— Сегодня в час двадцать три минуты наступит полнолуние. В эту ночь нам не придётся спать.
Северус только что вернулся к себе. Уроки были окончены, и он собирался заняться проверкой домашних заданий, предварительно повидав Эйлин и убедившись, что она в порядке.
— Что я должна буду делать? — Эйлин, варившая несложное зелье по заказу мадам Помфри, подняла голову от котла и с готовностью взглянула на мужа.
— Ничего. Ничего особенного. Только присутствовать при этом и чётко выполнять всё, что я тебе скажу. Чётко и быстро. Не задавая никаких вопросов. И ничему не удивляясь. Поняла?
— Поняла.
— И, что бы ни случилось, что бы ты ни увидела — оставайся на месте. Никаких движений и никаких лишних слов. Иначе последствия могут быть катастрофическими.
— Так уж и катастрофическими? — Эйлин недоверчиво улыбнулась.
— Я не шучу. Это тёмная магия. Очень тёмная. И очень опасная. Малейшая неточность может стоить нам жизни. Так что будь добра, сделай всё, как я тебя прошу.
Эйлин посерьёзнела:
— Хорошо, хорошо, не беспокойся. Я всё поняла, осознала и прониклась. Буду выполнять все твои указания и сидеть смирно.
Северус осуждающе покачал головой. Ему показалось, что Эйлин слишком легкомысленно относится к предстоящему ритуалу. Сам же он отчётливо понимал, насколько опасным будет задуманный им обряд. Но обойтись без него было невозможно — опасность, ежедневно, ежеминутно грозившая им обоим, была ещё сильней.
Северус снова и снова прокручивал в голове все детали предстоящего действа, стараясь ничего не упустить и подготовить всё заранее. Время для него тянулось мучительно медленно. Но вот наконец закончился ужин. Вот провинившимися учениками уже были отмыты все банки и пробирки. Вот опустела слизеринская гостиная. Все его студенты разбрелись по спальням. Стрелки часов черепашьим ходом приближались к полуночи.
Эйлин читала или делала вид, что читает, сидя в кресле. Северус пытался отвлечься проверкой домашних заданий. Казалось, что время сгустилось до консистенции вязкого желе, превращая каждое движение в мучительно-тягучее усилие. Когда стрелки часов наконец добрались до часа ночи, Северус встал. Пора было начинать подготовку к ритуалу создания оберегов.
Он решил провести ритуал в своём кабинете, там, где он чувствовал себя уверенней всего и где ему в этот час меньше всего могли помещать. Он заранее приготовил всё необходимое, всё продумал и рассчитал. Главное — чтобы ему не помешали. И тогда у него всё получится.
Свой рабочий стол Северус очистил заранее. Сейчас его поверхность была пустой, отчего стол казался значительно большим, чем обычно. Прежде всего, Северус разместил на столе пять коротких свечей, надёжно закрепив их в невысоких подсвечниках, скорее похожих на плошки. В центр обозначенного свечами пятиугольника он поместил глубокую, позеленевшую от времени медную посудину, чем-то напоминавшую широкую чашу, всю испрещённую странными символами, словно выгравированными на ней. Значения этих символов Эйлин не знала, а спрашивать сейчас у Северуса не решилась. Слишком суровым и сосредоточенным было его лицо, слишком резкие тени пролегли у него под глазами, в складках, протянувшихся от крыльев большого крючковатого носа к губам и в морщине, залёгшей между бровями. В отблесках каминного пламени Северус сейчас казался столь зловещим, что, если бы Эйлин не знала его, она бы, пожалуй, оцепенела от ужаса, глядя на эти приготовления и на человека в чёрной мантии, возвышающегося над столом подобно гигантской летучей мыши. Эйлин прониклась серьёзностью момента и не умом поняла, а скорее почувствовала на уровне инстинктов, насколько опасно то, чем они сейчас будут заниматься. Внутренне подобравшись, она стала сосредоточенно наблюдать за мужем, каждое движение, каждое слово и каждый взгляд которого чётко отпечатывались у неё в мозгу, будто линии, оставленные на поверхности мрамора резцом скульптора. Северус, почувствовав эту собранность, бросил на Эйлин беглый взгляд, в котором она ясно прочитала: «Умница. Так и нужно» и продолжил подготовку к ритуалу.
На дно медной чаши он поставил два широких стакана, в каждый из которых положил по кольцу. Рядом с ней на столе оказался небольшой очень острый серебряный нож, похожий, скорее, на хирургический скальпель. Справа за пределами очерченной свечами пентаграммы разместился флакон с зельем ярко-рубинового цвета. Верхний ящик стола, расположенный непосредственно под столешницей и предварительно очищенный от всего содержимого, был открыт. В нём Северус установил и надёжно закрепил подставку, похожую на небольшой пюпитр, на которой разместился кусок пергамента с написанными на нём крупным разборчивым почерком словами заклинания. Пергамент был крепко прикреплён к подставке, чтобы его невозможно было сдвинуть с места ни при каких обстоятельствах. Северус тщательно осмотрел стол и проверил надёжность крепления всех предметов на нём.
