— Минерва, спрячьте Лонгботтома в той потайной комнате за вашей спальней и не выпускайте, пока опасность не минует, — повелительный тон, которым были сказаны эти слова, резко контрастировал с внешностью и голосом мальчишки, который это произносил. Однако, все присутствующие совершенно отчётливо видели за этой внешностью того самого профессора Снейпа, которого так боялся в детстве присутствующий здесь Невилл.

— И никому не говорите, что он здесь. Слышите? Никому!

— Разумеется, — поджала губы Минерва.

— Думаю, Брустверу об этом сказать всё-таки стоит, — заметил доселе молчавший портрет Дамблдора.

— Хорошо. Скажите. Но предупредите, чтобы дальше него эта информация никуда не прошла. Не слишком я доверяю его помощникам, — процедил сквозь зубы Северус. — А уж этим деятелям из Аврората — и подавно.

— Я передам ему твои слова, мой мальчик, — усмехнулся в бороду Дамблдор.

— Думаю, это случится только послезавтра. Не ночует же Министр в своём кабинете, тем более, накануне воскресенья.

— Скорее всего, завтра он придёт в Министерство. И, мне кажется, он захочет лично повидаться с тобой, — посерьёзнел Дамблдор на портрете.

— Лишь бы не сегодня, — буркнул Северус.

— Пожалуй, сегодня всем пора отдыхать, — Минерва поднялась со своего места. — Идёмте, Лонгботтом.

— Скажите, — нерешительно произнёс Невилл, — а нельзя ли сообщить моей бабушке, что я вне опасности, чтобы она не волновалась за меня?

— Ни в коем случае! — возмутился Северус. — Ваша бабушка не сможет скрыть радость и облегчение по поводу вашего освобождения. Пусть все по-прежнему считают вас пленником. Кроме Шафика и его людей, которые, разумеется, не станут болтать об этом.

— Ну ладно, — поник Невилл, вставая с кресла и направляясь за Мак-Гонагалл туда, где не бывал ни один ученик Хогвартса, кроме Эйлин — в директорскую спальню.

— Лонгботтом, — окликнул Северус. — Я пришлю вам с домовиком мазь, которой вы обработаете шею. И Умиротворяющий бальзам. Если потребуется снотворное или что-нибудь ещё — скажите Директору, она передаст.

— Спасибо, — понуро отозвался Невилл.

Когда они скрылись за дверью, Эйлин поднялась с кресла и подошла к Северусу.

— Что с тобой? Ты устал? — Она с тревогой вглядывалась в лицо Патрика Шелдона, своим серо-землистым цветом напоминавшее лицо Снейпа в самый тяжёлый период его директорства.

— Потратил слишком много магической энергии. Пришлось применить коллективный «Обливэйт» ко всем студентам, покидавшим дом Шафика, чтобы никто не вспомнил, что Шелдон был в их компании.

— И после этого ты ещё столько времени бегал по замку, накладывал и снимал заклинания, а в конце дрался с охранниками?! Мерлин всемогущий, ты — потрясающий человек!

Эйлин с тревогой и восхищением вглядывалась в глаза Северуса. И пускай сейчас это были не бездонные таинственные туннели цвета ночи, а всего лишь серовато-зелёные глаза Патрика Шелдона — всё равно она ни с чем не спутала бы этот взгляд. И пускай сейчас сама она была Гортензией Селвин — всё равно это руки Эйлин прикоснулись к любимому лицу, провели кончиками пальцев по щекам, обняли Северуса за шею и прижали его голову к своей груди. Абсолютно неважно, что и лицо сейчас не его, и грудь — чужая. В такие моменты соприкасаются не тела, а души, и это особенно остро ощущалось обоими — и Северусом, и Эйлин, застывшими в трепетном объятии, разомкнуть которое их заставили лишь шаги возвращавшейся в кабинет Мак-Гонагалл. Когда она вошла, супруги Снейп уже чинно сидели каждый в своём кресле и молча позёвывали от усталости.

— Эйлин, я думаю — это ваше, — Минерва протянула ей школьную мантию с эмблемой Слизерина на груди. — Она лежала на кровати в той комнате, куда я поселила Лонгботтома.

— Хм. Пожалуй, моё, — коронная снейповская ухмылка на лице Гортензии Селвин вызвала у Мак-Гонагалл острый когнитивный диссонанс. Эйлин поднялась из кресла, протянула руку, небрежно взяла мантию и произнесла тоном, каким гости обычно прощаются с хозяевами на светских вечеринках:

— Пожалуй, мы пойдём. Хоть завтра и воскресенье, уже довольно поздно. Нам всем не мешало бы отдохнуть.

