие мысли и образы для этого использовала. И что она сама виновата в том, что Шафик, увидев эти мысли, захотел воспользоваться чувствами влюблённой девицы. И про поцелуй она тоже рассказала. И про чужие руки, прикасавшиеся к её груди. Ведь, несмотря на то, что она выглядела, как Гортензия, это было её тело. И её вина….
Северус слушал молча, не прерывая её ни звуком, ни жестом. Эта напряжённая тишина давила на Эйлин, заставляя всё больше сутулиться и всё ниже опускать голову. У неё не было сил взглянуть мужу в глаза. Как же она ненавидела себя в этот момент, хотя, казалось, её вины в случившемся не было. Но ведь это её мысли подтолкнули Шафика к действию…
Пауза затягивалась. Эйлин всё-таки нашла в себе силы поднять голову и взглянуть на Северуса. Его взгляд был отсутствующим. Казалось, Северус смотрел сквозь неё и будто видел всё то, о чём говорила ему Эйлин. Лицо его было бледным, раздувшиеся ноздри чуть подрагивали. Эйлин очень хотелось погладить его руку своим обычным успокаивающим жестом, но она не могла этого сделать. Чувство вины парализовало все её порывы, нашёптывая мерзким голосом, что она не имеет на это права.