— Северус, мальчик мой, ты уверен? — подал голос портрет Дамблдора из простенка между шкафами.
— Альбус, вы ведь понимаете всю серьёзность момента? — Снейп зло сверкнул глазами в его сторону.
— Разумеется, — отозвался Альбус на портрете. — А вот понимаешь ли ты, что собрался делать?
— Я всегда отдаю себе отчёт в своих действиях, — рявкнул Северус. — Вы будете вести себя смирно, или мне вынести портрет в другую комнату?
— Не кипятись, мальчик мой. Я только хотел предупредить тебя, — примирительно отозвался Дамблдор. — Я понимаю всю опасность задуманного тобою действа, поэтому буду нем, как рыба.
— Надеюсь, — недовольно буркнул Снейп.
Дамблдор на портрете замолчал, продолжая прислушиваться к тому, что происходит в кабинете.
В четверть второго Северус попросил Эйлин подойти к столу.
— Магия тёмная, — сказал он ей. — Оберег привязывается к конкретному человеку с помощью его крови. Сейчас я сделаю надрез на твоей руке. Когда крови натечёт достаточно, ты сама себе залечишь рану. Справишься?
— Обижаете, господин профессор, — привычно отозвалась Эйлин.
— Будь серьёзнее, — его брови сошлись на переносице, а складка между ними стала глубже и заметнее. — Сейчас не время шутить.
— Не переживай. Всё будет в порядке.
Эйлин закатила рукав мантии и протянула Северусу руку. Он бережно взял её запястье. И, несмотря на то, что сейчас его пальцы были холодны, как лёд, Эйлин ощутила нежность, с которой он касался её руки. Прежде чем сделать надрез, Северус коснулся губами её кожи в том месте, по которому собирался резать, а потом быстрым решительным движением полоснул по нему ножом. Она, готовая к тому, что должно было случиться, вздрогнула, но не вскрикнула. Быстро перевернув руку Эйлин над стаканом с её кольцом, Северус сдавил запястье, чтобы кровь потекла быстрее. Когда кольцо оказалось полностью в крови, он вновь перевернул руку жены надрезом вверх, прикоснулся к нему губами, слизывая кровь и остановил её одним взмахом своей волшебной палочки.
— Залечи порез сама, — коротко велел он ей, указывая взглядом на кресло, стоявшее напротив стола.
Эйлин послушно уселась в него, достала волшебную палочку и машинально произнесла необходимое заклинание, не отрывая взгляд от Северуса и абсолютно не чувствуя боли. Она была слишком взволнована и слишком увлечена развернувшимся перед ней действом, чтобы реагировать на такую пустячную царапину.
Северус закатил рукав мантии. Чёрная метка на его левом предплечье после гибели Волан-де-Морта была почти совсем не видна, выделяясь лишь слабым серым контуром на бледной коже. Её можно было даже не заметить, если не знать, что она там была. В полумраке комнаты с того места, где сидела Эйлин, она точно не смогла бы её разглядеть. Но, даже если бы Метка исчезла вовсе, Северус продолжал бы ощущать её — каждую линию, каждый изгиб ненавистного рисунка. Северус взял в правую руку нож и резким взмахом полоснул по руке там, где голова змеи на Метке переходила в туловище, отсекая эту голову, словно Лонгботтом, мечом обезглавливающий Нагайну. Быстрым движением перевернув руку над стаканом со своим кольцом, Северус сжал её. Эйлин, не отрываясь, смотрела на струйку крови, вытекающую из раны. В полумраке кабинета кровь Северуса казалась почти чёрной. Его вид сейчас был настолько зловещим, что она подумала: «Если бы я была магглой, то сейчас умерла бы от страха». В причудливой игре зловещих теней над столом возвышался чёрный колдун, угрюмый и могущественный тёмный маг, воплощение зла. И только тот, кто верит ему безоговорочно не усомнился бы в данную минуту в его чистых помыслах и добрых намерениях. Эйлин верила. Не просто верила — знала, что за кажущейся внешней злобностью её мужа скрывается высокая и чистая душа. Она понимала это умом и ощущала каждой клеточкой своего тела. Она не боялась Тёмной магии, раз не боялся её он. Он заставит Тёмную магию служить благим целям — Эйлин твёрдо верила в это. Обуздав безотчётный страх, она спокойно смотрела, как Северус перевернул руку Меткой вверх, с помощью волшебной палочки остановил кровь и быстро залечил порез.