— Не могу не согласиться с вами, — тем же тоном подхватила Минерва, слегка улыбаясь уголками рта, — тем более, что воскресенье — уже сегодня. Северус, жду вас завтра у себя. Вы мне расскажете всё, что случилось с вами в этот вечер.

— Договорились, — Северус почти непринуждённо поднялся с кресла, встретил быстрый, как молния, одобрительный взгляд жены, слегка приподнял бровь, будто выражая удивление по поводу её неуместного восхищения и голосом Патрика Шелдона со своими непередаваемыми интонациями произнёс:

— Спокойной ночи, Минерва.

— Спокойной ночи, — чуть не прыснув от комичности ситуации, повторила Эйлин.

— Спокойной ночи, — казалось, Мак-Гонагал тоже готова вот-вот рассмеяться над этой мастерской пародией на профессора Снейпа в исполнении Патрика Шелдона.

Выйдя за дверь директорского кабинета, Эйлин не удержалась и, остановившись наверху лестничной площадки, зарылась лицом в свою старую школьную мантию. Воспоминания нахлынули на неё с такой силой, что она не смогла им сопротивляться. Кажется, сто лет прошло с того момента, как она уходила из потайной комнаты, переодевшись в маггловскую одежду и бросив свою мантию на край кровати. Уходила в неизвестность, в стылую ноябрьскую ночь от человека, которого любила больше жизни. От человека, которому, как ей тогда казалось, она была не нужна. И ближе, роднее и дороже которого у неё сейчас не было никого на свете. Сколько же событий отделяло их от той ночи! А ведь с того момента не прошло ещё и года.

Эйлин почувствовала, как Северус обнимает её за плечи, подняла голову и взглянула на него одним из тех взглядов, от которых, как ему казалось, он становится всемогущим, потому что ради них он был готов на что угодно.

— Я тоже зарывался в неё лицом, когда тоска по тебе становилась невыносимой, — едва слышно произнёс он. Сердце Эйлин бешено заколотилось. Услышать от скрытного, сдержанного Северуса такое признание — это было круче, чем самое восторженное и пылкое объяснение в любви. Глаза Гортензии Селвин окатили его такой волной тепла и нежности, на какую была способна только одна женщина в мире — его жена.

— Идём, — Северус увлёк её за собой вниз по лестнице. — Думаю, по замку нам снова нужно будет идти под дезиллюминационным заклятием. Так, на всякий случай.

Добравшись, наконец, до своей спальни, Эйлин и Северус переодели спящих Патрика и Гортензию в их одежду, надели им на шеи кулоны с монеткой и сунули им в карманы мантий их волшебные палочки. Снимая с шеи медальон, Эйлин нащупала другой шнурок, на котором висело её кольцо.

— Драккл! — воскликнула она. — Я снова совершенно забыла о кольце!

— Ну, значит, оно не напоминало о себе, а, следовательно, опасности для моей жизни не было, — усмехнулся Северус. — Кстати, пока ты была там с Шафиком, моё кольцо тоже не нагревалось. Так что твоей жизни там ничто не угрожало.

— Жизни — нет, — вздохнула Эйлин.

Северус бросил на неё быстрый взгляд.

— Потом расскажешь, — бесстрастно произнёс он, налагая Чары невидимости на спящих студентов, после чего они с Эйлин тихо и осторожно левитировали их тела в спальни и, осторожно опустив на кровати, сняли с них дезиллюминационное заклятие, наложили его каждый на себя и вернулись, наконец, в свои покои.

Северус протянул Эйлин флакон с зельем на основе Тонизирующего глотка мандрагоры:

— Один небольшой глоток.

Эйлин послушно выпила и тут же почувствовала, как к ней возвращается её собственное тело. Процесс был не менее неприятным, чем превращение в Гортензию, зато быстрым — уже через минуту Эйлин с облегчением ощутила себя в своём собственном теле. А ещё через минуту и её муж вернул себе свой обычный облик.

Северус поискал в шкафу зелья, которые он обещал Невиллу, вызвал домового эльфа и велел ему отнести эти снадобья в кабинет директора. Придя в спальню, он устало присел на край кровати. Выглядел он совершенно измученным. Эйлин вышла в соседнюю комнату, служившую рабочим кабинетом в их жилых покоях и быстро вернулась в спальню, держа в одной руке флакон с зельем, в основе которого лежала формула профессора Мэрдокса из больницы Святого Мунго и которое Северус усовершенствовал самостоятельно, в другой — стакан с водой. Это зелье, предназначенное восполнять потери магической энергии, Северус сварил сразу же по возвращении из лечебницы. Отлив несколько капель жидкости из пузырька в стакан, Эйлин протянула его Северусу. Тот молча выпил и вернул стакан жене.